Камчатские экспедиции - Витус Беринг

Мышей примечено там три рода: первый называется на Большой реке наусчич, а на Камчатке — тегульчич[147]; другой — челагачич; третий — четанаусчу, то есть «красные мыши»[148]. Первый род шерстью красноват и имеет хвост весьма короткой, величиною почти таков, каковы большие европейские дворовые мыши, но писком совсем отменен: ибо оный больше на визг поросячий походит, впрочем, от наших хомяков почти не имеет разности.

Другой род весьма мал и водится в домах обывательских, бегает без всякого страха и кормится кражею. Третий род такое имеет сродство, как трутень между пчелами: ибо оный ничего для себя не запасает, но крадет корм у первого рода, то есть тегульчичей, которые живут по тундрам, лесам и высоким горам в превеликом множестве.

Норы у тегульчичей весьма пространны, чисты, травою выстланы и разделены на разные камеры, из которых в иной чистая сарана, в иной нечищеная, а в иных иные коренья находятся, кои собирают они летом для зимнего употребления с отменным трудолюбием и в ясные дни, вытаскивая вон, просушивают на солнце.

Летом питаются ягодами и всем, что на полях получить могут, не касаясь до зимнего запаса. Нор их другим образом сыскать не можно, как токмо по земле, которая над норами их обыкновенно трясется.

Из коренья и других вещей примечены в норах их сарана, корень скрипуна-травы (Anacampseros vulgo faba crassa)[149], завязной (Bistorta)[150], шеламайной, сангвисорбин[151], лютики[152] и кедровые орехи, которые камчадалки вынимают у них осенью с радостию и великими обрядами.

Помянутые мыши сие имеют свойство достойное (буде правда) примечания, что с места на место, как татары кочуют, и в известные времена из всей Камчатки на несколько лет в другие места без остатка отлучаются, выключая дворовых, которые там неисходно бывают.

Выход их с Камчатки тамошним жителям весьма чувствителен: ибо оным, по мнению камчадалов, предвозвещаются влажные летние погоды и худой звериный промысел. Напротив того, когда мыши на Камчатку возвращаются, то жители хорошего года и промысла несомненно надеются и для того рассылают всюду известия о мышином приходе, как о деле великой важности.

С Камчатки отлучаются мыши всегда весною, собравшись чрезвычайно великими стадами, путь продолжают прямо к западу, не обходя ни рек, ни озер, ни морских заливов, но переплывают их, хотя с великим трудом и гибелью, ибо многие, утомившись, тонут. Переплыв за реку или озеро, лежат на берегу, как мертвые, пока отдохнут и обсохнут, а потом продолжают путь свой далее.

Вящая им опасность на воде случается, для того что глотают их крохали и мыкыз-рыба[153]; а на сухом пути никто их вредить не будет: ибо камчадалы хотя их и находят в помянутом утомлении, однако не бьют, но наипаче стараются всеми мерами об их сохранении. От реки Пенжины ходят они в южную сторону и в половине июля бывают около Охоты и Юдомы.

Иногда стада их так многочисленны примечаются, что целые два часа дожидаться надобно, пока оные пройдут. На Камчатку возвращаются они обыкновенно в октябре месяце, так что довольно надивиться нельзя прохождению малых оных животных в одно лето чрез столь дальнее расстояние, так же согласию их в пути и предведению погод, которыми к странствованию побуждаются.

Камчадалы рассуждают, что когда мышей на Камчатке не видно, тогда они за море для ловли зверей отъезжают, а за суда их почитаются раковины, которые видом походят на ухо и по берегам в великом множестве находятся; чего ради и называют их байдарами мышиными.

Еще и сие о мышах сказано было мне от камчадалов, будто они, отлучаясь из нор своих, собранный корм покрывают ядовитым кореньем, для окармливания других мышей, корм их похищающих.

И будто мыши по вынятии из нор их зимнего запаса без остатка от сожаления и горести давятся, ущемя шею в развилину какого-нибудь кустика; чего ради камчадалы и никогда всего запаса у них не вынимают, но оставляют по нескольку, а сверх того, кладут им в норы сухую икру в знак попечения об их целости.

Но хотя все означенные обстоятельства самовидцы утверждали за истину, однако оно оставляется в сомнении до достовернейшего свидетельства: ибо на камчатских сказках утверждаться опасно.

О зверях морских

Под именем водяных зверей заключаются здесь те животные, которые на латинском языке амфибия называются, для того что оные хотя по большей части и в воде живут, однако и плодятся около земли, и нередко на берега выходят. Чего ради киты, свинки морские и подобные им, которые никогда не выходят на берег, а от многих причисляются к зверям, не принадлежат к сей главе, но к следующей, в которой о рыбах писано будет: ибо все нынешние писатели о рыбах в том согласны, что кит не зверь, но сущая рыба.

Водяные звери могут разделены быть на три статьи: к первой принадлежат те, кои живут токмо в пресной воде, то есть в реках как например, выдра[154], к другой, которые живут и в реках, и в море, как тюлени, а к третьей — которые не заходят в реки, как морские бобры[155], коты, сивучи и пр.

Выдр на Камчатке хотя и великое множество, однако кожи их покупаются недешево; ибо в рубль выдра посредственной доброты. Ловят их по большей части собаками во время вьюги, когда оные далеко от рек отходят и в лесах заблужаются.

Кожи их употребляются на опушку тамошнего платья, но более для сбережения соболей, чтоб не отцветали, ибо примечено, что в кожах их соболи хранятся доле.

Тюленей в тамошних морях неописанное множество, особливо в то время, когда рыба из моря вверх по рекам идет, за которою они не токмо в устья, но и далеко вверх по рекам заходят такими стадами, что нет такого близкого к морю островка, которого бы пески не покрыты ими были, как чурбанами.

Чего ради в тамошних лодках около таких мест плавают с опасением: ибо тюлени, завидев судно, в реку устремляются и поднимают страшное волнение, так что судну нельзя не опрокинуться. Нет ничего противнее человеку непривычному, как странный рев их, который должно слушать почти беспрестанно.

Их примечено четыре рода[156]. Самого большого рода называются там лахтаками[157] и промышляются от 56 до 64 градусов широты как в Пенжинском, так и в Восточном море. Разность сего рода от прочих состоит в одной величине, которою они большого быка превосходят.

Другой род величиною с годовалого быка[158], шерстью различен, однако в том сходство у всего сего рода, что шерстью они подобны барсам: ибо по спине у них круглые, равной величины пятна, но брюхо у них белое в прожелть, а молодые бывают все, как снег, белы.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});