Шакалы пустыни - Юрий Павлович Валин

но и дело принципа. Вернее, дело принципиальной мстительности. Вздумали отравлять и закупоривать доверчивых девушек в саркофагах, лягушатники хреновы.

Ту последнюю чашку чая в ангаре Катрин теперь вспомнила очень отчетливо. Быстродействующее снотворное — глотнула-то всего два раза. Ну-ну…

[1]Отчего больная страдалица упорно придерживается именно этой исторической версии сказать трудно. Смятение разума или некие личные симпатии к древней Родопис, судить не беремся. Гораздо чаще третью, самую южную и позднюю из великих пирамид в Гизе, предписывают фараону Микерину (Менкауру), правившему около 2520–2480 г. до н. э. Высота пирамиды достигает 66 м, длина стороны её основания составляет 108,4 м. Упомянутая же Родопис (букв. «Румянолицая») — гетера, жившая, предположительно, в VI веке до н. э. Жизнь этой достойной дамы, без сомнения интересна и полна всяческих тайн, но едва ли прекрасная Родопис действительно имеет непосредственное отношение к пирамиде. С другой стороны, Катрин Кольт имеет право на свое личное толкование легенды.

[2]Сия удивительная постройка лишена отделки и ее ободранные стены ступенчаты. В древности пирамида была облицована плитами: нижняя треть асуанским гранитом, средняя часть белым турским известняком, а вершина, вероятно, опять же красным гранитом. По свидетельству очевидцев, ещё до XVI века пирамида оставалась двуцветной, но позже была ободрана и разграблена злыми мамлюками. За что их и покарал Наполеон!

[3]Скорее всего, это был один из разъездов 7-го бис гусарского полка. При битве у Пирамид гусары действовали весьма успешно, к примеру капитан Девернуа со своими людьми захватил аж 897 исправных верблюдов.

Глава четвертая. Реабилитационный период

«Столкнувшись с реальностью, немедленно успокойте пострадавшую».

Л. Островитянская «Этика попрыгунства»

К лагерю Катрин вышла ближе к утру. Возвращение отягощал узел с добычей, необходимость сделать порядочный крюк, обходя наполеоновские посты и малоудобная для рейдов одежда и обувь. В общем, все было плохо. Кроме одного — голова пришла в норму.

Лагерь археологов охранялся внешними постами каких-то невнятных пехотинцев (кто эти мундиры поймет, если даже родной компанией 1812-го не особо интересовалась), да еще внутренними научными часовыми. Здесь, правда было как-то странно: оба охранника стояли у костра и о чем-то напряженно шептались. Морды невеселые, одеты в короткие сюртуки и брюки соответствующие времени армейской экспедиционно-египетской моды. «Штаны конюшенные егерского образца»[1] — вот как они называются. Но оружие современное: дробовики с подствольными магазинами, открытые кобуры на бедре. Револьверы это логично — все же понадежнее полуавтоматических стволов с их вечными перекосами и прочими неприятностями. Но здесь рукояти что-то слишком заумные. Со сканерами отпечатков пальцев, что ли? Кстати, Госслен левша.

Чужое оружие интересовало шпионку постольку-поскольку (своим обзавелась), а вот разговор охраны недурно было бы послушать. Доверительно шепчутся, наверняка о насущном. Судя по позам, они в очень близких отношениях, видимо, дружны, гм, до чрезвычайности.

Катрин заползла под стену «своей» медицинской палатки, с облегчением сняла тапки-ботинки и осторожно завалилась на койку — та визгливо возмутилась, но все же не рассыпалась. В лагере стояла тишина, лишь откуда-то издали доносились невнятные, но веселые крики. Батальоны торжествовали победу и спешили собрать трофеи. Ну и ладно. Мы свое уже нагребли.

Разбудил девушку внеурочный визитер. Снаружи уже светало, но в палатке еще царила темень. Человек закрыл клапан, ощупью, но уверенно, отыскал один из кофров. Щелкнул кодовый замок, потом пахнуло знакомым-тонизирующим, забулькало…

— Мсье Мариет, вы бы и мне нацедили. В медицинских целях, — болящая подала слабый голос с койки.

Аудитор вздрогнул:

— О! Вам нельзя, Катарина. Я бы с радостью, но на фоне лекарств прием спиртного может дать побочный эффект. Собственно, я и сам только рот пополоскать — странное раздражение на деснах.

— Жадничаете, — вздохнула шпионка. — Что ж, нам, служанкам не привыкать. Бросили подыхать, так лежи и подыхай.

Мариет сглотнул из стакана, на миг задержал дыхание и бархатным голосом шаблонно обученного психиатра повел сказочную линию:

— Господи, Катарина, ну кто же вас бросал?! Мы все страшно беспокоились о вашем состоянии. Доктор к вам заглядывал ежеминутно. Кстати, где вы были? Мы уж испугались.

— В смысле? — удивилась Катрин. — Я тут и валялась. Доктор один раз пульс пощупал и все. Никакого сострадания. Сдается, мое выздоровление вообще его не слишком заботит.

— Да нет же, я и сам заглядывал. Мы вас искали, — психолог-аудитор указал на койку. — Вы позволите?

— Валяйте, садитесь. Хотя тут тесновато.

— Что поделать, походные условия. Так где же вы были, дорогая Катарина? Вы не представляете, что здесь началось, когда вы исчезли. Нельзя же так пугать друзей.

Он глубоко по-дружески взял ладонь болящей, Катрин руку отнимать не стала. Играем, так играем.

— Послушайте, Мариет, я глубоко тронута вашим сочувствием, но не особо верю, что моя скромная персона всерьез интересовала господ археологов. Куда я могла деться? Чувствую себя просто ужасно. Сидела у воды, дышала свежим воздухом. Немного блевала, уж простите за интимные подробности.

— Это ужасно! — охотно согласился аудитор. — Кто бы мог подумать, что вы столь чувствительны к стандартным препаратам. Полагаю, доктор «Крест» еще ответит за свои профессиональные просчеты. Небрежность здесь недопустима! Но сейчас ситуация требует полнейшей искренности. Прошу вас, Катарина, ответьте. Где вы были?

— Господи, да что за вопросы? Где я могла быть? Бегала на рандеву с резидентом? Сами понимаете — это смехотворно. У меня тут из друзей одна милашка-Дикси. Черт возьми, я же понятия не имела, где окажусь. Откровенно говоря, эти прямо под боком торчащие пирамиды — шокировали не на шутку. Сидела, смотрела на Нил, думала — прямо сейчас у меня голова лопнет или уже утром?

— Понимаю, понимаю, — Мариет продолжал поглаживать запястье допрашиваемой. — А вот это откуда?

— Что?

— Вот этот узел с сапогами.

— Ах, этот. Этот по реке плыл. Полагаю, имущество какого-то утонувшего бедолаги. Тут вроде война, бедствия…

— Но сверток сухой!

— На коряге плыл, — пояснила Катрин, вспоминая одного недавнего знакомца и его приемы изящных логических построений.

— На коряге. Как удачно, — закивал аудитор. — Поймите, дорогая моя, сейчас не тот момент, когда стоит рисковать, усложнять ситуацию. Нам поможет лишь полное доверие и откровенность. Поймите, я вовсе не хочу вас пугать и допрашивать…

— Так и не допрашивайте. Просто гладьте. Мне