Дорога в рай (Рассказы) - Роальд Даль

    Такой гребешок был у Саманты, хозяйки.

    Кстати, а где Саманта?

    Да вот же она - берет пустой бокал из рук гостя и направляется в мою сторону, чтобы его наполнить.

    – Хэлло, Вик, - сказала она. - Ты не скучаешь?

    Самая настоящая нимфоманка, отметил я про себя. Однако весьма редкая представительница этой породы, ибо исключительно и категорически моногамна. Замужняя моногамная нимфоманка, никогда не покидающая своего гнездышка.

    А еще это самая соблазнительная бабенка, какую мне только приходилось встречать в жизни.

    – Давай я помогу тебе, - сказал я, вставая со стула и беря у нее из рук бокал. - Что сюда налить?

    – Водки со льдом, - ответила она. - Спасибо, Вик.

    Она положила свою красивую длинную белую руку на стойку бара, подалась вперед, и груди ее легли на прилавок.

    – А, черт, - сказал я, перелив водку через край.

    Саманта посмотрела на меня своими огромными карими глазами, но промолчала.

    – Я вытру, - произнес я.

    Она взяла у меня наполненный бокал и пошла прочь. Я смотрел ей вслед. На ней были черные трусики. Они так тесно обтягивали ягодицы, что любая родинка или прыщик были бы видны сквозь материю. Однако зад Саманты Рейнбоу не имел недостатков. Я поймал себя на том, что и сам облизываю нижнюю губу. Все ясно, подумал я. Меня к ней тянет. Я испытываю влечение к этой женщине. А ведь это довольно рискованно. Попытка вступить в связь с такой женщиной равносильна самоубийству. Во-первых, она живет в соседнем доме, а это чересчур близко. Во-вторых, как я уже сказал, она моногамна. В-третьих, с Мэри, моей женой, их водой не разольешь. Они делятся друг с другом большими женскими секретами. В-четвертых, ее муж Джерри - мой очень старый и хороший друг, и даже я, Виктор Хэммонд, пусть и сгораю от желания, и не подумаю попытаться соблазнить жену человека, являющегося моим старым и преданным другом.

    Хотя...

    Именно в эту минуту, когда я сидел на высоком стуле и страстно желал Саманту Рейнбоу, в моем мозгу начала зарождаться интересная мысль. Я подождал, пока она оформится со всей определенностью. Следя за тем, как Саманта идет по комнате, я принялся втискивать ее в рамки своей затеи. Ох и доберусь же я до тебя, Саманта, мое роскошное сокровище.

    Разве можно всерьез надеяться на это?

    Да ни за что на свете!

    И думать нечего, если только Джерри не согласится. Лучше вообще выбросить все это из головы.

    Саманта стояла неподалеку от меня, беседуя с Гилбертом Мэкизи. Пальцами правой руки она сжимала высокий бокал. Пальцы у нее были длинные и почти наверняка проворные.

    Предположим, смеха ради, что Джерри согласится, но даже тогда на пути возникнут огромные трудности. К примеру, существуют такие мелкие подробности, как физические особенности. Я много раз мылся с Джерри в душе после тенниса, но сейчас, хоть убей, не вспомню то, что надо бы знать. Обычно на это и внимания не обращают. Стараются и не смотреть.

    В любом случае, было бы безумием сделать Джерри откровенное предложение. Настолько хорошо я его знал. Скорее всего он придет в ужас. А то и станет угрожать. Может выйти безобразная сцена. Нужно поэтому как-нибудь незаметно его испытать.

    – Послушай, - сказал я Джерри примерно через час, когда мы сидели на диване и допивали последний бокал.

    Гости расходились, и Саманта стояла возле дверей и прощалась с ними. Моя жена Мэри разговаривала на веранде с Бобом Суэйном. Я видел их через открытую дверь.

    – Хочешь, расскажу кое-что забавное?

    – Ну? - произнес он.

    – Один парень, с которым я сегодня обедал, рассказал мне фантастическую историю. Просто трудно поверить, что такое вообще может случиться.

    – Что еще за история? - спросил Джерри.

    От выпитого виски его клонило ко сну.

    – Этот человек, тот, с которым я обедал, положил глаз на жену своего приятеля, живущего по соседству. А его приятель положил глаз на жену человека, с которым я обедал. Понимаешь, в чем дело?

    – Ты хочешь сказать, что два парня, которые живут рядом, втюрились в жен друг друга?

    – Именно, - ответил я.

    – Так в чем проблема? - спросил Джерри.

    – Проблема в том, - сказал я, - что обе жены - женщины верные и порядочные.

    – Вот и Саманта такая же, - заметил Джерри. - Ни за что не посмотрит на другого мужчину.

