Синтез - Токацин

В последние несколько месяцев Гедимин видел здание комбината только сверху. Оно практически не изменилось, только знак радиации над дверью сменился гербом Ураниум-Сити. «Фрилосинтезирующий комбинат» — гласила надпись под ним.

— Эй! — сармат, свернувший было за соседний барак, остановился и помахал Гедимину рукой. — А я собирался тебя искать. Осматриваешь комбинат?

— Синтезатор давно достроили? — спросил, узнав Хольгера, ремонтник. — Теперь ты делаешь фрил?

— Много фрилов, — поправил инженер, хлопнув Гедимина по протянутой руке. — Приятная работа. Мне, пожалуй, это нравится больше, чем дробильные барабаны и радиоактивные растворы. Сегодня был первый пуск.

— Что будет сырьём? — спросил Гедимин. — Песок и битум?

— В том числе, — кивнул Хольгер. — Но начнём мы с переработки пустой породы. Сейчас её вывозят из рудохранилищ. Это непростая обработка, но оставить её так лежать… Мы — не макаки и сырьём не бросаемся. Может быть, лет через пять можно будет перейти к свалке.

Гедимин мигнул.

— Вы намерены переработать свалку?

— Предполагается, что отходов не существует, — веки Хольгера дрогнули. — Всё, на что было истрачено сырьё, должно снова стать сырьём. Мартышки не хотят трогать свалку — это очень плохой источник ресурсов. Но однажды она исчезнет. Мне жаль.

— Нельзя, чтобы кто-то увидел, что под ней, — сузил глаза Гедимин. — Предупреди меня, когда вам понадобится… ещё больше сырья.

…«Опять серые жилки,» — сармат провёл пальцем по отмытой дочиста коже. Тёмная полоса на груди не поддавалась ни мылу, ни жёсткой губке. Тонкие рубцы — как раз под неплотными швами — протянулись по бёдрам и плечам, там поверх тонких серых прожилок желтели пятна отмирающей кожи. «Где утечка? Реактор негерметичен? Надо будет всё проверить…»

До отбоя оставалось пятнадцать минут, но информаторий был переполнен, и многие сарматы сидели на полу, наблюдая за чужой игрой. Гедимин постоял на пороге, огляделся и направился к месту администратора.

— А, ты, — вздохнул тот, нехотя поднимаясь со стула. — Пять минут, не больше.

— Только проверю, — пробормотал сармат, открывая почту. Секунду спустя он вздрогнул всем телом и впился взглядом в монитор. «Кронион Гварза, Цкау, Африканские территории» — горела синим первая же строка. Гедимин ткнул в экран так, что от пальца побежала рябь, и администратор сердито фыркнул.

«Прости, что протянул так долго. Только вчера получил твоё письмо и не сразу в него поверил,» — писал Кронион, и ремонтник криво усмехнулся. «Не ожидал, что ты так долго будешь помнить о моём существовании. Мы в Цкау читали о тебе в новостях. Я всегда догадывался, что ты не такой простой сармат, каким хочешь казаться, но что настолько… Хотя в статье просматривается вымысел, но многому я готов поверить. Удивляет только то, что тебя называют бунтовщиком, с твоим почти болезненным уважением к человеческим законам. Видимо, Линкен снова подбил тебя на глупую выходку. Было бы интересно узнать, что там с ним, и как у вас дела. Тут, в Цкау, плохо со связью. Отменно дикая местность, если бы не наши рудники и заводы, можно было бы подумать, что вокруг каменный век.»

— Ну вот, я же говорил — мутант найдётся, — администратор хлопнул Гедимина по плечу. — Теперь у тебя есть его адрес, письма пойдут быстрее.

— Спасибо, что помог, — кивнул сармат, обернувшись к нему. — Тебе нужно что-нибудь починить?

— Читай, не отвлекайся, — хмыкнул тот.

«Летние полёты — твоя идея? Наши механики очень взволновались, когда о них прочитали. Уже второй год у нас тут проводятся Июньские заплывы в солёном озере. Сейчас холодает, и дожди давно прошли, вода там превращается в густой рассол. Механики запускают в него плавающие аппараты и заставляют их искать какой-нибудь предмет или устраивают гонки с препятствиями. Некоторые корабли всплывают, собрав на себя ком соли. Жаль, что к нам не ездят журналисты. Попробую сделать для тебя пару снимков в этом году. У меня сейчас немного работы — с тех пор, как усмирили повстанцев, все медики заняты в основном лекциями по технике безопасности. Вы, сарматы, относитесь к ней с потрясающим пренебрежением. В ноябре отличились марсиане. Им было жарко и душно на асбестовом руднике, и они вывинчивали фильтры из респираторов. Это никем не проверялось, пока троих не притащили ко мне выплёвывающими собственные лёгкие. Двое обошлись удалением лёгочных долей. Третий выглядел легче, и хорошо, что у всех взяли кровь на эа-клетки. У него развилась эа-мутация. Весь госпиталь неделю держали в карантине, и все ещё месяц тряслись и щупали себя. Однако от этого мутанта была большая польза — больше респираторы никто не портит. Впрочем, посмотрим, что будет в сентябре. Сейчас холодно, и на духоту никто не жалуется. Надеюсь, письмо получилось не слишком длинным и запутанным. Я немного волнуюсь, отвечая тебе. Хочу услышать, чем ты занят, кроме подготовки вооружённых восстаний. Кстати, эти письма…»

Дальше шёл белый кусок строки — будто кто-то замазал часть текста. Гедимин выделил её курсором, но буквы не проявились.

