Легенды II (антология) - Роберт Силверберг

Гектор, не отвечая, подозвал чалую, и они с Анаисом последовали за другими в пустой город.

Он шел мимо закрытых лавок, где любил останавливаться ребенком. Битое стекло и щебень усеивали мостовую перед витриной кондитерской —- здесь выставлялись когда-то пирожные, столь восхитительные, что горожане приписывали им волшебные свойства. Гектор остановился и теперь, припоминая замки из цукатов и крема, шоколадных крылатых коней, драконов в клубничной чешуе, — но увидел перед собой только пустое помещение, где на пол сквозь дырявую крышу ложились полосы света, пропахшее дегтем, лампадным маслом и разрухой.

Он не знал, сколько простоял так, вглядываясь в прошлое, и голос Анаиса вырвал его из грез, как набатный колокол.

— В резиденции прелата никого — только бродячие собаки да пропасть ворон.

— Пропасть ворон, говоришь?

— И здоровущие такие! Одна из них определенно была раньше женой прелата.

— Сходство бесспорно, но ее там никак быть не может, — улыбнулся Гектор. — Да поможет Единый Бог моему отцу — она отплыла на его корабле.

— Бедный Маквит, — покачал головой Анаис. — Будто у него без нее мало горя.

Гектор, отказавшись от попыток вспомнить былое великолепие кондитерской, кивнул.

— Отца перед отъездом больше всего мучила горькая ирония всего этого. В юности он сражался на Сереннской войне, спасая остров от огня Подземных Палат, препятствуя демонам, порожденным этим огнем, разрушить Серендаир. Теперь ф’доры побеждены, и последние из них навеки заперты в Подземных Палатах, но острову все-таки суждено погибнуть от огня — небесного огня, сошедшего в море.

— Знаешь, я сомневаюсь, что ирония мучила Маквита больше всего. — Анаис пнул ногой разбитую вывеску.

— Ты в конюшню заходил?

— Да.

— Живые еще остались?

— Все, как ни удивительно, живы, бедные твари. Исхудали только, кожа да кости. Канта им скармливает остатки сена.

Гектор тяжело вздохнул.

— Придется нам немного изменить свой привычный маршрут. Выведем их из города в поле. Это милосерднее, чем оставлять их в стойлах и кормить, только когда мы бываем здесь. На воле они сами найдут траву и воду.

— Согласен. От задержки вреда не будет — людей все равно не осталось и охранять некого.

Гектор оглянулся на главную улицу, ведущую на север, к воротам Закрытого Города.

— Не все люди уехали, — возразил он тихо. — Только те, кто мог это сделать.

Анаис, проследив за его взглядом, вздохнул.

Ветер с моря летел по улицам Истона, швыряя песок в глаза. Двое людей вспомнили те дни, когда флотилии уже ушли, но спасательные корабли из других стран еще порой заходили в порт. Молодой, недавно коронованный король Гвиллиам, возглавивший кампанию по спасению своих подданных от грядущего катаклизма, отплыл на последнем корабле последнего флота, полагая, что все серенны, желавшие покинуть остров, уже уехали.

Он совсем забыл про Закрытый Город.

Удивляться этому особенно не приходилось. Упомянутый квартал, хотя и входил в его королевство, представлял собой отдельный, замкнутый мирок. Раньше это была исправительная тюрьма для мелких воришек, после Город развился в пестрое общество с собственными законами, понятными только тем, кто жил за его воротами.

При всей его кажущейся закрытости, под его стенами пролегали многочисленные подземные ходы, уподобляя его бобровой хатке или крысиному гнезду. Еще до Сереннской войны, которая закончилась двести лет назад, он делился на два Кольца — Внешнее и Внутреннее. Во Внешнем располагался знаменитый рынок, который охотно посещали все истонцы, проходя за ворота.

Доступ туда открывался раз в неделю, в базарный день, по сигналу большого медного колокола. В воротах всем пришельцам извне давали бирку, и ее следовало сохранить, чтобы выйти обратно, когда колокол вечером возвестит о закрытии. На рынке продавались духи, уносящие за грань реального, полотно и шелк удивительных расцветок, драгоценности, зелья, бальзамы и прочие товары со всех концов света. Одно лишь их разнообразие позволяло догадаться, как дырявы толстые стены Закрытого Города.

Внутренее Кольцо было еще более загадочным местом, куда имели доступ лишь постоянные жители самого Города. В его темных переулках, где стояли дома без окон, вершились иные дела, которые добропорядочным истонцам могли привидеться разве что в страшном сне.

Когда Гектор и его товарищи впервые поняли, что о Закрытом Городе никто не подумал, они попытались обеспечить его жителям отплытие на первом же пришедшем в Истон корабле. Гектор сам отправился в Город, чьи массивные ворота больше не охранялись снаружи. Он распахнул их и предложил испуганным людям по ту сторону спасение. Спящее Дитя пробуждается, сказал он. Скоро оно восстанет и унесет остров Серендаир с собой в море, как предсказал король.

Тогда в Закрытом Городе народу было полным-полно. Люди смотрели на него как на безумного, отворачивались и расходились по своим делам, точно его здесь и не было.

На следующий день, когда Гектор снова вернулся уговаривать их, он нашел ворота закрытыми. К ним была приколота записка, где вежливо, с благодарностью отклоняли его предложение и желали ему всего наилучшего.

Мысль о тысячах живых душ там, за воротами, преследовала Гектора много недель, пока они впятером отправляли с острова других запоздавших, что приходили из-за Великой реки. Он часто приходил туда и стоял под стеной, думая, как бы убедить власти Закрытого Города пощадить свой народ.

Потом беспокоиться стало не о чем. Корабли перестали приходить: море над усыпальницей Спящего Дитяти становилось все горячее, вода закипала в трюмах, и корпуса лопались по швам. Гектор больше не находил в себе сил думать о тех, кто по-прежнему жил за этими стенами и кому было суждено остаться на острове до последнего часа — как и тем, кто гак и не пришел из-за Великой реки.

Как ему самому и четырем его спутникам.

Поздно беспокоиться.

Гектор моргнул от яркого солнца и заслонился рукой.

— Идем, — сказал ему Анаис, блестя серебристыми глазами, и кивнул в сторону гавани.

Гектор чмокнул губами, подзывая лошадь, и пошел за ним.

В гавани горели костры, пепел смешивался с паром, идущим от моря. Канта, Джармон и Севирим, наверно, нашли другие тела или падаль — иначе они не стали бы расходовать драгоценное топливо.

Это зрелище уже не поражало Гектора. После ухода последнего корабля они встречали много таких костров вдоль длинной петли, которую закладывали с юга на север, западнее Великой реки. На восточные земли они решились заехать один только раз — там существовали свои мелкие королевства, чьи правители постановили остаться. Либо они не верили в видение короля Гвиллиама, либо предпочитали умереть у себя на родине. После отбытия Третьего Флота все, кто еще желал уехать, приходили с востока на запад, и Гектор считал своим долгом поддержание порядка именно здесь, на западной территории. С началом голода и болезней бунты и мародерство пошли на убыль, и вдоль западного берега острова пылали очистительные погребальные костры. Они же служили хорошими маяками, посылая сигналы бедствия кораблям в море.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});