Убийство Сталина и Берия - Юрий Мухин

Действительно специалист в таких делах П. Судоплатов об этом пишет так.

«Однако следует осознавать, что спецслужбы – это единственные институты власти, которым законом предписано активно заниматься экстремистскими группировками, организациями и движениями, внедрять в них свою агентуру и доверенных лиц. „Работая“ с террористами, привлекая в отдельных случаях экстремистские организации к боевым действиям, спецслужбы либо „невольно“, либо „вольно“, в силу своего особого интереса к агентурным данным о событиях, „подпускают“ боевиков, потенциальных исполнителей теракций, к объектам покушения.

Так было, например, с сотрудничающим с царской охранкой Богровым, стрелявшим в Столыпина, а также с Амиром, убившим израильского премьера Рабина».[561]

Точно так был убит и Киров, человек, который действительно мог после смерти Сталина заменить его. Поскольку имел, как и Сталин, жажду знаний и постоянно учился всему. К примеру, когда его убили, то эксперты следственной группы сфотографировали все, что могло бы пригодиться следствию по этому делу, в том числе и поверхность рабочего стола Кирова. Справа лежал инженерный справочник Хьютте, а слева стопка научно-технических журналов, на верхнем из которых читается название «Горючие сланцы». Широк был круг интересов этого партийного работника – как у Сталина.

А убил Кирова человек, который длительное время рассказывал всем, что хочет его убить. Несколько агентов НКВД сообщали об этом по инстанциям, но без результата. Наконец убийцу поймали с револьвером без разрешения на оружие в Смольном (место работы Кирова) и, «досадная случайность», отпустили. Но продолжали снабжать убийцу слухами, что Киров спит с его женой. И снова, «досадная случайность», пропустили его в Смольный, и дали ему, «досадная случайность», подойти к Кирову сзади, а телохранитель Кирова в этот момент, «досадная случайность», куда-то делся. Такая вот серия досадных случайностей, и идиот убивает Кирова. И никто ему ничего не приказывал и в заговоре убийца не состоял. Какой заговор? Нет никакого заговора!

Сталин, кстати, сам пытался это дело расследовать, приехал в Ленинград, вызвал на допрос телохранителя Кирова. И снова «досадная случайность» – когда арестованного телохранителя везли к Сталину, случилась автомобильная авария и телохранитель, само собой, погиб. Тут надо все же понять, что жиды открытого боя не терпят, жиды и убивают по-жидовски. В их подлости их доблесть.

Так что на вопрос – был ли заговор? – ответ надо искать не в бумажках и «вещественных доказательствах», которых просто не могло быть. На данный вопрос надо отвечать вопросом – а были ли мотивы такого заговора? И если мотивы есть, то и заговор вероятен. А у интернационального жидовья в партноменклатуре ВКП(б) и КПСС такие мотивы были.

Ох, какие весомые мотивы!

Генеральный секретарь Албанской компартии Энвер Ходжа написал статью к столетию со дня рождения Сталина. И в ней дает вот такие свидетельские показания: «…сам Микоян признался мне и Мехмету Шеху, что они с Хрущевым планировали совершить покушение на Сталина, но позже, как уверял Микоян, отказались от этого плана».

Так уж и отказались?

Вы можете засомневаться – а стоит ли верить Энверу Ходже, сталинисту и яростному противнику Хрущева? Может быть, он «для пользы дела» оклеветал Микояна?

Если бы в своих воспоминаниях Ходжа написал, что Микоян его пригласил, чтобы сообщить, что они с Хрущевым хотели убить Сталина, то я Ходже тоже не поверил бы. Но Микоян пригласил албанских руководителей совершенно с другой целью: он хотел поссорить Энвера Ходжу и Мао Цзэдуна, против которого хрущевцы начали энергичную борьбу. И признание Микояна прозвучало в этом контексте. Э. Ходжа вспоминает:

«Микоян вел разговор таким образом, чтобы создать у нас впечатление, будто они сами стояли на принципиальных, ленинских позициях и боролись с отклонениями китайского руководства. Микоян, в частности, привел в качестве доводов ряд китайских тезисов, которые, действительно, и на наш взгляд, не были правильными с точки зрения марксистско-ленинской идеологии. Так, Микоян упомянул плюралистическую теорию „ста цветов“, вопрос о культе Мао, «большой скачок» и т.д. И у нас, конечно, насчет этого были свои оговорки в той степени, в какой нам были известны к тому времени конкретная деятельность и практика Коммунистической партии Китая.

