Блондинка в озере. Сестричка. Долгое прощание. Обратный ход - Раймонд Чэндлер

третий раз. С такими, как Эрл, надо все доводить до конца. Говорить коротко и не менять решений.

Он наконец-то снял пояс вполне покладисто. Потом, держа его в руках, подошел к столу, забрал револьвер, вложил в кобуру, а пояс снова надел. Я не спорил. Он охнул, быстро скрылся в ванной и вернулся со стеклянным кувшином, полным воды. Воду он вылил доктору Верингеру на голову. Доктор Верингер забормотал и перевернулся. Потом застонал. Потом схватился за челюсть. Стал вставать на ноги. Эрл ему помогал.

— Вы уж простите, док. Я, небось, размахнулся, не видел, куда бью.

— Все в порядке, ничего не сломано, — сообщил Верингер, отмахиваясь от него. — Подгони машину, Эрл. И не забудь ключ от ворот.

— Подогнать машину, слушаюсь. Будет сделано. Ключ от ворот. Понял. Будет сделано, док. — Насвистывая, он вышел из комнаты. Уэйд присел на край, его трясло.

— Это вы тот самый сыщик? — спросил он. — Как вы меня нашли?

— Расспросил кое-кого, — объяснил я. — Если хотите домой, можете одеваться.

Доктор Верингер прислонился к стене, потирая челюсть.

— Я ему помогу, — сказал он невнятно. — Чем больше помогаешь людям, тем больше получаешь по зубам.

— Вполне вас понимаю, — заметил я. И вышел, оставив их наедине.

Глава 20

Когда они вышли из дома, машина стояла у дверей, но Эрла не было. Он подогнал машину, выключил фары и пошел обратно к главному коттеджу, не сказав мне ни слова. По-прежнему насвистывал какой-то полузабытый мотив.

Уэйд осторожно влез на заднее сиденье, я сел рядом. Доктор Верингер уселся за руль. Челюсть у него, наверно, ныла, голова болела, но виду он не подавал и молчал. Мы перевалили за гребень холма и доехали до конца дороги. Эрл уже успел здесь побывать, ворота были отперты и распахнуты. Я сказал Верингеру, где моя машина, и он подвез нас к ней. Уэйд пересел в нее и сидел молча, уставившись в пространство. Верингер вышел, обогнул машину и подошел к окну с другой стороны. Он спокойно произнес:

— Насчет моих пяти тысяч долларов, мистер Уэйд. Вы обещали мне чек.

Уэйд сполз пониже и откинулся затылком на спинку.

— Я еще подумаю.

— Вы обещали. Мне нужны эти деньги.

— Это называется вымогательство, Верингер, плюс угрозы. Но теперь меня есть кому защитить.

— Я вас кормил и обмывал, — упорно продолжал Верингер. — Вставал к вам ночью. Я о вас заботился, я вас вылечил — по крайней мере, на время.

— На пять тысяч это не тянет, — презрительно ухмыльнулся Уэйд. — Вы из меня и так немало выдоили. — Верингер не уступал.

— Мне обещали, что помогут устроиться на Кубе. Вы богаты, мистер Уэйд. Богатые должны помогать бедным. У меня Эрл на руках. Чтобы не упустить этот шанс, мне нужны деньги. Я верну все до цента, когда смогу.

Я ерзал на сиденье. Хотелось курить, но я боялся, что Уэйду станет плохо от дыма.

— Черта с два вы вернете, — утомленно произнес Уэйд. — Не успеете. Ваш Голубенький в одну прекрасную ночь прикончит вас во сне.

Верингер отступил на шаг. Лица я не видел, но голос у него изменился.

— Это не самая плохая смерть, — сказал он. — Надеюсь, ваша будет пострашнее.

Он вернулся к своей машине и сел в нее. Выехал в ворота и скрылся. Я дал задний ход, развернулся и направился к городу. Когда мы проехали милю-другую, Уэйд пробормотал:

— С чего я должен давать этому толстому болвану пять тысяч?

— Ни с чего.

— Тогда почему я чувствую себя сволочью, что не дал?

— Кто ж его знает.

Он слегка повернулся и взглянул на меня.

— Он ходил за мной, как за ребенком. Не оставлял одного — боялся, что придет Эрл и меня изобьет. Выгреб у меня из карманов все до последнего цента.

— Вероятно, вы ему разрешили.

— Вы что, на его стороне?

— Кончайте вы, — сказал я. — Для меня это просто работа.

Мы помолчали еще пару миль. Когда проехали первый пригород. Уйэд опять заговорил.

— Может, я дам ему эти деньги. Он разорился, все перешло банку. Он не получит за ранчо ни цента. А все из-за этого психа. Что он с ним возится?

— Не могу вам сказать.

— Я писатель, — заявил Уэйд. — Значит, я должен разбираться в людях. Ни черта ни в ком не разбираюсь.

Я свернул, дорога пошла вверх, и впереди засверкали огоньки бесконечной долины Сан-Фернандо. Мы съехали на северо-западное шоссе, ведущее к Вентуре.

Вскоре миновали Энсино. Я остановился у светофора и взглянул вверх, где высоко на склоне светились окна больших домов. В одном из них раньше жили Ленноксы. Мы поехали дальше.

— Поворот совсем близко, — сказал Уэйд. — Знаете?

— Знаю.

— Кстати, вы не сказали, как вас зовут.

— Филип Марло.

— Хорошо звучит. — Внезапно он резко изменил тон. — Минутку. Это не вы были замешаны в деле Леннокса?

— Я.

В машине было темно, но он стал пристально всматриваться в меня. Позади остались последние дома на главной улице Энсино.

— Я ее знал, — сообщил Уэйд. — Немного. Его никогда не видел. Странная эта история. Полиция, говорят, вас потрепала?

Я не ответил.

— Может, вы не хотите об этом говорить? — сказал он.

— Возможно. А вас почему это интересует?

— Я же писатель, черт побери. Это потрясающий сюжет.

— На сегодня возьмите отгул. У вас, наверно, еще слабость не прошла.

— О’кей, Марло. О’кей. Я вам не нравлюсь. Понял. — Я свернул, и впереди замаячили невысокие холмы с просветом посередине — это была Беспечная Долина.

— Дело не в том, нравитесь вы мне или нет, — сказал я. — Ни то, ни другое. Я вас не знаю. Ваша жена попросила найти вас и доставить домой. На этом моя миссия закончится. Не знаю, почему она выбрала именно меня. Я уже сказал — это просто работа.

Мы обогнули склон и очутились на широкой, хорошо вымощенной дороге. Он сказал, что дом будет через милю, справа. Назвал номер дома, который я знал и без него. Этот парень, несмотря на свое состояние, так и рвался поговорить.

— Сколько она вам платит? — поинтересовался он.

— Об этом речи не было.

— Сколько бы ни заплатила, все будет мало. Я вам страшно обязан. Вы здорово поработали, приятель. Я того не стою.

— Это вам сейчас так кажется. — Он засмеялся.

— Знаете что, Марло? Пожалуй, вы мне симпатичны. В вас сволочизм есть — и во мне тоже.

Мы подъехали к дому. Он был двухэтажный, обшитый дранкой, крыша веранды опиралась на тонкие колонны. Длинная лужайка тянулась от дома до густых зарослей кустарника, огороженного белым забором.

Над входом горел свет. Я въехал на асфальтированную