Властелин летающего замка - Анатолий Хохлов

-- Да, когда я на совещание с драконами летала. Стоило оставить Генсокье без присмотра, и вот что учудил! А ты Рейму, не промах. Изловила подлеца.

-- И все кости ему переломала! -- Рейму, изрядно хмельная уже к этому времени, не заметила нападения богини на шикигами.

"Вот видишь, Ран, что серый пережил, и ни звуком не выдал! А ты без всяких пыток хозяйку палишь"!

-- А еще, зимой, он лестницу, что к храму ведет, снегом засыпал, водой залил и заморозил! Устроил ледяную горку для фей и сам тоже катался, как ребенок! Я приказала ему убрать лед, и знаете, что он мне на это заявил? Что другие склоны деревьями заросли, а в храм все равно никто не ходит, значит лестница не нужна! Сволочь... -- Рейму отвлеклась на опустошение очередной чашки. Вино действительно было отменным. -- Тогда-то я еще сдержалась. И гад, видимо, почувствовал слабинку, наменял у жителей деревни старого рванья, ночью налепил снеговиков вокруг храма и тряпьем обрядил. Это, говорит, чтобы тебе тут не одиноко было...

Юкари хохотала до слез.

-- Ох, и поколотила же я его тогда! Сильнее только за кошачьи концерты. А он живучий, сволочь.

-- Да, весьма живучий. Этакий большой, бронированный ребенок. Не удивительно, что феи роем вьются вокруг него. -- вино журчало, снова и снова наполняя чашки.

-- Он сам хуже любой феи! И, представляешь, мне еще от него мало достается. Вот Мариса и Алиса, то жертвы номер один! Марисе он на метле нацарапал какую-то надпись, с цифрой "две тысячи", и та, попытавшись взлететь, с места сорвалась с такой скоростью, что только шляпа и тапки на месте остались! Еле отыскала бедолагу потом в кустах, километрах в пятнадцати от храма!

-- Видно, сразу метлу выпустила. Если б руки не разжала, нашли бы ее, вместе с метлой, влипшей в великий барьер.

-- Ладно хоть, сволочь догадался метку "Хранителя" на Марису прицепить, иначе размазалась бы бедная, по всему Генсокье... -- жрица тяжело вздохнула. -- А Алисе серая хитрая морда, представляешь... покрасила все окна в доме волшебной краской, из-за которой казалось, что на улице ночь. Вроде безобидная шутка, но наша волшебница весь день просидела дома в ожидании рассвета, а потом, в три часа ночи, начала поднимать Генсокье на ноги и убеждать пойти войной на Эйентей, за то, что они опять устроили нам бесконечную ночь!

-- Многих подняла?

-- Меня и Марису. Еле убедила их в храме утра дождаться. У Алисы от фокусов ящерицы совершенно ощущение времени перепуталось, а Марисе же только заикнись про инцидент! Сама себе проблемы ищет, ты ее знаешь. И это еще не все...

Все больше хмелеющая жрица пересказывала Юкари жалобы жителей Генсокье на злодейства Андрона, а богиня плакала от смеха, подливая Рейму еще вина и подумывала, на что еще подбить серую ящерицу.

-- И угадай, где он попытался спрятаться, когда сборная команда людей и йокай отправились учинять над ним расправу? Прибежал, умоляет спасти, и хохочет, как ненормальный. Комедия!

-- А ты что?

-- Что я? Сказала, и что спасать разных придурковатых монстров в обязанности жриц храма не входит. Что наша область действия ограничена помощью исключительно людям.

-- А он?

-- Обиделся, взлетел повыше, встретил преследователей и принял бой. Один, против шести, включая Кейне и Моко! Самоубийца. Благо, все быстро поняли, что шутки кончились, а до трупов доводить ни у кого настроения не было. Поругались, обменялись угрозами, кулаками потрясли и разошлись.

Юкари выпила чашку вина и поймала на ладонь розовый лепесток цветка сакуры.

-- Переживаешь?

Рейму вздрогнула и поникла.

-- Не то, чтобы очень... но с тех пор он ни разу в храм не заходил и со мной не разговаривал. А до того на неделе раза по два заглядывал. С Суйкой играл, снег убирал, в пруду за храмом полыньи долбил, чтобы замор рыбы не произошел, чинил все подряд по мелочам... представляешь, даже пожертвования оставлял!

-- Я понимаю его беспокойство. Последняя жрица обветшавшего храма... погоди, он тебе еще и жениха найдет. По виду не скажешь, но он самый настоящий бывший ангел богини любви! И навыки поиска сокровищ в мусоре тоже лишними не будут. Наконец-то будущее клана Хакурей в надежных когтях!

Рейму густо краснела, в хмельном состоянии превращаясь в донельзя милую и стеснительную девушку.

-- А за то, что нелюдью назвала, извинись. У него по этому поводу тяжелый комплекс на почве глубокой душевной травмы. Просто извинись, и инцидент исчерпан. Это же твоя работа, решать инциденты, верно?

Жрица не ответила, только крепче сжала ладонями чашку для вина.

-- А нельзя его... это... в человека превратить? Он говорил, что ты, Юкари, можешь вернуть ему настоящий облик...

-- Могу, но не буду. Пусть радуется, что жив остался после того, как меня, семнадцатилетнюю девушку, сонной старой каргой обозвал! Нет, ты не думай, что я на него вечно зло держать буду. Я же понимаю, что у него было состояние аффекта и истерики. Между прочим, по доброте душевной, я уже подарила ему шанс и обещала вернуть человеческий облик, если наше страшилище за пятнадцать лет найдет девушку, которая его искренне полюбит. Даже розу волшебную подарила, что должна была уронить последний лепесток по истечении срока, но серый паразит тут же эту розу в меч перековал, обозвал 'Костоломом', и помчался спасать мир, в который без сверхоружия сунуться боялся.

-- Розу? В меч? Перековал?!

-- Да, он мастер переделывать артефакты, а слабые магические структуры у меня не получаются. Он за оружием тогда ко мне и приходил. Вертелся вокруг дома, канючил: 'Дай железку, дай железку'! Я ему розу вместо меча, а он все равно свою линию согнул. Некогда, мол, глупостями заниматься! ─ Юкари обиженно надулась. ─ Вот так сказка и закончилась. Ох уж эти мужчины! Первым делом - великие свершения. Ну, а девушки? Потом... потом... потом.

Юкари и Рейму дружно и глубоко вздохнули.

Чирно, никогда не упускавшая возможность поучаствовать в шумном празднестве и упрямо избегавшая посещения Безымянного мира, на главном празднике весны, вместе с парой других фей, веселилась близ храма Хакурей. И она первая из всех собравшихся заметила прибытие новых гостей.

-- А, вот и ты, предатель! -- фея подскочила к Андрону, едва тот, в сопровождении Мимы и Хины появился из ночной тьмы и шагнул на свет фонариков. -- Вот тебе!

Фея, всюду гневно подчеркивающая как яростно ненавидит великого духа за попытку похитить воплощения природы из Генсокье, попыталась пнуть серого ящера по лодыжке, но удар девочки, ростом чуть меньше метра, бессильно завяз в полах длинного, бело-золотого балахона, в который было закутано трехметровое чудовище.

Из недр балахона появилась костлявая верхняя лапа, расцвеченная росписями сильнейших защитных рун. Один вид этой лапы мог бы вселить ужас в сердце человека, но фея ее даже не замечала. Девчонка засияла восхищением, глядя на существо, что удобно расположилось на ладони монстра.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});