    – Мэри тоже, - сказал я. - Я в ней уверен.

    Джерри допил виски и аккуратно поставил стакан на столик рядом с диваном.

    – Ну и что же было дальше? - спросил он. - Довольно, по-моему, грязная история.

    – А дальше случилось то, - сказал я, - что эти типы замыслили план и у каждого появилась возможность соблазнить жену соседа, притом жены так ничего об этом и не узнали. Если ты только можешь поверить в такое.

    – Хлороформ пошел в ход? - спросил Джерри.

    – Ничего подобного. Жены находились в полном сознании.

    – Быть не может, - сказал Джерри. - Тебя просто надули.

    – Не думаю, - возразил я. - Он мне такие подробности порассказал. Да я и без того уверен, что это правда. Они и потом не раз все это проделывали хотя бы раз в две-три недели, и так продолжалось несколько месяцев.

    – И жены ничего не знали?

    – Даже не догадывались.

    – Должен выслушать твою историю, - сказал Джерри. - Но сначала выпьем.

    Мы прошли к бару и снова наполнили бокалы, после чего вернулись к дивану.

    – Ты должен иметь в виду, - сказал я, - что это дело требует долгой предварительной подготовки. И чтобы иметь хоть какой-то шанс, что план сработает, им пришлось обменяться друг с другом множеством интимных подробностей. Однако в основе своей план прост.

    Они выбирали какую-то ночь, скажем с пятницы на субботу. В эту ночь мужья и жены отправлялись спать как обычно, допустим в одиннадцать или в половине двенадцатого.

    Начиная с этого времени все идет как обычно. Супруги немного почитают, потом, быть может, немного поговорят, а потом выключают свет.

    Как только свет выключен, мужья немедленно отворачиваются и делают вид, что собираются заснуть. Это делается затем, чтобы жены не рассчитывали, что можно и дальше бодрствовать, а на этой стадии подобное никак недопустимо. Тогда жены засыпают. А мужья нет. Пока все идет по плану.

    Затем, ровно в час ночи, когда жены глубоко заснут, мужья тихо выскальзывают из кровати, суют ноги в тапки и в пижаме осторожно спускаются вниз. Открыв дверь, они исчезают в ночи, при этом дверь за собой не закрывают.

    Они живут, - продолжал я, - почти напротив друг друга, через улицу. Это тихий пригородный поселок, и в такой час там редко кого встретишь, так что на улице можно увидеть только эти две фигуры в пижамах, направляющиеся в чужой дом, в чужую постель, к чужой жене.

    Джерри внимательно слушал меня. Глаза его немного потускнели от алкоголя, но он старался не пропустить ни одного слова.

    – Следующая часть плана, - продолжал я, - была тщательно продумана обоими. Каждый из них ориентируется в доме приятеля, как в своем собственном. Каждый знает, как пройти наверх или спуститься вниз, не опрокинув при этом мебель. Каждый знает, как добраться до лестницы, и сколько точно ступенек ведет наверх, и какая из них скрипнет, а какая нет. Каждый знает, с какой стороны кровати женщина спит.

    Каждый снимал тапки и оставлял их в холле, затем поднимался в пижаме наверх, ступая босыми ногами. Эта часть, если верить моему другу, всякий раз вызывает особое волнение. Человек находится в темном, погруженном в тишину доме, к тому же чужом, и на пути к спальне должен пройти мимо по меньшей мере трех детских комнат, двери которых всегда немного приоткрыты.

    – Дети! - вскричал Джерри. - А что, если бы кто-нибудь из них проснулся и спросил: "Папа, это ты?"

    – И это было предусмотрено, - ответил я. - В таком случае предполагалось немедленно прибегнуть к экстренным мерам. Экстренные меры пошли бы в ход и в том случае, если бы женщина проснулась, когда чужой муж прокрадывался в ее комнату, и спросила: "Что случилось, дорогой? Что ты бродишь?"

    – Что еще за экстренные меры? - спросил Джерри.

    – Все очень просто, - ответил я. - Тот, к кому обратились бы с таким вопросом, сбегал по лестнице, мчался в свой дом и звонил в звонок. Это был сигнал для его приятеля, чем бы тот в это время ни занимался, также пулей сбежать по лестнице, впустить в дом своего приятеля, а самому выбежать из дома. Таким образом, они оба вовремя оказывались в своих домах.

    – И на лице у каждого все написано, - сказал Джерри.

    – Ничего подобного, - возразил я.

    – Да звонок весь дом поднимет на ноги, - заметил Джерри.

    – Разумеется, - сказал я. - И муж, поднявшись наверх в пижаме, просто-напросто скажет: "Я ходил узнать, кто это там трезвонит в такой час. Никого нет. Должно быть, какой-то пьяный".