Полное собрание сочинений. Том 8. Педагогические статьи 1860–1863 гг. - Лев Толстой

КОМУ У КОГО УЧИТЬСЯ ПИСАТЬ, КРЕСТЬЯНСКИМ РЕБЯТАМ У НАС, ИЛИ НАМ У КРЕСТЬЯНСКИХ РЕБЯТ?

Писание школьных сочинений было одним из излюбленных педагогических приемов, применявшихся Толстым в Ясно-полянской школе и вызывавших среди учеников большой интерес. В «Дневнике Ясно-полянской школы» мы находим целый ряд записей, относящихся к этим занятиям. Большая часть записей принадлежит учителю П. В. Морозову; таковы записи: 26 февраля: «Все писали сочинения; темы для этих сочинений выбирали сами произвольно». 27 февраля: «Приказано графом разнообразить писание: день из св. истории, другой разные сочинения, выдуманные ими самими». 28 февраля: «Младшие ученики писали сочинения. Все почти писали о маслянице». 2 марта: «Переписывали свои сочинения: Румянцев о дедушке, Фоканов о свадьбе, Жданов о прогулке с товарищами». 9 марта: «Читали сочинения». 12 марта: «Продолжали писать сочинения. Некоторые начали новые темы». Сам Толстой внес следующие записи: 28 февраля: «Писали сочиненья — всё о театре. Васька — о том, что бы он сделал, коли бы попался в плен… Кирюшка ни на шаг не уступал Успенскому, — в Андр. бессчастном». 6 марта: «Читали все сочиненья. Дунька, Чернов и Фоканов очень хороши сочиненья».[457]

Метод писания сочинений охотно применяли и другие учителя-студенты, собиравшиеся по воскресеньям в Ясную поляну для обсуждения общих вопросов школьного дела. Об этих ученических сочинениях неоднократно писали некоторые из этих учителей в своих отчетных статьях в «Ясной поляне»; напр., Эрленвейн в статьях о Бабуринской школе (февраль, стр. 85; апрель, стр. 28; октябрь, стр. 17); Томашевский в статьях о Колпинской и Пироговской школах (март, стр. 88; декабрь, стр. 43), Сердобольский в статье о Головеньковской школе (май, стр. 50), Гудима в статье о Богучаровской школе (июнь, стр. 28) и Орлов в статье о Телятинской школе (октябрь, стр. 45).[458]

В конце 1-й статьи «Ясно-полянская школа за ноябрь и декабрь месяцы» Толстой касается между прочим и ученических сочинений, причем приводит несколько характерных образцов этих сочинений.[459] Но этот вопрос настолько заинтересовал его, не только с педагогической, но и с художественной и психологической стороны, что он вскоре вновь вернулся к нему и широко развил его в отдельной статье, которую он сам озаглавил: «Кому у кого учиться писать, крестьянским ребятам у нас, или нам у крестьянских ребят?»

Время написания этой статьи точно определить трудно, так как нет соответствующих указаний, и мы можем датировать ее только приблизительно. Вероятно, Толстой начал работать над этой статьей только после окончания своей предыдущей большой статьи: «Об общественной деятельности на поприще народного образования», напечатанной в августовской книжке «Ясной поляны», с цензурной пометой от 20 сентября. В это время Толстой переживал чрезвычайно острый момент в своей личной жизни, закончившийся его женитьбой на С. А. Берс (23 сентября 1862 г.). Эти переживания, конечно, не могли не отразиться на его работе, не могли не задержать ее. Толстой сам свидетельствует об этом в записи Дневника от 20 октября, т. е. уже после женитьбы и переезда в Ясную поляну: «Работать не могу».[460] Поэтому мы можем предположить, что Толстой приступил к работе над своей новой статьей только после вышеприведенной дневниковой записи, т. е. в начале или даже в середине октября 1862 г.; а закончена была эта работа в конце этого же месяца, так как уже 5 ноября статья Толстого была уже одобрена к печати московской цензурой.[461]

В АТБ хранится рукопись (Папка XIV), с которой производился набор статьи «Кому у кого учиться писать», и которая заключает в себе полный текст ее, с некоторыми изменениями и дополнениями, не вошедшими в печатный текст журнала. Рукопись занимает 26 листов писчей бумаги, F°; бумага белая, довольно плотная, Троицкой, Говарда и Сергиевской фабрик. Текст писан по обеим сторонам листа. Пагинация по листам, с правой стороны. Заглавия нет. Небольшие поля с правой стороны, кроме первой страницы, писанной без полей. Начало статьи — автограф Толстого, занимающий ¾ страницы, — от слов: «В 4-й книжкѣ «Ясной Поляны»… конец: «мнѣ всегда представляется…» Продолжение текста, обрывающееся посредине фразы: «<всегда представляется> ряд не только повестей…», писано рукою того же лица, которому принадлежит большая часть рукописи «Об общественной деятельности», хранящейся в ГТМ (см. стр. 566): возможно, что продолжение текста писано непосредственно под диктовку Толстого. Текст оканчивается на л. 26; оборот — пустой. Как в автографе, так и в тексте, писанном рукою другого лица, встречаются авторские поправки и вставки, впрочем незначительные.

