Время перемен. Лабиринт Безумия - Александра Лисина

И она, что самое ужасное, тоже это знала. А зная, была готова в любой миг пустить в ход свою чудовищную магию, чтобы больше никто и никогда не повторил ошибки Талларена Илле Л’аэртэ. И чтобы ни один эльф не смел даже задумываться на тем, чтобы повторить начатое им Изменение.

Белка удовлетворенно кивнула и отступила на шаг. А потом повысила голос, чтобы теперь ее могли слышать все остальные.

— Хорошо. Вот теперь ты осознаешь, почему я здесь и почему твой сын был убит. Надеюсь, ты понимаешь, что я не шучу? И что за повторение того опыта оторву голову любому, кто только посмеет заикнуться об «успехе»? Тогда, полагаю, ты лично проследишь за тем, чтобы ни одна сволочь не вздумала юлить? Прекрасно. А теперь медленно (ОЧЕНЬ медленно!) повернись и посмотри на тех, КТО наведается в твой дворец, если ты меня обманул.

Пораженный до глубины души эльф послушно поднял глаза и взглянул на две оскаленные морды, взирающие свысока на одурманенных ее голосом эльфов: хмеры были до того натуральными, что просто оторопь брала. Они грозно щерились прямо в побледневшие лица Перворожденных, хищно прижимали короткие уши и красноречиво говорили: назад! Не связывайтесь с нами, иначе — смерть! У одного зверя длинные шипы на спине были встопорщены на всю высоту, чтобы придать роста и внушающей уважение мощи. У второго было попорчено правое ухо, но зато зубы оказались чуть ли не вдвое длиннее, а гибкий чешуйчатый хвост обнажал еще одно смертоносное оружие — кончик острого, как стальная игла, шипа, которым свирепая хищница с легкостью прошивала даже гномьи доспехи. И сейчас с этого кончика отчего-то быстро осыпалась белая пыль.

Таррэн ошарашено моргнул, внезапно сообразив, что в этих статуях было неправильно. Понял, что он где-то уже видел это оборванное ухо и сломанный коготь на правой передней лапе. Почти вспомнил, отчего у второй статуи в пасти мелькает ненормальный второй ряд зубов и… святые небеса!! Он неверяще обернулся к Мирдаису, чтобы тот успокоил взволнованно екнувшее сердце и сказал, что самолично велел установить этих красавцев ради грядущего Совета. Но нашел в посеревшем лице лишь бесконечное недоумение, искреннюю оторопь и первые признаки просыпающегося страха: кажется, король только сейчас заметил, что в его Лесу появилась пара неучтенных памятников. Внутренне похолодев от ужасной догадки, эльф стремительно развернулся обратно, успел подметить проступивший на белых, как полотно, физиономиях сородичей неподдельный ужас, а потом наткнулся на две пары поразительно знакомых, но совершенно ЖИВЫХ глаз, и как-то разом осел.

— Белка…

Над Дворцовыми Садами пронесся безмолвный вопль ужаса, когда ожившие хмеры с урчанием соскочили с постаментов и неуловимо быстро скользнули мимо враз окаменевших бессмертных. Просочились между их холодными телами, кого-то толкнули, кому-то злорадно отдавили ноги, кого-то просто напугали до заикания. Умело оттеснили назад, коротким движением острых когтей по утрамбованной земле внятно обозначили границы, за которые переступать будет небезопасно, а затем властно рыкнули на Темных, подтверждая слова хозяйки, что непременно заглянут в гости, если что-то пойдет не так. После чего дружно усмехнулись, мягко оплели гибкими телами Белку и нового члена их маленькой стаи. А потом грозно приподняли верхние губы, продемонстрировав умопомрачительный набор зубов. Только после этого окончательно стряхнули с тел белесую хмарь, позволявшую им так долго оставаться неотличимыми от обычных статуй, хитро сверкнули глазами (изумрудно зелеными и янтарно желтыми) и со счастливым рыком прижались.

Гончая довольно улыбнулась, потому эффект был достигнут полностью (хорошо, не до мокрых штанов!), а Таррэн, слегка отойдя от шока, машинально поскреб жесткий затылок одной из кошек, заглянул в искрящиеся неподдельным весельем зеленые глаза и обреченно опустил плечи.

— Траш, красавица моя, как это понимать? Карраш — ладно, но ты? Что вы вообще тут делаете?! Малыш, как она сумела отойти так далеко от дома?!

