Повесть о братстве и небратстве: 100 лет вместе - Лев Рэмович Вершинин

югославская (а ныне и македонская) историография описывает «нападение партизан на полицейский участок», то в документах зафиксированы только перерезанные телефонные провода и порезанный до смерти болгарский солдат из местных.

Впрочем, и дальнейшее не убеждало. Три отряда, с грехом пополам созданные в 1941-1942 годах (в общем с тридцать душ), существовали в основном для статистики. Если Сербия, Босния с Герцеговиной и Черногория полыхали, за Вардаром уходить в горы никто не спешил: из четырехсот сорока девяти диссидентов, погибших в стычках за все три года «оккупации», на болгарскую зону приходится всего 52 человека, а остальные 397 — в итальянской зоне: итальянцев, в отличие от немцев, считали оккупантами, тем паче что они делали ставку на албанцев.

Именно там, в районе Тетово, возникли в 1943-м, после выхода Италии из войны, первые в Македонии «партизанские территории», освобожденные, к слову сказать, не местными, а сербскими отрядами. Местные же парни предпочитали идти по повестке в «оккупационный» контингент, в основном из местных уроженцев и состоявший. «Сегодня, — рассказывает профессор Веселин Трайков, уроженец Скопье, — нас называют "фашистскими оккупантами". Хороши же оккупанты, крещенные в Скопье, призванные в Скопье, служившие в Скопье, носившие цветы прадедам на кладбище в Скопье и ночевавшие, если командиры отпускали, дома, с родителями, братьями и сестрами».

Отметим, кстати, что делались попытки привлечь к сотрудничеству и Иванушку Михайлова, осевшего в Загребе и упорно стоявшего на том, что «Македония — болгарская, но сама по себе». В 1942-м отменили смертный приговор, пригласили в Софию пообщаться с Борисом, намекнув, что хотели бы видеть Скромного губернатором Македонии, но, к удивлению приглашавших, «водач» категорически отказался от встречи с «Царем-Разъединителем», добавив: «Пока Кимон с Дамяном не на каторге, мне в Софии делать нечего».

В Берлине, однако, лидера «автономистов» ценили. Несмотря на то что Иванушка отказался помогать с депортацией евреев, пояснив: «Мои люди не хорваты, они евреинов отпускать будут», Гитлер называл его человеком почти своего уровня, считая, что рано или поздно он понадобится, — и после выхода Италии из войны время пришло.

В августе 1943-го на встрече с Борисом фюрер сообщил царю, что «следует создать Великую Македонию, включающую бывшую итальянскую зону и часть Албании. Естественно, в составе Болгарии, вроде протектората Богемия в Рейхе», указав, что такой вариант Иванушке подходит. Его Величество возражать не стал, признав: «Из Ванче может получиться мудрый державник», — но вскоре по некоторым обстоятельствам инициатива заглохла.

А теперь, вопреки обыкновению рассматривать судьбы людей через события, а не наоборот, поговорим о судьбе одного человека. Очень уж показательна и актуальна эта судьба для понимания того, что было, что будет и чем сердце успокоится, — и далеко не только на Балканах середины прошлого века.

ПОКОЛЕНИЕ М

Методи Шаторов родился в турецкой еще Македонии, в 1898-м. Запомним дату: она, как мы увидим, очень важна. Дальше всё как у многих неравнодушных ребят. Всей душой принял идею автономной болгарской Македонии; в 1919-м, после передачи Македонии сербам, эмигрировал в Софию; вступил в БКП, дрался в дни Сентября. В 1925-м стал членом ВМРО — так называемой объединенной (на марксистской платформе). С 1928 года — член ЦК БКП; сидел, сбежал в СССР, работал в Загранбюро, потом нелегал в Болгарии, потом — в Испании.

Методи Шаторов

В 1934-м, когда Коминтерн, полагая, что Балканам не нужны «гегемоны», а нужна Балканская Федерация, решил, что македонцы все-таки не болгары, а отдельный народ, которому нужна своя Компартия, в рамках партийной дисциплины принял это решение, с которым был не согласен, и поехал в Югославию создавать и возглавлять ЦК Коммунистической партии Македонии (КПМ). По личному авторитету в рядах КПЮ считался примерно на уровне Милована Джиласа и Иосипа Броз Тито.

Резко выступал против сербизации македонских болгар, по ходу придя к выводу, что и македонизация в версии Тито по сути является разболгариванием, в связи с чем открыто заявил, что Македония должна выйти из состава Югославии. Это само по себе противоречило линии Коминтерна (то есть Москвы), но поскольку своего лидера поддержало большинство ячеек «Вардарской бановины», тему предпочли замылить без оргвыводов, пообещав когда-нибудь рассмотреть.

В апреле 1941-го, после краха Югославии и появления Акционных комитетов, агитировавших за Воссоединение, Шаторов (или, как его называли, тов. Шарло) данную линию поддержал и вышел на связь с руководством болгарских коммунистов, сообщив, что Компартия Македонии считает себя македонским отделением БРП. Безусловно, Тито был в бешенстве, однако подавляющее большинство местных коммунистов сказало «да», поскольку, как и основная часть населения, по-прежнему считало себя болгарами, и Коминтерн решил промолчать.

Однако после 22 июня всё изменилось. Тито потребовал признать Шаторова предателем, началось противостояние, причем на стороне Шаторова выступили все местные комитеты. Последнее слово было за Коминтерном, и Коминтерн, то есть тов. Димитров (естественно, с одобрения старших товарищей), решив уважить старого друга Иосипа, постановил: Компартия Македонии остается в составе КПЮ, а ее члены должны «отказаться от великоболгарского шовинизма», после чего тов. Шарло был исключен из КПЮ и уехал в Пловдив.

Дальнейшая судьба его для нас не очень важна. Важно, что думали на сей счет лидеры КПМ, поддержавшие в споре Тито. Сам-то Тито — полухорват-полусловенец — ясен пень, стоял на том, что «Старый болгарин» (еще один позывной тов. Шарло) — «контрреволюционер» и «враг сербского и македонского народа». И его, Тито, «проконсул по Македонии», Светозар Вукманович-Темпо, варяг из Черногории, поддакивал, клеймя «злодейскую фракционную деятельность Шарло», из-за которой «низовые партийные организации развалились».

Но это понятно: оба они к Македонии никакого отношения не имели и, претендуя на власть во всей партии, а потом и во всей Югославии, сепаратистов не любили. А вот что не совсем понятно, так это позиция «местных товарищей» на уровне ЦК, — и тут не побоюсь длинных цитат.

Лазар Колишевский: «Вместо того чтобы призывать добровольцев защищать страну [...] Шарло занялся созданием национального фронта для борьбы с великосербским режимом вне зависимости от того, кто его [Шаторова] поддерживал: "ванчомихайловцы", тайные фашисты или простые "сербофобы". Он не видел ничего, кроме слепой борьбы с великосербским режимом».

Цветко Узуновский: «Теория Шарло о том, что болгарские фашисты не были оккупантами, открыто отрицает существование македонцев как отдельного народа. В его великоболгарской душе Македония означает только провинцию Болгарии, где живут именно болгары, а не македонцы, у которых свои национальные различия и чувства. Отсюда ясно, почему он призвал македонцев перейти под фашистскую власть и бороться с ней в рамках "единой Болгарии", а не гнать болгарских оккупантов