Воспоминания о прошлом Земли. Трилогия - Лю Цысинь

не доводилось наносить официальные визиты. Бледный и тощий, гость производил впечатление вконец изголодавшегося человека. Он носил очки в тяжелой оправе; его тонкая шея с трудом выдерживала вес головы, а мешковатый костюм болтался как на вешалке. Будучи политиком, Тайлер сразу понял, что посетитель относится к одному из тех неприятных кругов общества, которые бедны не столько материально, сколько духовно – совсем как гоголевские мелкие чиновники, которые, невзирая на свой низкий социальный статус, не перестают заботиться о поддержании этого самого статуса и проводят жизнь за рутинной, утомительной работой, исполняя ее строго и аккуратно. Что бы они ни делали, они больше всего боятся ошибиться; кого бы они ни встретили, они боятся не угодить; и они никогда не осмеливаются даже бросить взгляд на тех, кто выше по положению. Ничтожные, отвратительные людишки. Тайлеру было неприятно осознавать, что в мире, который он пытался спасти, таких людей большинство.

Посетитель робко прошел в гостиную, но двинуться дальше не решался – казалось, он боится наследить на ковре. Он снял шляпу и, глядя на хозяина дома сквозь толстые линзы очков, принялся отвешивать бесконечные поклоны. Тайлер решил выставить гостя вон после первой же произнесенной тем фразы. Как бы ни были слова посетителя важны для него самого, для Тайлера они не могли иметь никакого значения.

И вот жалкий человечек слабым голосом произнес свою первую фразу. Она поразила Тайлера, как разряд молнии; он зашатался и едва удержался на ногах. Каждое слово было словно удар грома:

– Отвернувшийся Фредерик Тайлер, я ваш Разрушитель.

* * *

– Кто бы мог подумать, что однажды мы будем стоять перед вот такой картой поля боя! – воскликнул Чан Вэйсы, глядя на огромный, с киноэкран, монитор, демонстрирующий карту Солнечной системы в масштабе один к триллиону.

Карта, почти вся черная, за исключением маленького пятнышка в центре – Солнца, – доходила до середины пояса Койпера. Когда ее показывали целиком, она изображала Солнечную систему с расстояния 50 астрономических единиц над плоскостью эклиптики. На карте были точно обозначены орбиты планет и их спутников, а также положение известных астероидов; она могла отобразить любой участок Солнечной системы в любой момент ближайшего тысячелетия. Сейчас, когда метки координат небесных тел были отключены, карта позволяла увидеть Юпитер – если как следует присмотреться. Планета выглядела лишь невзрачной крохотной точкой, но в таком масштабе другие семь планет были и вовсе не видны.

– Да, перемены налицо, – согласился Чжан Бэйхай.

Только что закончилось совещание по оценке первой космической карты; в просторном штабном помещении оставались лишь он и генерал.

– Командующий, мне любопытно, обратили ли вы внимание на взгляды наших товарищей, когда они увидели эту карту? – спросил Чжан Бэйхай.

– Конечно, обратил. Дело понятное. Они воображали себе космическую карту такой, какой ее подают в научно-популярной литературе: несколько разноцветных бильярдных шаров, вращающихся вокруг огненной сферы. И только увидев карту в истинном масштабе, они осознали гигантские размеры Солнечной системы[94]. Из авиации они к нам пришли или из флота – их самолеты и корабли неспособны пересечь даже один пиксел этого огромного экрана.

– Похоже, картина будущего поля боя не пробудила в наших офицерах ни уверенности в своих силах, ни жажды битвы.

– И мы возвращаемся к проблеме пораженчества.

– Командующий, я не хотел бы сейчас разговаривать о пораженчестве. Это серьезный вопрос и больше подходит для официального заседания. То, что я хотел бы обсудить, это… – Чжан Бэйхай замялся и улыбнулся. С ним редко случалось, чтобы он не мог с ходу подобрать правильное слово.

Чан Вэйсы отвернулся от карты и улыбнулся в ответ:

– Похоже, ты хочешь сказать что-то очень необычное.

– Да. Во всяком случае, прецедентов этому еще не случалось. У меня есть предложение.

– Выкладывай.

– Да, командующий. За последние пять лет было сделано слишком мало и в деле защиты планеты, и в разработке космических кораблей. Технологические предпосылки этих двух программ – управляемая термоядерная реакция и орбитальный лифт – топчутся в самом начале пути, без каких-либо надежд на продвижение вперед. Работы по производству более мощных химических ракет столкнулись с трудностями. Если дело пойдет так и дальше, то я опасаюсь, что космический флот – даже на уровне низких технологий – навсегда останется научной фантастикой.

– Ты, товарищ Бэйхай, сам выбрал уровень высоких технологий. Тебе положено знать, по каким законам развиваются научные исследования.

– Разумеется, я знаю. Исследования – процесс скачкообразный: качественные перемены происходят только после долгого накопления количественных. Прорывы в теории и технологии обычно происходят одновременно и помногу… Но, командующий, многие ли понимают эту проблему так, как я? Очень вероятно, что через десять, двадцать, пятьдесят лет или даже через столетие мы по-прежнему не достигнем существенного прорыва в науке или технологии. Насколько к тому времени разовьется пораженческое мышление? Какое состояние духа, какое состояние психики воцарится среди персонала космических войск? Хотя, возможно, я заглядываю чересчур далеко?..

– Бэйхай, больше всего меня в тебе восхищает то, что ты всегда в своей работе задумываешься о перспективе. Это редкое качество среди политработников в наших войсках. Давай, продолжай.

– Я, конечно, могу судить только в масштабах своей собственной работы. С какими трудностями и под каким давлением придется работать нашим товарищам, политработникам космических сил будущего, если мои предположения окажутся верны?

– Куда более страшен вопрос, сколько идеологически стойких политработников останется в войсках? – добавил Чан Вэйсы. – Чтобы бороться с пораженчеством, прежде всего нам самим нужно верить в победу. Но в твоем гипотетическом будущем сохранить эту веру намного труднее.

– Именно об этом я и беспокоюсь, командующий. Когда наступят такие времена, политическая работа в космических силах просто недотянет до нужного уровня.

– Что же ты советуешь?

– Послать подкрепление!

Чан Вэйсы несколько секунд смотрел на Чжан Бэйхая, а затем повернулся обратно к большому экрану с картой. Двигая мышкой, он увеличивал масштаб до тех пор, пока свет Солнца с экрана не заиграл на его погонах.

– Командующий, я имел в виду…

Генерал остановил его движением руки.

– Я понимаю, что ты имеешь в виду.

Чан Вэйсы стал уменьшать масштаб, пока на экране не появилась вся карта. В зале совещаний потемнело. Затем генерал снова приблизил Солнце… удалил… приблизил, удалил… Наконец он сказал:

– Уже сегодня политическая работа в космических силах чрезвычайно сложна. Осознаешь ли ты, что она станет еще труднее, если мы погрузим наших лучших политических офицеров в гибернацию и отправим в будущее?

– Осознаю, командующий. Я просто вношу предложение. Всестороннее рассмотрение этого предложения будет, разумеется, прерогативой руководства.

Чан Вэйсы встал и включил в помещении полный свет.

– Нет, товарищ Бэйхай, теперь это задача