Рейтинговые книги
Читем онлайн Тайны Кремля - Юрий Жуков

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 148 149 150 151 152 153 154 155 156 ... 180

Непредусмотренный поворот в пропаганде вскоре заставил и самого Михайлова, и руководство Агитпропа срочно вмешаться. Уже 31 января «Правда» опубликовала статью под многозначительным заголовком «Ротозеи — пособники врага». В ней же попыталась скорректировать погромные настроения, спровоцированные «Хроникой», весьма своеобразным способом. Призывы к бдительности привязала теперь исключительно к «ротозеям», не связывая их, что являлось немаловажным, ни со шпионажем, ни с диверсиями, ни с терактами. Да еще весьма дозированно подобрала фамилии очередных «ротозеев» — Заславский, Борисевич, Орлов, Петров, Алтузов, Морозов, Кажлаев, чем попыталась снизить накал черносотенных страстей. Ту же цель преследовала и еще одна «правдинская» статья, в номере от 6 февраля — «О революционной бдительности». Она врагами объявляла вообще всех «носителей буржуазных взглядов», а в виде примера привела троцкиста Гуревича, его пособника Таратуту, уголовника Романова, дезертира Сася.

Одновременно Агитпроп стал все чаще отклонять просьбы спешивших выслужиться главных редакторов центральных газет о публикации статей, посвященных «сионистам», «Джойнту» и Израилю вкупе с американской разведкой. Обязал все такого рода материалы предварительно, в обязательном порядке, согласовывать с МИДом. Так, 30 января, заведующий сектором газет В. Лебедев, прочитав рукопись присланной главным редактором «Красной звезды» В. Московским статьи «Сионизм — агентура американского империализма», отклонил ее. «Полагали бы, — заключил он, — нецелесообразным публиковать ее на страницах центральной военной газеты, так как это не вызывается необходимостью, а сам факт опубликования такой статьи в „Красной звезде“ может быть истолкован неправильно». 16 февраля получил фактический отказ и главный редактор «Литературной газеты» К. Симонов. Вынужден был, после беседы в Агитпропе, признать: большую статью о «Джойнте» и Израиле «редакция предполагает еще раз обсудить, проконсультировать с МИД СССР и после этого, если вопрос будет решен положительно (выделено мной. — Ю. Ж.), опубликовать на страницах газеты»[766].

За шумихой вокруг «дела врачей» незамеченными оказались более важные события. Странное молчание лидеров — Берии, Булганина, Маленкова, а также Ворошилова, Кагановича, Первухина, Сабурова, Хрущева. Внезапная активизация деятельности Сталина: 26 декабря он дал, не сказав ничего нового, интервью корреспонденту «Нью-Йорк таймс» Джеймсу Рестону; 7 февраля принял посла Аргентины Л. Браво, 17 февраля — посла Индии К. Менона. Не вызвала должных откликов, реакции неординарная передовица «Правды» за 30 ноября, решительно подытожившая газетные дискуссии по проблемам литературы и искусства: «Пишите правду! Это положение должно быть руководящим принципом для прозаиков и поэтов, драматургов и литературных критиков».

Могла насторожить, но лишь крайне небольшую группу лиц, получавших относительно полную информацию о событиях во власти, продолжавшаяся несколько месяцев ротация высокопоставленных сотрудников МГБ. Смена республиканских министров: в июне — в Грузии; в августе-сентябре — в Армении, на Украине; в феврале — в Латвии. В сентябре — начальника управления МГБ по Московской области[767]. 15 декабря — арест некогда всесильного Н. С. Власика. Наконец, событие прежде просто невозможное — отстранение в феврале 1952 года заведующего особым сектором ЦК, личного секретаря Сталина, А. Н. Поскребышева. Ясным могло быть только одно. Все это делалось при прямом участии руководителя созданного после съезда отдела ЦК по подбору и распределению кадров Н. Н. Шаталина, с довоенной поры соратника Маленкова, при прямом одобрении самим Маленковым.

Именно все это и предвещало неминуемую и очень скорую развязку. И она наступила, но только не так, как, возможно, предполагали все участники борьбы за власть, за единоличное лидерство.

Ранним утром 4 марта 1953 года московское радио начало передачи как обычно — бой часов Спасской башни Кремля, гимн, последние известия. Однако спустя двадцать минут они прервались, и диктор Юрий Левитан объявил, что скоро будет передано важное сообщение. А ровно в половине седьмого он зачитал «Правительственное сообщение о болезни председателя Совета Министров Союза ССР и секретаря Центрального Комитета КПСС товарища Иосифа Виссарионовича Сталина». Оно извещало: «В ночь на 2 марта у товарища Сталина, когда он находился в Москве, в своей квартире, произошло кровоизлияние в мозг, захватившее важные для жизни области мозга. Товарищ Сталин потерял сознание. Развился паралич правой руки и ноги. Наступила потеря речи…»[768].

