Тигана - Гай Кей

И что-то такое носилось в воздухе, ощущение ускорения и перемен, которое совпадало с настроением весеннего расцвета, а потом превратилось в ощущение опасности и угрозы насилия. Казалось, он слышит и видит это повсюду, в топоте армий на марше, в том, как люди в тавернах понижают голоса и слишком быстро оглядываются, когда кто-то входит.

Однажды утром, проснувшись, Ровиго продолжал видеть внутренним взором огромные глыбы плотно смерзшегося речного льда, которые случайно увидал много лет назад далеко к югу во время долгого путешествия вдоль берегов Квилеи. И этим внутренним взором, лежа на кровати, подвешенный между сном и явью, он видел, как этот лед ломается и река снова начинает течь свободно, унося ломающиеся и скрежещущие льдины к морю.

В то же утро за кавом, стоя в кухне, он объявил, что собирается в город, взглянуть, как идет подготовка «Девы» к ее первому плаванию в этом сезоне, в Тригию, с товарами, возможно, с вином — может быть, с вином Эдинио. Он собирался обменять его на полный трюм первой весенней шерсти и тригийского козьего сыра.

Это решение пришло внезапно, но было принято не вовремя. Обычно он весной совершал поездку на юг, может быть, немного позже, в основном по делам торговли, отчасти для того, чтобы разузнать, что можно, для Алессана. Он поступал так много лет, по обеим причинам, с тех самых пор, как познакомился с Алессаном и Баэрдом и провел с ними долгую ночь в южной таверне. После нее он узнал разделенную страсть души и цель, на осуществление которой могла уйти целая жизнь.

Итак, весеннее путешествие было ежегодным и обычным. Необычным и весьма импульсивным было его предложение, сделанное между двумя глотками утреннего кава, взять с собой Алаис.

Его старшая, его гордость, его умница. Он считал ее такой красивой, что словами не описать. Никто не попросил ее руки. И хотя он знал, что она искренне рада за Селвену и вовсе не огорчена за себя, это не помешало ему ощущать острую жалость всякий раз, как он бросал на нее взгляд среди растущего возбуждения приготовлений к свадьбе Селвены.

Поэтому он спросил у нее, преувеличенно небрежно, не хочет ли она поехать с ним, и Аликс быстро метнула на него, оторвавшись от кухонных дел, острый, встревоженный взгляд, а Алаис еще быстрее ответила с редкой для нее горячностью:

— О, слава Триаде, да! Мне бы очень хотелось!

Оказалось, что она давно мечтала об этом.

Это была ее давняя мечта, ни разу не высказанная, не произнесенная вслух. Алаис чувствовала, как предательский румянец залил ее щеки. Заметила, как переглянулись отец с матерью. Иногда она завидовала этому их общению при помощи взглядов. Никаких слов, казалось, они в большинстве случаев не нуждаются в словах. Потом Алаис увидела, как мать кивнула, повернулась к отцу как раз вовремя, чтобы поймать его медленную ответную улыбку, и поняла, что увидит море с борта «Девы» впервые в жизни.

Ей так давно этого хотелось, что она даже не могла вспомнить, когда это началось, когда этого желания у нее еще не было. Она помнила себя маленькой девочкой, достаточно легкой, чтобы сидеть на руках у отца, пока ее мать несла Селвену. Они спускались к гавани в Астибаре, чтобы посмотреть на новый корабль, который был ключом к их скромному достатку в этом мире.

И ей все понравилось. Три мачты — тогда они казались ей такими высокими, — взлетающие в небо, темноволосая фигура девы на носу, ярко-синяя, свежая краска бортов, скрип канатов и дерева. И сама гавань: запах смолы и сосновых досок, рыбы и эля, сыра и шерсти, пряностей и кожи. Грохот повозок, нагруженных товарами, отправляемыми в какую-нибудь дальнюю часть известного мира, или привезенными из дальних стран с названиями, которые казались ей волшебными словами.

Моряк, одетый в красно-зеленый костюм, проходил мимо с обезьянкой на плече, и ее отец поздоровался с ним, как со знакомым. Отец чувствовал себя здесь как дома, знал этих людей, дикие, экзотические места, куда они уплывали и откуда приплывали. Она слышала крики и взрывы буйного смеха, громкие споры, пересыпанные ругательствами, по поводу веса или стоимости товара. Потом кто-то крикнул, что в бухту заплыли дельфины; и вот тогда отец поднял ее на плечи, чтобы она могла их увидеть.

Селвена расплакалась от всего этого шумного столпотворения, как помнила Алаис, и они вскоре вернулись к повозке и уехали, под внимательными, гнетущими взглядами барбадиоров, больших, светловолосых людей на крупных конях, охраняющих гавань Астибара. Она была слишком мала, чтобы понять, зачем они здесь, но внезапное молчание отца и его бесстрастное лицо, когда они проезжали мимо, что-то ей подсказали. Позже она узнала гораздо больше, когда выросла в своей оккупированной стране.

Ее любовь к кораблям и к гавани никогда так и не прошла. При малейшей возможности она ездила с Ровиго к морю. Зимой было легче, когда все они переезжали в их городской дом в Астибаре, но даже весной, и летом, и ранней осенью она находила предлоги, причины и способы, чтобы сопровождать отца в город и туда, где стояла на приколе «Дева». Она впитывала в себя эту картину, а ночью ей снился океан, открывающийся перед ней, и соленые брызги волн.

Сны. Она была женщиной. Женщины не ходят в море. А послушные, умные дочери никогда не тревожат отцов просьбами о подобных вещах. Но оказалось, что иногда, в одно прекрасное утро, совершенно непредвиденно, Эанна среди своих небесных огней может бросить взгляд вниз и улыбнуться, и тебе предложат нечто чудесное, о чем ты сама никогда бы не посмела попросить.

Оказалось, что Алаис — хороший моряк, она легко привыкла к бортовой килевой качке корабля, пока справа по борту разворачивалась береговая линия Астибара. Они плыли на север вдоль бухты, потом пробрались мимо островов архипелага и вышли на простор открытого моря. Ровиго и пятеро его матросов справлялись с кораблем с легкостью, их движения казались Алаис непринужденными и точными. Она была в восторге и наблюдала за всем происходящим в незнакомом мире так пристально, что они над ней смеялись и подшучивали. Но в их шутках не было злобы; она знала всех пятерых почти всю свою жизнь.

Они обогнули северную оконечность провинции, «мыс Бурь», как сказал ей один из матросов. Но в тот весенний день погода стояла мягкая и плыть было легко. Когда они снова повернули на юг, Алаис стояла у борта и смотрела, как мимо проплывают зеленые холмы ее провинции, сбегая вниз к белому песку на берегу и к рыбацким поселкам, разбросанным по побережью.

Через несколько дней их действительно настиг шторм, ночью, у скал северной Тригии. Ровиго заметил его приближение на закате или учуял его в воздухе, но здесь береговая линия была скалистой и опасной, и негде было укрыться. Они приготовились встретить шквал на почтительном расстоянии от берега, чтобы оказаться подальше от скал. Когда шквал налетел, Алаис уже спустилась в свою каюту, чтобы не мешать.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});