— Цензура, — хмыкнул сармат-администратор, заглянув через плечо. — Похоже, твой приятель хотел о ней предупредить. Эти письма читают… и правят по своему усмотрению. Обычно вот так. Если подробно распишешь будни уранодобытчиков, до мутанта дойдёт вот такая белая полоска.

Гедимин мигнул.

— Ему ничего не сделают? — спросил он.

— По моему опыту — ничего, — пожал плечами сармат. — Ладно, хватит тут высиживать. Иди вниз. Завтра ответишь.

Гедимин не стал спорить.

На лестнице было слишком много сарматов — только из-за них ремонтник не стал спускаться прыжками. Он успел увидеть своё отражение в мониторе — глаза светились жёлтым. «Живой,» — думал он, сдерживая расплывающуюся ухмылку. «Не расстрелян, не забит до смерти, не мутировал. И всё-таки выучился на медика. Жаль, сегодня я задержался в лаборатории. Завтра сразу надо будет ему ответить.»

Он лёг на матрас, выключил свет, развернулся лицом к стене, но спать ему не хотелось. Он лежал с закрытыми глазами и подбирал слова и фразы. «Надо всё рассказать… но рассказывать ничего нельзя. Бессмысленные законы мартышек!» — он раздражённо вздохнул и перевернулся на другой бок. «Спросить, как защитить кожу? Нет, это вопрос к Хольгеру. Пора делать нормальную спецодежду. Крониону эти опыты не будут интересны…»

В стену постучали. Гедимин зашевелился только спустя пять секунд — когда понял, что поговорить с ним хочет вовсе не Кенен.

— Что случилось? — спросил он, приподнимаясь на локте.

— Я зайду к тебе, Гедимин, — отозвалась Лилит; судя по голосу, она была чем-то смущена.

Самка не стала включать свет. Она села у стены, хотя Гедимин подвинулся на матрасе, уступая ей половину.

— Сёстры Хепри послали меня к тебе, — пробурчала она, глядя в пол. — Наверное, с тебя надо было начинать. Я не выйду на Летние полёты.

Гедимин изумлённо мигнул.

— Почему?!

— Меня взяли на инженера-механика, — угрюмо ответила Лилит. — Занятия начнутся с июля. За июнь я подготовиться не успею. Выходить без подготовки — бессмыслица. Ищите нового пилота.

«Надо же,» — сармат ошарашенно покачал головой. «У «Эгиона» новый корабль, которым некому управлять. Неприятно.»

— Мафдет и Сешат согласны тебя заменить? — спросил он. Лилит фыркнула.

— Из Мафдет очень плохой гонщик. Сешат лучше не выпускать вовсе. Помнишь, как мы остались без «Гарпии»?

Гедимин кивнул. «Гарпия-2», разобранная на три части, сейчас лежала в лаборатории; сармат надеялся, что Иджес её не нашёл.

— Я найду пилота, — сказал он, крепко сжав руку Лилит. — Хорошо, что ты станешь инженером. Приходи на гонки.

«Один кандидат уже есть,» — Гедимин, проводив самку, задумчиво разглядывал потолок. «С полноразмерными кораблями у него хорошо получается. С моделями должно выйти не хуже. Если, конечно, он согласится.»

02 июня 54 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Упругая плёнка защитного поля, окутавшая пальцы, лишала их чувствительности, но работать почти не мешала, в отличие от тяжёлых и неуклюжих просвинцованных рукавиц. Гедимину казалось, что он ворочает «руку» экзоскелета без помощи гидравлики и сервоприводов. «Техника безопасности,» — думал он, недовольно щурясь на неповоротливую «клешню» и зажатое в ней уплотнительное кольцо. Он дёрнул сильнее, чем надо, и оно выпало из патрубка по частям, запачкав пол. Скирлин, когда-то плотный и упругий, стал хрупким и пористым, его частицы перекатывались по пальцам, как слипшиеся крупицы песка.

— Фтор и облучение, — пояснил он, поймав заинтересованный взгляд Хольгера. — Надо было проверить раньше. В таком состоянии от уплотнителей не было никакого проку.

— Я бы собрал всё это и закопал как можно глубже, — сармат-инженер посмотрел на крошево и поморщился. — Даже венерианский плавунец это не переварит!