Новые мученики российские - протопресвитер Михаил Польский

Все эти биографические данные особенно характерны потому, что свидетельствуют, что все земные почести, которые столь редко достигались духовенством, не повлияли на прекрасный духовный облик, который со всей силой выявился в удивительной кончине этого мученика за веру.

Нижеприводимые сведения о кончине старца (ему во время расстрела было 84 года) получены были его внуком сначала от протопресвитера о. Г. Шавельскаго, а затем от служащего канцелярии Протопресвитера Военно-Морского духовенства, прибывшего на Юг России и сообщившего, как свидетель, подробности о кончине прот. Ставровскаго. Кроме того, все эти же сведения подтвердил и петербургский протоиерей о. Солодовников, попавший в конце 20-х годов в Париж. Последний свидетельствовал, что память о покойном до того времени свято чтилась среди верующих Петербурга.

Поздним летом 1918 года, вскоре после убийства Урицкого, о. Алексей был арестован в качестве заложника и вместе с группой арестованных сначала содержался в одной из тюрем Петербурга, а затем был переведен в Кронштадт. Во время своего заключения он сохранил удивительную бодрость духа, утешал сотоварищей по узам и даже каким то образом причащал их Св. Таин. Вскоре после перевода заключенных в Кронштадт они были выведены из тюрьмы, построены в ряд, и им было объявлено, что в виде репрессии за убийство Урицкого, каждый десятый из них будет расстрелян, а остальные освобождены. О. Алексей стоял девятым и ему улыбалась свобода. Но он избрал лучшее. Десятым стоял молодой священник. Обратившись к нему, о. Алексей сказал ему приблизительно следующее: «я уже стар, мне недолго осталось жить; в жизни я получил все, что было можно; жена моя старуха, дети мои все на ногах; иди себе с Богом, а я стану на твое место». И, сказав это, он встал на место молодого священника и был расстрелян.

Дата его смерти точно неизвестна, но вероятно это было в конце сентября или в октябре 1918 года. Место погребения тоже неизвестно, — вероятнее всего, воды Финского залива.

Освобожденный священник счел первым своим долгом явиться в Управление протопресвитера и сообщить о случившемся. Чиновник, дававший впоследствии показания о. Г. Шавельскому и рассказавший внуку почившего об этом, лично слышал рассказ выпущенного на волю иерея. Однако, по Божию произволению, и этот молодой священник скоро снова был задержан и расстрелян. Имя его, к сожалению, забыто внуком, хотя и сообщено было ему чиновником. Отпевание (заочное) о. Алексия было торжественно совершено в Адмиралтейском соборе будущим мучеником митрополитом Вениамином с сонмом петербургского духовенства.

Вот все, что известно об этом событии. Дивимся благодати Божией, которая дала такому старцу столько духовной силы пойти на вольное заклание и в смерти своей уподобиться Пастыреначальнику Господу Иисусу Христу.

18. Исповедник о. Феодор Андреев

В широких кругах катакомбной Церкви большим уважением пользовалось имя молодого священника о. Феодора Константиновича Андреева, скончавшегося в Петрограде весной 1929 г. от скоротечной чахотки. Его по праву можно отнести к лику «почитаемых усопших».

Молодой профессор Феодор Константинович, белокурый, высокий и худой, впервые приобрел известность в «Доме Ученых», выступая в 1921-22 г. с докладами на философские темы в строго православном духе. Тогда еще можно было, хотя бы замаскировано, под видом философии, утверждать в вере малодушную, ущемленную революцией интеллигенцию. Помнится блестящий его доклад «Происхождение Зла». Но в то же время он тонко, умно и тактично опровергал униатского Экзарха о. Леонида Федорова и талантливую — Ю. Н. Данзас, до своего ареста в 1922 г. проповедовавших среди профессуры унию с Римом, как единственный путь духовного и политического возрождения России. Благодаря Феодору Константиновичу из всего научного мира приняли унию лишь молодая научная работница Пруссак и поэт Дмитрий Александрович Крючков, псаломщик церкви св. Пантелеймона. Трагична их судьба. Пруссак была арестована в 1923 г. и еще до конца следствия сошла с ума, а Д. А. Крючков провел 9 лет в заключении: 1924-25 гг. — в одиночном заключении Александровского Централа в Забайкалье; 1925-28 гг. — в Иркутском изоляторе и 1928–1933 гг. в Кузнецких концлагерях на рудниках Араличева и Осиновки. Освобожденный в 1933 г. он поселился в Ярославле и в 1936 г. приговорен снова к 15 годам заключения.

В 1924 г. Феодор Константинович принял сан священства и назначен младшим священником Сергиевскаго, б. всей артиллерии, Собора. Молодой пастырь выделялся аскетизмом, строгой жизнью и строгостью исповеди. К нему потом ходили сотни петроградцев на исповедь; но многих он не допускал к причастию. Нам известны случаи, когда он не допустил к причастию вдову профессора Военно-Медицинской Академии за посещение антирелигиозного спектакля в театре. Другой прихожанке предложил либо венчаться в церкви, либо отказаться от многолетнего сожительства с одним профессором, без чего не допустил ее к причастию.

Его проповеди производили сильное впечатление. Слава молодого пастыря росла. Летом 1927 года настал час испытания всему духовенству.

Митрополит Серафим (Чичагов), все викарии, кроме Епископа Димитрия Гдовского (Любимова) и Сергия Нарвского пошли за митрополитом Сергием по пути компромисса; среди них и оба митрофорных протоиерея Сергиевского Собора: Настоятель о. Иоанн Морев и о. Василий Запольский.

Пришлось молодому о. Феодору покинуть свой первый храм и перейти в Собор Воскресения на Крови, где собралось непризнавшее митр. Сергия духовенство: настоятель прот. о. Василий Верюжский, прот. Сергий Тихомиров, прот. о. Александр Тихомиров, свящ. Николай Прозоров, свящ. Никифор Стрельников, прот. о. Викторин Добронравов и др. Осенью 1928 г. о. Феодор был арестован. Неведомы нам условия его заключения; но вскоре у него кровь хлынула горлом. Тюремные врачи установили туберкулез горла и экссудативный плеврит. На очередном допросе ему предложили свободу, если он поддержит митрополита Сергия. Следователь Макаров рисовал перед исхудалым, полуживым пастырем «прелести» процветания Церкви, признанной коммунистической властью и пользующейся правами юридического лица.

— «Не надо нам ваших советских прав, оставьте нам святое наше бесправие» — ответил о. Феодор.

Когда тюремные врачи определили, что ему осталось не больше месяца жизни, ГПУ сделало красивый жест: его отпустили домой без всякого приговора. Вернувшись, он слег. Кровь неоднократно шла горлом, но слабым голосом он увещевал посетителей быть верными Церкви Христовой и своему Архипастырю Митрополиту Иосифу Петроградскому (Петровых), находившемуся в ссылке и впоследствии в 1936 г. расстрелянному.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});