— А ты еще не понял? — промурлыкала Гончая, мигом уподобившись кровной сестре и до оторопи слаженно шагнув вместе с ней вперед. — Рядом с Хозяином Проклятого Леса она может уйти куда угодно! Теперь ты — наша стая, Таррэн, и она черпает силу из твоего Источника, как и Карраш, как и любая зверушка. Они — твои, друг мой. Полностью твои: и душой, и телом. Даже Лабиринт с его силой и все-все, что там только есть. ВСЕ СЕРЫЕ ПРЕДЕЛЫ твои! Куда пойдешь ты, туда двинутся и они. Понимаешь? Они ведь только ради этого были сюда призваны — чтобы обрести нового Вожака, — Белка мягко улыбнулась и звонко чмокнула страшную морду мимикра. — Теперь они его, наконец-то, нашли и последуют хоть в ад, хоть в рай, а хоть в новый Поход. Не думаю, что после этого тебя можно соблазнить каким-то замшелым Темным троном. Так что гордись оказанной честью, принимай и командуй.

Хмеры согласно рыкнули и грозно взглянули на обомлевших от всего происходящего эльфов, у которых только глаза оставались живыми на разом помертвевших лицах. Что у Светлых, что у Темных. Гномы вообще предпочли тихонько промолчать, и лишь на физиономии Крикуна застыло злое восхищение пополам с непередаваемой досадой.

Белка довольно оглядела испуганных ушастиков, чья магия была абсолютно бессильна против новых подопечных Таррэна, с нескрываемым удовлетворением убедилась, что теперь его не просто не тронут, а даже на пушечный выстрел не подойдут, чтобы не спровоцировать самых страшных хищников Серых Пределов на атаку. Затем аж причмокнула от избытка чувств и, наконец, обернулась к растерявшемуся благоверному, которого тоже сумела поразить в самое сердце.

— Да ладно, чего ты так всполошился? Мы сюрприз тебе готовили. Особенно, Каррашик. Он у нас целый вечер старался, терпел, переживал… смотри, как у него с мрамором здорово вышло! Как настоящий, правда?

— Да, конечно, — наконец, пришел в себя Таррэн. — Значит, он поэтому вчера был белым? Репетировал сегодняшнее выступление? Но Траш… девочка моя, как же ты решилась?!

— Просто она очень соскучилась, — охотно пояснила Белка. — Потому и рванула следом за нами, а показалась на глаза уже в Интарисе, когда было поздно возвращаться. Даже Каррашик не узнал, пока она не решилась открыться. Ой! А представляешь, какое сейчас лицо у Дядько, если он сообразил, куда она могла деться?!

Эльф невольно улыбнулся и с чувством обнял свою коварную женщину.

— Ты чудо. И Траш с Каррашиком тоже. Честное слово, я восхищен. У нас получится отличная стая! Пойдем, малыш, нам действительно больше нечего здесь делать.

Он развернулся и, не глядя на буквально помертвевшего от такой правды отца, уверенно направился к выходу. Просто отвернулся от него, как и двести лет назад, дерзко отказался от его милостей и снова ушел. Но на этот раз не один. И на этот раз за его уверенной решимостью стояло нечто совсем иное, чем простое упрямство. Теперь он был по-настоящему силен. Теперь он, наконец, мог наглядно доказать свою правоту. Теперь он сумел отстоять свое право на выбор и принимал Отречение добровольно. С гордостью. С полным пониманием и твердой уверенностью в том, что это гораздо лучше, чем принадлежность к старому, древнему, сильному, но по-настоящему проклятому Роду, у которого на самом деле не было будущего. И еще потому, что ему больше не о чем разговаривать, не о чем спорить. Ни с Владыкой, ни с кем бы то ни было. Дело сделано, Талларена не вернуть, как бы отцу этого ни хотелось, могущественные артефакты в безопасности… уж не от заветного ли тайника хитрая Гончая вернула ключик королю? Все возможно, но теперь это не имело никакого значения. Свой главный приз в этой жизни он уже получил: Белка рядом и счастлива этим, Траш с Каррашем тоже довольны, как никогда, Гончие охотно примут его к себе, Проклятый Лес станет им всем надежной защитой (даже от Перворожденных!), а прошлое… что ж, пусть останется на совести Темного Владыки, Хранителей Знаний и всех тех, кто до сих пор считал себя вправе повелевать чужими судьбами. А я свое прошлое уже отпустил и больше не хочу к нему возвращаться. Никогда.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});