– У нас марксизм-ленинизм, и никакая другая теория нам не нужна, – сказал я Микояну, – а что касается концепции «ста цветов», то мы ее никогда не принимали и не упоминали.

Между прочим, Микоян говорил и о Мао и, сравнивая его со Сталиным, отметил:

– Единственная разница между Мао Цзэдуном и Сталиным в том и состоит, что Мао не отсекает голову своим противникам, а Сталин отсекал. Вот почему, – сказал далее этот ревизионист, – мы Сталину не могли возражать. Однажды вместе с Хрущевым мы подумали устроить покушение на него, но бросили эту затею, опасаясь того, что народ и партия не поймут нас.

Мы не высказались о поставленных Микояном вопросах, но, выслушав его до конца, я ответил ему:

– Большие разногласия, возникшие между вами и Коммунистической партией Китая, дело очень серьезное, и мы не понимаем, почему вы дали им усугубиться. Здесь не время и не место их рассматривать. Мы полагаем, что они должны быть решены вашими партиями».[562]

Как видите, Микоян просто проговорился о покушении на Сталина из-за того, что не смог добиться у албанцев осуждения Китая. Так что, судя по ситуации, Микоян был искренен и в эту оговорку можно верить.

Один в поле не воин

У меня сложилось впечатление, что после смерти Сталина Берия остался один. Нет, конечно, если бы он сумел довести до народа и коммунистов те идеи, за которые Сталин был убит, то думаю, что его, несомненно, поддержали бы. Но в государственном и партийном аппаратах он был один, кто за эти идеи готов был сложить голову. Остальные высшие чины государства были либо ожидовлены, либо не понимали, что происходит, либо они были болотом, ожидающим чего-то определенного, чтобы примкнуть к победителю. От Берия требовалось безумство храброго и оно у него было.

Но в таких тяжелых случаях требовался и ум, требовалась, если хотите, и хитрость. Поскольку опереться Берия было не на кого (Сталин как вождь опирался на всех), Берия точки опоры приходилось создавать. Ему приходилось исходить из возможного – уступая там, где он, безусловно, был бы разбит, и создавая себе союзников в делах, которые были ему по силам.

Я уже писал, что он не мог выступить с разоблачениями подробностей смерти Сталина – это было настолько во вред государству, что остальные его просто смяли бы только по этой причине. Ему пришлось не только сделать вид, что он ничего не понял, но принимать и кое-какие меры к сокрытию «странностей» смерти Сталина.

Скажем, ему пришлось арестовать сына Сталина Василия. Когда у Сталина случился инсульт и телохранители не могли никого дозваться, возможно, они позвонили сыну, а, возможно, Василию что-то сообщили другие охранники и дежурные. Во всяком случае, уже 2 марта Василия Сталина пытались успокоить водкой, поскольку первыми словами, которые он произнес, примчавшись на дачу к отцу, были: «Загубили отца, сволочи!» Василий начал выказывать явные намерения связаться с иностранными представителями в Москве и это могло для него очень плохо кончиться. Политбюро просто поручило бы людям, о которых ниже, сделать Василию нужный укол,[563] либо Василий попал бы под машину и его похоронили бы чуть позже отца. Думаю, что по этой причине, – чтобы спасти Василия, – Берия арестовывает его.

Берия не выступает против того, что Президиум ЦК снова фактически преобразовался в Политбюро, ему важнее, чтобы это «Политбюро» согласовало назначение его министром МВД-МГБ. Более того, он пробует в это время завоевать симпатии членов Президиума любыми путями.

Наиболее авторитетным после Сталина в глазах народа был В. М. Молотов. Берия немедленно занялся делом его сидящей жены, нашел зацепки, отправил ходатайство Генпрокурору и, не дожидаясь решения прокуратуры, распорядился освободить жену Молотова. В момент, когда Берия обратился бы к народу и коммунистам, поддержка самого старого соратника Сталина ему очень бы не помешала.

Берия пытается уменьшить сопротивление врагов, успокоить их, а возможно и заманить их в ловушку. Как пишет Хрущев, Берия в это время предлагает построить всем членам Политбюро личные дома в Абхазии, чтобы им было где жить на пенсии. Но не тут-то было, перехитрить жидов трудно, и Хрущев, судя по всему, понял, как можно использовать для компрометации факт строительства особняков для членов Политбюро и, по его уверениям, не купился на это.