Основы пневматологии - Владимир Алексеевич Шмаков

и отождествление с объектом, и растворение его в себе, и творческое воссоздание его в себе через принятие соответствующих категориальных тональностей. Это есть сопряжение органическое, творческое последование в объекте его собственному творческому возникновению, развертывающемуся от центра к периферии, т. е. иерархически нисходящему в своем процессе. Феноменология волевого действования объекта воспринимается здесь не через посредство ее конкретно-эмпирических обнаружений, а через непосредственное творческое отождествление с самим императивным центром волений объекта, включение в себя соответствующей ему иерархии законов, тональностей и импульсов и самостоятельное объективирование волевой реакции для каждого единичного случая. Совпадение в стихии волевого действования по периферии является здесь только следствием творческого органического сопряжения центров. В творческом действовании низшей воли динамическое сопряжение двух индивидов осуществляется через касание субъекта с объектом в периферических взаимоотношениях волений их единичных элементов извне с полным сохранением своей собственной субъективной обособленности. Это есть сопряжение механическое, векторное последовательное сложение всех проявляющихся сил и эволютивное приближение через это к результативной равнодействующей от периферии к центру, т. е. в иерархически восходящем порядке. Феноменология волевого действования объекта воспринимается здесь исключительно чрез посредство ее конкретно-эмпирических обнаружений и восхождение к ее целому путем суммирования единичных актов. При сопряжении двух конкретных видов бытия в стихии творческого действования низшей воли происходит прежде всего последовательное механическое сопряжение одной за другой точек их периферии, что и тяготеет привести, как к энтелехийной цели, к целостному и органическому сопряжению центров. Итак — творческое действование высшей воли центрально и органично, а творческое действование низшей воли периферично и механично.

Высшая воля раскрывается в эмпирическом сознании лишь в приближении его к индивидуальному Я, в утверждении своей самобытности. Отметая налет феноменального, она срывает цепи и покровы с самодовлеющего достоинства единичного бытия. Человек делается способным к творческому действованию в высшей воле лишь поскольку он сумеет утвердить себя как особое единство, призванное стать самобытной осью Всеобщего и его творчества, и творчески же воссоздать его в себе. Быть способным к этому высшему действованию — это значит прежде всего исполниться самоутверждением своего собственного духа, подняться над изменчивым круговоротом форм и явлений и тем сопричисляться к бессмертию. Только бессмертное обладает даром субстанциального творческого действования, и, обратно, стихия действенного воления высшей воли есть стихия бессмертия. Как Любовь есть природа и стихия ипостаси Духа, а Премудрость есть природа и стихия Логоса, так творческое воление есть природа и стихия ипостаси Отца. Безначальное творческое воление есть первейшее раскрытие Бога, есть Его вечно длящееся откровение, есть зиждущее звено между миром и Безусловным, есть живая скрижаль Всемогущего, и эта доктрина одинаково возвышалась над всеми религиями и открывалась в мистериях во все века и у всех народов. Воление в высшей воле — это единственный путь к Богу и к жизни вечной; откровения высшей воли нисходят с неба, и только они возвышают землю, освящают ее и возводят к нему.

Низшая воля раскрывается лишь в удалении актуального сознания от индивидуального Я, в распылении своей самобытности. Кинетический агент волевой категории, подобно всякому иерархически низшему началу, обнаруживает собственные специфические качествования лишь в оторванности от высшего направляющего начала. Только в этом случае феноменология низшего начала обусловливается природой и законами ему как таковому свойственными, и каждое дальнейшее проявление вытекает из обстоятельств окружающего под исключительным действием означенного закона. Если низшая воля проявляет свои творческие действования в гармонической со-подчиненности высшему волевому началу, то эротическое сопряжение между ними осуществляется частью непосредственно, а частью через посредство высшей мистики и высшего разума. Посему разрыв эротической сопряженности с высшей волей тем самым знаменует собой и прекращение восприятия веяний всех трех пневматологических категорий. Оторванная от горнего, низшая воля здесь может проявлять свои деиствования или непосредственно как таковая, или через посредство низшей мистики и низшего разума. Отсюда рождается необходимость исследовать порознь основные качествования трех видов феноменологии низшей воли в ее оторванности от высшей. Мистика и разум, будучи в себе статическими категориями, развертываются и достигают конкретной спекулятивности в эмпирическом процессе в сопряжении с соответствующей феноменологией динамического волевого начала. При этом означенные процессы могут восприниматься и быть изучаемы двояким образом: в первом случае — с точки зрения обнаруживающейся и актуально утверждающейся мистики или же разума, при чем деиствования воли служат лишь привходящим условием и подчиненным орудием осуществления, а во втором случае — эти процессы воспринимаются и подлежат изучению в разрезе самого волевого начала, только пользующегося феноменологией мистики или разума как категориями своей собственной феноменологии и служебными орудиями объективации и актуального утверждения в конкретном эмпирическом последовательной цепи своих актов и единичных проявлений. В предыдущем изложении мы исследовали феноменологию низшей мистики и низшего разума в вышеозначенном первом аспекте; теперь нам надлежит обратиться к изучению второго.

I. В сопряжении с низшей мистикой низшая воля стремится свершить возможно большее число единичных восприятий, равно как и вызывать непрестанно все новые и новые виды томлений и жажды вечно сменяющихся, но никогда не могущих дать полного удовлетворения антэротических слияний. С одной стороны, низшая воля здесь проникнута единством, а потому и всеобщностью становящегося мистического начала, равно как и тяготеет к единству субстрата содержания имманентного, в силу его генеричности. Здесь низшая воля актуально утверждает сопряженность единства с множественностью как в субъекте, так и в объекте, но в обоих случаях центрируется на единстве. С другой стороны, низшая воля здесь проникнута множественностью конкретно-эмпирической феноменологии становящегося мистического начала, обнаруживающей в многообразии антэротических единений всеобщность его единого естества, равно как и тяготеет ко множественности конкретно-эмпирических проявлений единого quasi-самобытного генерического естества субстрата содержания имманентного. Здесь низшая воля актуально утверждает сопряженность единства со множественностью, как в субъекте, так и в объекте, но в обоих случаях центрируется на множественности. Таким образом, в процессе конкретно-эмпирической феноменологии низшей мистики низшая воля, раскрывая свою стихию как сопряжение единства со множественностью, одновременно утверждает свою центрированность и на единстве, и на множественности. Но если такова собственная статическая конституция природы низшей воли, утверждающаяся в продлении динамического процесса деиствования, то сам этот процесс, как таковой, в своей динамической природе раскрывает в периферической нисходящей феноменологии низшей мистики протяженность последовательности от единства ко множественности. В самом деле, антэротические единения в низшей мистике стремятся выявить лишь беспредельно возрастающие по количеству и многообразию взаимоотношения между естеством конкретного бытия и феноменальным окружающим: переход в эротических созерцаниях к восприятию высшего единства осуществляется только через высшую интуицию и соответствующие проявления высшей воли. Согласно этому, пафос низшей воли и определяется здесь тяготением внести в свое единство множественность, утвердить в себе многообразие относительных единичных центров волений. При