Статья напечатана впервые в сентябрьской книжке журнала «Ясная поляна», стр. 31–57.

В настоящем издании статья «Кому у кого учиться писать…» печатается по тексту «Ясной поляны», со следующими исправлениями, взятыми из рукописи и восстанавливающими произвольные поправки и пропуски Попова:

Стр. 301, строка 37: после слов: Не понимали искусства в рук. Поповым карандашом зачеркнуто: — красоты.

Стр. 302, строка 3: после: Надо заметить в рукописи зачеркнуто: еще

Стр. 303, строка 5: вместо: влез в ркп. поправка Попова (карандашом): взлез

Стр. 308, строка 19: после: На другой день в рукописи зачеркнуто: вечером

Стр. 314, строка 5: вместо: 7-летняго в рукописи неудачная поправка Попова: 11-летняго явно нарушающая смысл контекста.

Стр. 315, строка 24: вместо: что-й то у вас семьи только? в рукописи стилистическая поправка Попова: что и у вас семьи-то только?

Рассказ «Ложкой кормит, а стеблем глаз колет» напечатан в апрельской книжке «Ясной поляны» (стр. 5–38), без имени автора. Рассказ «Солдаткино житье» напечатан в сентябрьской «Книжке Ясной поляны» (стр. 5–25), за подписью: Василий Морозов («Федька»).

ПРИМЕЧАНИЕ.

Стр. 319, строка 32: «Человек засечный» — то есть живущий близ «Засеки». Зàсеками назывались в Калужской, Тульской, Рязанской и Тамбовской губерниях отдельные участки казенных лесов, уцелевших от сплошной оборонительной линии, устроенной Московским правительством в XVI–XVII стол. для защиты своих владений от набегов крымских и ногайских татар. Для этой цели правительство запретило в пограничной полосе вырубать леса, служившие естественной преградой для татарской конницы. По середине лесной полосы были прокопаны рвы, по сторонам которых лес бьл «засечен», т. е. деревья подрублены таким образом, чтобы препятствовать движению конницы. Только в некоторых местах были оставлены укрепленные ворота, служившие для прохода и проезда жителей, и охраняемые военной стражей. Такие ворота были устроены и у Козловой за̀ceки в 4 верстах от Ясной поляны.

ПРОГРЕСС И ОПРЕДЕЛЕНИЕ ОБРАЗОВАНИЯ.

ИСТОРИЯ ПИСАНИЯ И ПЕЧАТАНИЯ СТАТЬИ «ПРОГРЕСС И ОПРЕДЕЛЕНИЕ ОБРАЗОВАНИЯ».

Статья «Прогресс и определение образования» была вызвана статьею Е. Л. Маркова: «Теория и практика яснополянской школы», помещенной в 5-й книжке журнала «Русский вестник» за 1862 г. Евгений Марков, впоследствии писатель и публицист, в начале 1860-х годов занимался педагогической деятельностью в качестве преподавателя Тульской мужской гимназии. Толстой нередко бывал в Туле у знакомой ему семьи Ауэрбахов,[462] и там же, на почве общих педагогических интересов, произошло и знакомство его с Марковым, который произвел на Толстого столь благоприятное впечатление, что он даже предложил Маркову принять участие в задуманном им педагогическом журнале. В своем Дневнике, в записи от 6 мая 1861 г. Толстой отметил: «Поехал в Тулу… Марков отказался от соредакторства в журнале. И вообще мысль журнала слабеет». Однако мысль эта не была им оставлена, и он продолжал искать нужных для издания сотрудников среди тульских преподавателей. 9 мая он снова записал в Дневнике: «Господа из гимназии. Я их пригласил в журнал»; а несколько дней спустя, 11 мая, он снова внес в дневник: «Поехал в Тулу. Договорился до того, что книжки научные невозможны».

Сам Марков писал впоследствии о своем знакомстве с Толстым в эпоху его оживленной педагогической деятельности: «Лев Николаевич очень интересовался нашими учебными опытами и часто бывал и в мужской, и в женской гимназии, близко познакомившись с главными руководителями их. Мы тоже, особенно же я лично, часто посещали графа в Ясной поляне и следили за изумительными успехами его лапотных школьников, среди которых иные бойкие мальчуганы, оторванные прямо от бороны или от стада овец, всего через несколько месяцев учения уже могли свободно писать довольно грамотные сочинения, которые, пропущенные слегка через художественную веялку славного романиста, печатались им в его замечательных прибавлениях к журналу «Ясная поляна». Этими, почти невероятными результатами яснополянская школа была обязана исключительно обаятельному таланту преподавания и внутреннему жизненному огню Льва Николаевича, который непобедимо захватывал и поднимал с собою в высоту и ширь самый вялый ум, самое невпечатлительное сердце».[463]