О том же, только более скупо, используя преимущественно медицинские термины, информировал и зачитанный вслед за тем бюллетень о состоянии здоровья вождя. А через два часа жители Москвы и крупнейших городов страны смогли познакомиться с этой, явившейся для них полной неожиданностью, новостью еще раз, взяв в руки свежие выпуски центральных, республиканских или областных газет, вышедших в твердо определенные, не менявшиеся вот уже десятилетие сроки.

С этого момента в СССР все внимание было сосредоточено на одном. На том, что тогда казалось советским людям самым важным, решающим. Выживет Сталин, или нет. Подталкивало именно к таким размышлениям о трагическом в их восприятии событии и то, что начиная с 15 часов 18 минут, после короткой паузы, московское радио стало передавать лишь классическую минорную музыку, прерывая ее каждые полчаса только для того, чтобы повторить правительственное сообщение и бюллетень. Все это не могло не усиливать ощущения общей скорби, нарастающей тревоги.

«Сообщение» между тем содержало еще одну, столь же, если не более важную информацию, которой тогда мало кто придал должное внимание. «Центральный Комитет Коммунистической партии Советского Союза и Совет министров Союза ССР, — говорилось в нем, — сознает все значение того факта, что тяжелая болезнь товарища Сталина повлечет за собою более или менее длительное неучастие его в руководящей деятельности. Центральный Комитет и Совет Министров в руководстве партией и страной со всей серьезностью учитывают все обстоятельства, связанные с временным уходом товарища Сталина от руководящей государственной и партийной деятельности…»[769].

Так впервые совершенно открыто было выражено то самое главное, что волновало узкое руководство СССР вот уже два года. Более того, столь же недвусмысленно давалось понять, что вне зависимости от того, выживет Сталин, или нет, вопрос о власти уже стал предметом обсуждения, и если еще не решен, то ждет своего решения в самое ближайшее время.

Именно такой аспект правительственного сообщения послужил основной темой срочного совещания в Белом доме президента США Дуайта Эйзенхауэра, государственного секретаря Джона Ф. Даллеса и прибывшего в тот день в Нью-Йорк с заранее запланированным визитом министра иностранных дел Великобритании Антони Идена[770]. Ту же реакцию на события в Москве проявили и в других столицах ведущих стран мира — в Лондоне, Париже, Риме, Бонне.

Сегодня, при тщательном сопоставлении и анализе всех известных свидетельств очевидцев о начале и развитии болезни у Сталина (к сожалению, более объективные данные, например — история болезни, остаются недоступными исследователям), приходится пока соглашаться с ними. Признавать, что инсульт у вождя произошел не в ночь на 2 марта, как сообщалось официально, а двенадцатью часами ранее, вечером 1 марта, что, впрочем, не имеет принципиального значения. Однако при этом остается не раскрытым, никак не объясненным иное, более важное и значимое. Когда же ЦК и Совет Министров, а вернее члены их высших органов — бюро президиумов, начали «учитывать все обстоятельства, связанные с временным уходом» Сталина от руководящей работы?

Все немногие очевидцы того события, за исключением В. М. Молотова и Л. М. Кагановича, уклонившихся от обсуждения с поэтом Феликсом Чуевым данной темы, весьма настойчиво и при том в полном согласии друг с другом утверждали: мол, «дележ портфелей» происходил в «Волынском» поздним вечером 5 марта, уже после смерти Сталина.

Н. С. Хрущев, бывший первый секретарь ЦК КПСС, председатель Совета Министров СССР: «Как только Сталин умер, Берия тотчас сел в свою машину и умчался в Москву с „ближней дачи“. Мы решили вызвать туда всех членов бюро или, если получится, всех членов президиума ЦК партии… Вот собрались все. Тоже увидели, что Сталин умер. Приехала и Светлана. Я ее встретил. Когда встречал, сильно разволновался, заплакал, не смог сдержаться. Мне было искренне жаль Сталина, его детей, я душою оплакивал его смерть, волновался за будущее партии, всей страны. Чувствовал, что сейчас Берия начнет заправлять всем. Последует начало конца, подготовленного этим мясником, этим убийцей. И вот пошло распределение „портфелей“…»[771].

1 ... 148 149 150 151 152 153 154 155 156 ... 180
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Тайны Кремля - Юрий Жуков бесплатно.

Оставить комментарий