Тьма сгущается - Гарри Тёртлдав

Вздохнув, Хадджадж спустился по лестнице и вышел из караван-сарая. Он тоже чувствовал себя обиженным. Вывернуться из тенет Дерлавайской войны так легко, как надеялся старик, его стране не удастся. Он вздохнул снова: слишком часто так случалось в мире — легче ввязаться в неприятности, чем выпутаться из них.

Незаметно для себя он дошагал до вокзала. Джурдхан возник благодаря тому, что в здешних краях проходила становая жила. Ближайший караван до Биши уходил на север лишь через несколько часов. Спецпоезда министру не подали: тогда на его поездку могли обратить внимание альгарвейцы, а Хадджадж — и его господин — не желали привлекать внимание союзников к переговорам с ункерлантцами. Тогда рыжики из старших партнеров в союзе превратились бы в хозяев.

Хадджадж пожалел, что Зувейза не может обойтись вовсе без союзников, и вздохнул в третий раз. Увы, так в мире случалось тоже слишком часто.

* * *

Вместе со всем лагоанским экспедиционным корпусом Фернао шагал по заснеженной равнине на запад, к Хешбону — самой восточной из факторий, основанных янинцами на северном побережье Земли обитателей льдов. Чародею уже довелось однажды побывать в Хешбоне, после того как он выкрал фортвежского короля Пенду из-под носа у янинских тюремщиков. Одного раза ему бы вполне хватило, но мнения Фернао, как обычно, никто не спрашивал.

— В одном ты был прав, — заметил Афонсо, пробираясь сквозь сугроб.

Фернао покосился на коллегу.

— Я во многом был и остаюсь прав, — поправил он с машинальной самоуверенностью чародея. — А ты что конкретно имел в виду?

— Я, — ответил Афонсо, — не стану жрать верблюжатину, покуда у меня остается хоть малейший выбор, и любой здравомыслящий человек со мной согласится.

— Обитателям льдов нравится. — Фернао примолк задумчиво. — Хотя это только доказывает твою точку зрения.

— Ага. — Младший из двоих чародев вздохнул, и перед лицом его повисло облачко. — Киноварь! — Слово это прозвучало как проклятие. — Если бы не ртуть, никому в голову не пришло бы сюда соваться. Я сам жалею, что оказался здесь, правду говоря.

— Еще меха, — уточнил Фернао, как ответил бы любой лагоанец на вопрос о том, зачем его страна вообще держала фактории на южном континенте.

Афонсо в подробностях объяснил ему, что именно следует сделать с указанными мехами, — несколько бессвязно, зато с большим чувством. Фернао только посмеялся.

— Как полагаешь, — осведомился Афонсо, чуть успокоившись, — попытаются янинцы остановить нас, не допуская к Хешбону?

— Пытаться предсказать действия янинцев суть величайшая глупость, — объявил Фернао, — потому что те сами не знают, что будут делать в следующую минуту.

Обыкновенно лагоанцы так и думали о жителях Янины, но Фернао побывал в столице этой державы, Патрасе, и знал, как близко к действительности расхожее представление.

— Смогут они подкупить достаточное число обитателей льдов, чтобы доставить нам неприятности? — поинтересовался Афонсо.

Этот был вопрос более разумный, но и не столь простой. Фернао только пожал плечами, не сбавляя шага. Мысль эта тревожила его. Судя по тому, что он видел в Хешбоне, подданные короля Цавелласа не утруждали себя попытками завоевать расположение туземцев полярной земли. С другой стороны, золото может кого угодно завоевать. Сами же янинцы не могли пока похвастаться успехами в боях против лагоанской армии.

Два дня спустя, на закате, когда лагоанская армия разбивала лагерь, к командирской палатке подвели с полдюжины обитателей льдов верхом на скаковых верблюдах. Один из них даже знал янинский. Среди лагоанцев немногие владели этим наречием, и генерал-лейтенанту Жункейро пришлось вызвать Фернао в качестве переводчика. Чародей говорил по-янински не вполне свободно, но объясниться при необходимости сумел бы.

— Скажи своему вождю, — промолвил кочевник, который знал янинский, — я Элишамма, сын Аммигуда, сына Элори, сына Шедеура, сына Изхара, сына… — генеалогическое древо прирастало еще довольно долго, наконец Элишамма закончил: —… сына божьего.

Последнее слово по необходимости прозвучало на его родном наречии. Вместо безличных «сил» обитатели льдов поклонялись человекоподобным могущественным сущностям. Фернао сама идея казалась нелепой, не говоря о том, что варварской. Впрочем, он явился в штабную палатку не спорить о философии, а переводить. Пересказав Жункейро долгую речь обитателя льдов, чародей добавил по-лагоански:

— Назовите ему всех своих предков.

Он хотел еще сказать: «Даже если половину придется выдумать», но сдержался — вдруг хоть один из спутников Элишаммы владеет лагоанским?

Жункейро не подвел его, бойко оттарабанив с дюжину поколений предков, и если ему пришлось нафантазировать немного — Фернао не поймал бы его на вранье.

— Спросите, что им от нас нужно, — потребовал генерал-лейтенант.

Фернао перевел. Элишамма разразился речью в театральной манере, давно вышедшей из употребления везде, кроме полярного континента: даже альгарвейцы не уделяли столько времени похвальбе. И поторопить его, не нанеся вождю смертельного оскорбления, Фернао никак не мог.

В конце концов Элишамма иссяк, и Жункейро, воспользовавшись паузой, повторил нетерпеливо:

— Ну так от нас-то что им нужно?

— Шелудивое племя, — так обитатели льдов называли скопом все народы, неспособные похвастаться густой шерстью, — Янины заплатит нам золотом, чтобы мы воевали вас. Сколько золота заплатите вы, чтобы наши воины остались в ярангах?

— Прежде чем ответить, я посоветуюсь с моим шаманом, — отозвался лагоанский командующий, указав на Фернао. Тон он избрал верный, и Элишамма покорно склонил голову.

— Можете остаться здесь, — снизошел Жункейро, — мы с чародеем побеседуем на свежем воздухе.

Фернао пересказал его слова на янинском и поторопился следом за командиром.

— Силы горние! — пробурчал Жункейро. — Они хоть когда-нибудь моются?

— Судя по тому, что я видел — и нюхал — никогда, ваше превосходительство, — ответил Фернао. Жункейро закатил глаза. — Правду сказать, это студеный край. Окунуться в здешние воды, даже когда они не скованы льдом, — значит заигрывать с грудной лихорадкой.

— Пфе! — Жункейро отмахнулся от его слов так выразительно, что не оставалось сомнений: лагоанцы хоть и воевали с Альгарве, но оставались при этом народом альгарвейского корня. А еще у чародея не осталось сомнений, что у генерал-лейтенанта напрочь отбило обоняние.

Затем карие глаза командующего сощурились.

— Но к делу. Действительно янинцы пытались подкупить местные племена? И если да — сколько могли им предложить? Стоит ли нам перебить их цену? Сколько вообще вреда в силах нанести нам обитатели льдов?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});