Корабль Иштар - Абрахам Меррит

И боком туфельки незаметно толкнула меня в ногу.

Но тут вошел Билл, а с ним почтенный седовласый джентльмен, который, несомненно, был доктором Лоуэллом.

Не знаю, когда я еще так радовался появлению Билла.

Глава III Теории доктора де Кераделя

Я дал Биллу наш старый сигнал тревоги, и после представлений он увел меня, оставив мадемуазель Дахут с Элен и доктора де Кераделя с доктором Лоуэллом. Мне очень хотелось выпить, и я сказал Биллу об этом. Билл без комментариев передал мне коньяк и содовую воду. Я выпил неразбавленного коньяку.

Элен привела меня в замешательство, но это замешательство было приятным и не из-за него мне потребовался алкоголь. А вот мадемуазель Дахут — это совсем другое дело. Вот она вызвала настоящее смятение. Мне пришло в голову сравнение с кораблем, идущим под парусом с опытным капитаном и по хорошо исследованным морям. Элен подобна порыву, хорошо укладывающемуся в известную картину, а мадемуазель Дахут — урагану, дующему совсем в неизвестном направлении и уносящему корабль в неизведанные воды. В этом случае ваши навигационные познания вам мало помогут.

Я сказал:

— Элен способна привести в порт Рай, а другая — в порт Ад.

Билл ничего не ответил, продолжая смотреть на меня. Я налил себе вторую порцию. Билл спокойно отметил:

— За обедом будут коктейли и вина.

— Прекрасно, — ответил я и выпил коньяк.

И подумал:

— Не ее адская красота так выбила меня из равновесия. Но почему я так возненавидел ее с первого же взгляда?

Теперь ненависти во мне больше не было. Было только страстное любопытство. Но почему мне кажется, что я когда-то был знаком с ней? И почему кажется, что она знает меня лучше, чем я ее? Я прошептал:

— Она заставляет вспомнить о море, вот что.

— Кто?

— Мадемуазель д’Ис.

Он сделал шаг назад и сказал, как будто его что-то душило:

— А кто такая мадемуазель д’Ис?

Я подозрительно посмотрел на него и спросил: «Ты не знаешь имена своих гостей? Эта девушка там внизу — мадемуазель Дахут д’Ис де Керадель».

Билл ответил: «Нет, я этого не знал. И Лоуэлл представил ее только как де Керадель».

Спустя минуту он сказал: «Вероятно, еще одна порция тебе не повредит. А я присоединюсь».

Мы выпили. Он небрежно заметил:

— Никогда раньше не встречался с ними. Де Керадель позвонил Лоуэллу вчера утром, как один известный психиатр другому. Лоуэлл заинтересовался и пригласил его с дочерью на обед. Старик очень любит Элен, и со времени своего возвращения в город она всегда на его приемах играет роль хозяйки. Она его тоже любит.

Он допил свой коньяк и поставил стакан. Потом по-прежнему небрежно добавил:

— Я так понял, что де Керадель здесь уже больше года. Однако до вчерашних интервью, твоего и моего, он ни разу нас не навещал.

Я подпрыгнул, когда до меня дошло, на что он намекает. Я сказал:

— Ты хочешь сказать…

— Ничего не хочу. Просто указываю на совпадение.

— Но если они имеют отношение к смерти Дика, зачем им рисковать, приходя сюда?

— Чтобы узнать, много ли нам известно. — Он колебался. — Это может ничего не значить. Но… именно о таких случаях я думал, готовя свою наживку. А де Керадель и его дочь похожи на рыбу, которую я надеялся поймать… особенно теперь, когда я знаю о д’Ис. Да, особенно.

Он обошел вокруг стола и положил руки мне на плечи.

— Алан, то, что я думаю, может показаться тебе сумасшествием. Да и мне самому иногда кажется. Не Алиса в Стране Чудес, а Алиса в Стране Дьявола. Я хочу, чтобы сегодня ты говорил все, что придет в голову. Вот и все. Пусть тебя не удерживают соображения вежливости, приличия, удобства или еще какие-нибудь. Если считаешь, что твои слова могут стать оскорблением, пусть так и будет. Не заботься о том, что подумает Элен. Забудь о Лоуэлле. Говори все, что придет в голову. Если де Керадель будет утверждать что-то, с чем ты не согласен, не слушай из вежливости, возражай ему. Если он сорвется, тем лучше. Выпей столько, чтобы всякие сдерживающие соображения о вежливости тебе не мешали. Ты будешь говорить, я — слушать. Понятно?

Я рассмеялся и сказал:

— In vino veritas. Твоя мысль заключается в том, что vino мое, a veritas — у противников. Здравая психология. Ладно, Билл, выпью еще немного.

Он сказал:

— Ты знаешь свои возможности. Но будь осторожен.

* * *

Мы спустились вниз к обеду. Я чувствовал себя заинтересованным, веселым и беззаботным. Представление о мадемуазель упростилось до тумана серебристо-золотых волос с двумя фиолетовыми пятнами на белом лице. С другой стороны, Элен оставалась четкой античной монетой. Мы сели за стол. Доктор Лоуэлл сидел во главе, слева от него де Керадель, справа мадемуазель Дахут. Элен сидела рядом с де Кераделем, а я рядом с мадемуазель. Билл сидел между мной и Элен. Стол был красиво убран, и вместо электричества горели свечи. Дворецкий принес коктейли. Я поднял свой бокал и сказал Элен:

— Ты прекрасная античная монета, Элен. Тебя отчеканил Александр Великий. И ты будешь в моем кармане.

Доктор Лоуэлл удивленно посмотрел на меня. Но Элен чокнулась со мной и прошептала:

— Ты ведь никогда не потеряешь меня, дорогой?

Я ответил:

— Нет, сердце мое, и не отдам тебя никому, и никому не позволю украсть мою любимую античную монету.

Ко мне прижалось мягкое плечо. Я отвел взгляд от Элен и посмотрел прямо в глаза мадемуазель. Теперь они не были просто фиолетовыми пятнами. Удивительные глаза. Большие, чистые, как вода на тропической отмели, и в них поблескивали маленькие светло-лиловые искорки, как блестит солнце в мелкой тропической воде, когда смотришь сквозь чистую воду.

Я сказал:

— Мадемуазель Дахут, почему, глядя на вас, я думаю о море? Я видел цвет Средиземного моря точно, как ваши глаза. А пена на волнах белая, как ваша кожа. И водоросли, как ваши волосы. Ваш аромат — аромат моря, а ходите вы как волна…

Элен протянула:

— Как ты поэтичен, мой дорогой. Может, тебе лучше заняться супом, а не брать другой коктейль?

Я ответил:

— Дорогая, ты моя античная монета. Но ты еще не в моем кармане. И я не в твоем. Я выпью еще коктейль, а потом займусь супом.

Она вспыхнула. Я пожалел о сказанном. Но взгляд Билла подбодрил меня. И глаза мадемуазель отплатили мне за любые угрызения совести — если бы я только не понял, что за вновь вспыхнувшей ненавистью совершенно определенно скрывается страх. Она легко положила свою руку на мою. Рука была щекочуще теплой. При ее прикосновении странное неприятное отталкивающее ощущение прошло. Я почти с болью осознал ее исключительную красоту. Она произнесла:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});