Преданья старины глубокой - Александр Рудазов

– Хорошо, коли так… – недоверчиво покосился на него Иван, таща Яромира к коню. – Ух, тяжелящий!.. Как бы его человеком оборотить, чтоб полегче стал?..

По счастью, Светозар при виде матерого волколака ничуть не испугался. Что ему такая ерунда – он у самого Даждьбога в колеснице хаживал!

Все еще донельзя слабый, Всегнев Радонежич прихромал следом, с некоторым сомнением глядя на солнечного коня. Увезет ли троих? Вес-то – тьфу, пустяк, да только спина-то у него все же не змеиной длины… Где ж на ней разместиться этакой кучей?..

– Дедушка, а Яромир точно оклемается?

Волхв задумчиво поковырял в ухе и поманил Ивана пальцем. Тот послушно наклонился.

– Во-первых, я тебе, кудрявый, не дедушка, – степенно молвил старик. – Я вообще никому не дедушка – у меня внуков и в задумке быть не может. Ибо детей нема – откуда ж внукам-то взяться? А во-вторых… во-вторых…

Всегнев нехорошо ухмыльнулся и что есть мочи шарахнул Ивану посохом по хребтине. Тот подскочил и заныл:

– За что?! Ну теперь-то за что?!

– Да все за то же! Что, кудрявый, решил, что я вас, хитников, после всего этого прощу?! А в рот тебе не плюнуть, а?! Вы мне за яблочко мое еще не один раз кровавой юшкой умоетесь! Давай, грузи эту дохлятину!

В четыре руки они с Иваном кое-как погрузили волколачью тушу на Светозара и прикрутили ее потуже ремнями. Кряхтя и морщась, Всегнев Радонежич взобрался следом и уселся меж конской шеей и мохнатой грудой.

– А я?.. – растерянно шмыгнул носом Иван.

– А ты, кудрявый, рядышком пехом пойдешь. Ничего, небось не боярышня – пробежишься, не помрешь…

Иван обиженно насупился. Но делать нечего – не сгонять же старика с лошади?

– Сбегай-ка лучше за цацкой своей! – указал пальцем волхв.

– Э?..

– Меч твой, кудрявый, меч! – постучал Ивану по голове сердитый старик. – Или пущай торчать остается?.. Думаешь, булатное дерево из него вырастет?

Княжич ошалело поморгал, раскрыл рот и бросился бежать. О Самосеке-то он совсем позабыл! Это ж он вылетел из взорвавшегося Врыколака – больше нечему!

Чудо-меч остался точь-в-точь таким, как прежде. Ничуточки не пострадал, раскалился только до ужаса. Иван сорвал плащ, бережно закутал драгоценный клинок, глупо улыбнулся и понес Самосек на вытянутых руках, точно любимое дитя.

На восходе зарозовела молодая заря. Начинался новый день. Лучи утреннего солнышка доползли до бредущего по полю коня и ласково коснулись заросших шерстью век.

Яромир сонно чихнул и открыл глаза, недоуменно взирая на мирно шагающего рядом Ивана. Теряя сознание, он думал, что очнется уже в Ирии… да и то вряд ли – пустят его в Ирий, как же! Прямо в Навь отправят, в самое Пекло, к подножию гранитного трона Нияна!

– Я что – живой? – удивленно прохрипел он и тут же скривился от лютой боли.

– Живой покудова, – сердито буркнул Всегнев Радонежич. – Хотя и зря.

– А где?..

– Где положено.

– А куда?..

– Куда надо.

– Да я щас тебе все расскажу! – пообещал Иван. – Мы, значит, с дедушкой Всегневом…

– С коня меня снимите сначала, – перебил Яромир. – Ноги затекли – сам пойду…

– Пойдет он!.. – фыркнул волхв. – Пойдет! Лежи смирно, бритоус, у тя еще не все кости на место встали…

– Дедусь, ты нас до лагеря только подвези, ладно? – торопливо попросил Иван. – Тут недалече уже! А дальше мы уж сами, сами!..

– Сами они!.. – снова фыркнул волхв. – Сами! Нет уж, вы теперь от меня так легко не отделаетесь! Я с вами теперь до Тиборска доеду – челобитную вашему князю подам, пеню за яблоко скраденное стребую! Да еще за шишку эту! Вовек не расплатитесь! Ничё, ужо попомните меня, хитники!

Глава 38

В тронном зале царила мертвая тишина. Ни звука, ни шороха.

За окном разгоралась заря. По полу лениво полз солнечный зайчик. За ним следил круглый птичий глаз. Мутный, усталый, равнодушный…

О пленнике в золоченой клетке все словно позабыли. Сокол-оборотень сидел нахохлившись, время от времени разминая когтистые лапы.

Скучно. Жажда мучает. И есть хочется. А кормить никто не собирается. Уж четвертый день в клюве крошки единой нет. Дольше бы не было, да четвертого дня какая-то холопка из татаровьев сжалилась – сунула украдкой хлеба краюху.

Еле слышно скрипнула дверь. Чуть живой Финист поднял голову – к столу на цыпочках кралась молодица редкой красоты.

Василиса Прекрасная. Со свертком. Сокол повернул голову, глядя на сверток то одним, то другим глазом. Из него явственно доносился плеск.

– Ешь! – чуть слышно прошептала Василиса, просовывая меж прутьев лепешку, ломоть солонины и – самое главное! – миску с водой.

На миг Финист заподозрил подвох. Доверять этой юной ведьме он не спешил – поди разбери, что там у нее на уме… Конечно, она в этом дворце тоже вроде как пленница… да только не все тут ясно…

Но кишки подводило так, что хоть вешайся, и фалколак плюнул на осторожность. Он бережно, смакуя каждую капельку, опорожнил миску и так же медленно склевал хлеб с мясом, чувствуя, как по всему телу разливается уже не чаемая сытость.

– Помнишь ли меня, дядька Финист? – беспокойно спросила Василиса.

– Помню, конечно, – нехотя ответил сокол. – Ты у Овдотьи Кузьминишны, тетки моей двоюродной, ведовству обучалась…

Он и в самом деле хорошо помнил голоногую девчонку, десять лет жившую в избе на куриных ногах. Десять долгих лет – с восьми и до восемнадцати. Маленькая Василиса помогала старой ведьме по хозяйству, собирала для нее лесные травы, скоблила летучую ступу, каждый день ставила у печи две миски с молоком – коту и домовому. Десять лет она потихоньку обучалась чародейным премудростям и незаметно расцветала, из невзрачной девчонки-замухрышки превращаясь в удивительную красавицу.

Братья-оборотни не так уж часто навещали тетку покойной матери. Но и не так уж редко. Финист, паря в заоблачных высотах, нет-нет, да и залетал поделиться последними новостями. Яромир в своих лесных странствиях тоже порой заглядывал на огонек – бывало, гостил по несколько дней. И даже Бречислав иногда поднимал отяжелевшую задницу, оборачивался громадным быком и покидал Тиборск – вспомнить запах свежей травы, шум ветра в листве, землю, сотрясаемую могучим копытом…

И, конечно, Василиса всех их знала в лицо и по именам – мудрено не выучить за десять-то лет!

– Дядька Финист, я вызнала, где кащеева смерть хоронится! – прошептала Василиса, приблизив лицо к прутьям.

– И где ж?

– Игла в каменном яйце! Яйцо то в сундуке несокрушимом, а сундук Кащей в такое место запрятал, о котором никто и помыслить не может!

– Ну, хорошо, коли вызнала, – равнодушно посмотрел на нее Финист. – Рад за тебя. Дальше что?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});