Аромат грязного белья (сборник) - Михаил Армалинский

В меморандуме для редакционных работников Хефнер написал, что теперь лобковые волосы не являются табу, если они показываются со вкусом (вкус лобкового волоса во рту весьма неизбывный). Когда Хефнера спросили в интервью, готова ли публика к виду лобковых волос, он ответил: спросите Бога, который их там поместил. Правда, Бог поместил ещё много чего, помимо лобковых волос, в тех же окрестностях, но об этом разговора не заводили.

Чтобы конкурировать с Пентхаусом, Хефнер стал выпускать журнал Qui с французским акцентом, где бабы размахивали лобковыми волосами, но Qui переманивал читателей не у Penthouse, а у самого Плейбоя и дохода он не давал. Так что Хефнер его продал в 1981 году.

В 1974 году вышел первый номер журнала Ларри Флинта (Larry Flynt) Hustler (см. с. 64–97 наст. изд.). По сравнению с ним Пентхаус выглядел консервативным, как Плейбой – по сравнению с Пентхаусом. Хастлер показывал розовую мякоть преддверия влагалища с растянутыми в стороны малыми губками.

Стараясь отгородиться от лобовой лобковитости Пентхауса и тем более от розовой и сверкающей плоти в Хастлере, Плейбой тем не менее решил показать свою «кузькину мать» и в 1975 году впервые напечатал лесбиянок, а в следующем номере аж женскую мастурбацию. Разумеется, пизды нигде видно не было. Такое свободомыслие вызвало возмущение у рекламодателей Плейбоя. Главный редактор того времени Arthur Kretchmer (тот самый, который хотел опубликовать Тайные записки 1836–1837 годов Пушкина только при условии, что я ему предоставлю доказательство их подлинности) признал, что Плейбою впредь надо быть более осторожным,

чтобы не пересекать границу между чувственностью и вульгарностью.

А ведь именно полное уничтожение этих границ и есть цель сексуальной эволюции, которая некогда непристойное и вульгарное делает приемлемым и общепринятым. Каким образом женская красота (а именно ею является пизда) может быть интерпретирована как вульгарность?

Хефнер принял, как всегда, мудрое решение – прекратить соревнование, кто больше покажет пизды, и сделал шаг назад. Он объявил миру и рекламодателям, что Playboy не будет соревноваться с новыми журналами в открытости пизды, что его журнал не является порнографией, и пр. и пр.

Снова по коммерческим, а также и по искренне личным Хефнера соображениям восторжествовало викторианское прошлое под маской высокого вкуса – назад к сжатым ногам и сокрытым лобковым волосам!

В 1976 году Хефнер приказал публиковать в Плейбое романтические истории, объяснив своё решение так:

Когда имеется романтическая история, переходящая в секс, тогда атаковать секс становится сложнее (1: 313).

А ведь, по сути, чем занимался Хефнер, не показывая пизды, так это продолжал утверждать, что в женщине есть нечто запретное, постыдное, страшное – но сокрытие это происходило под предлогом возвышенности вкуса и борьбы с так называемой вульгарностью. Однако такой подход продолжал внедрять в мужчин и женщин негативное отношение к пизде, противореча всей сексуально-революционной деятельности Хефнера. На каком-то уровне пизда начинает устрашать его, прочих да общество и вдобавок вызывать отвращение. Так, даже в Хастлере никогда не показывали менструирующей пизды, или пизды мочащейся, или на фоне вылезающего дерьма из ануса. Другими словами, женщину (пусть с усилием) в приемлемых обществом журналах всё равно оставляют недораздетой на разных уровнях.

Так называемая свобода изображения женской красоты, которая борется с тайной женской красоты (не забывайте, что женская красота это есть пизда), состоит не в уничтожении границ, а в сохранении некой границы. Поскольку движение это не поступательно во времени, а возвратно-поступательно (символизирующее движение в пизде), то граница эта, в зависимости от терпимости общества, в разные времена перемещается от полного запрета на показ пизды до раскрытой пизды. Но всегда даже в самом либеральном обществе устанавливается некая граница, пресечение которой карается законом. И на этом держится тайна пизды.

Сексуальная же революция неизбежно содержит в себе ограничение и боязнь, ибо она явление общественное, а не индивидуальное и, как и всякое общественное явление, самоограничивается, создавая нравственный ли, моральный ли, эстетический ли предел обнажения пизды.

И только отдельным личностям под силу рвануть к полному обнажению пизды, и это-то и сделает их изгоями или преступниками, ибо одиночка окончательно раздевает женщину – до костей, то есть обгладывая до костей.

А вокруг в то время появилась масса мелких журналов вроде Gallery, Genisis и прочих, которые, как мелкие хищники, откусывали кусочки рынка, захваченного тремя гигантами (Playboy, Penthouse и Hustler).

Не следует забывать и об истинно литературном журнале Evergreen, который издавал Barney Rosset, владелец книжного издательства Grove Press. Именно он впервые издал в Америке Лоуренса (1959), а затем Генри Миллера, Берроуза и не вылезал из судов, куда затаскивало его по обвинениям в публикации непристоя правительство США, военизированные феминистки и религиозная шушера. Россета эти суды и провокации разорили, а Хефнер вылезал из любых ям, в которые его спихивали, и снова петлял зайцем с зайчихами.

А вся-то борьба, все трагедии и шум были о голом короле, вернее, о голой королеве, которая есть пизда. Сексуальная революция, раскрученная Хефнером, началась с публичных изображений голых бёдер, потом она перескочила на волосы на лобке, затем явились чуть разведённые ноги, где большие губы не раскрыты, потом разведённые ноги, где большие губы раскрыты, но не раскрыты малые. А уж после этого и малые развели, чтобы показать вход во влагалище и клитор.

Хорошо, что у женщин не десять пар губ, а то бы их раскрытие заняло ещё двадцать лет, чтобы наконец узреть вход во влагалище.

Тот же уровень общественного «ума» наблюдался и в литературе: когда Россет издал Любовника леди Чаттерлей, то на суде эту книгу называли порнографией и растлением американского народа. Когда после этого он издал Тропик Рака, то к тому времени Любовника леди Чаттерлей уже называли замечательным произведением беллетристики, а Тропик Рака стал воплощением ужасной порнографии и растлевал американскую молодёжь. А когда вскоре Россет издал Naked Lunch, то Тропик Рака превратился в восхитительный роман, а Берроуз оказался воплощением самого дьявола.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});