Неизбежная могила (ЛП) - Гэлбрейт Роберт

— Что это значит, Дайю?

— Умный папочка и сам знает.

Снова тишина.

— Дайю, ты говоришь, что зло среди нас, внутри нашей церкви?

Ответа не последовало.

— Дайю, помоги мне. Что это значит — борись внутри и снаружи?

Детский голосок застонал от горя, крики и рыдания эхом отражались от стен храма.

— Дайю! Дайю, Благословенная, не плачь! — взмолился Уэйс со знакомой ноткой в голосе. — Малышка, я буду бороться за тебя!

Рыдания стихли. Снова наступила тишина.

— Приди к нам, Дайю, — сказал Уэйс с мольбой. — Покажи нам, что ты жива. Помоги нам искоренить зло внутри и снаружи.

Несколько секунд ничего не происходило. Затем в паре метров от пола перед Робин появилось слабое свечение, и она поняла, что стоит на коленях в первом ряду толпы, окружавшей пятиугольный крестильный бассейн, от которого исходил зеленоватый свет.

Теперь светящаяся вода поднялась вверх и приняла форму колокола, а внутри него медленно вращалась слегка размытая фигура безглазого ребенка в белом платье.

Раздалось несколько криков: Робин услышала крик девочки:

— Нет, нет, нет!

Вода опустилась, а вместе с ней пропала и страшная фигура. Через несколько секунд зеленоватая поверхность снова стала гладкой, но бассейн засветился еще ярче, так что на фигуры Джонатана и Мазу, стоявших на краю бассейна в их длинных белых одеждах, снизу падал свет.

Теперь заговорила Мазу:

— Я, давшая жизнь Утонувшему пророку, посвятила свою жизнь тому, чтобы почтить ее жертву. Когда она покидала этот мир, чтобы соединиться с Благословенным Божеством, она наделила дарами тех из нас, кому суждено было продолжить борьбу со злом на земле. По милости дочери я наделена даром божественного зрения, и ее Явление утверждает меня в исполнении моего долга. Среди нас есть те, кого Дайю испытает сегодня ночью. Им нечего бояться, если их сердца чисты, как ее... Я вызываю к бассейну Ровену Эллис.

Возгласы удивления и шепот пронеслись по стоящей на коленях толпе. Робин знала, что это произойдет, но, несмотря на это, ноги едва держали ее, когда она встала и пошла вперед.

— Ровена, — обратилась к ней Мазу, глядя сверху вниз, — однажды ты уже входила в бассейн. Сегодня ты присоединишься к Дайю в этих священных водах. Пусть она даст тебе свое благословение.

Робин поднялась по ступенькам и встала на край освещенного бассейна. Посмотрев вниз, она не увидела в нем ничего, кроме темного дна. Понимая, что сопротивление или отказ будут восприняты как бесспорные признаки вины, она переступила через край и опустилась в холодную воду.

Свет в воде померк. Робин ожидала, что ее ноги коснутся дна, но они не встретили никакого сопротивления: дно бассейна исчезло. Робин попыталась выплыть на поверхность, но тут, к своему ужасу, почувствовала, как что-то похожее на гладкий шнур обвилось вокруг ее лодыжек. В панике она боролась, пытаясь освободиться, но то, что удерживало ее, теперь тянуло вниз. В темноте она билась и брыкалась, пытаясь выплыть на поверхность, но то, что ее удерживало, было сильнее, и перед ней промелькнули осколки воспоминаний — родители, дом ее детства, Страйк в «лендровере» — а холодная вода, казалось, стремилась раздавить ее, сдавливала голову, дышать было невозможно, она открыла рот в беззвучном крике и захлебнулась водой...

82

Гексаграмма состоит из триграммы ли, которая обозначает солнце, и триграммы чжэнь, которая обозначает молнию. «Гроза» помещена над «солнцем»… покрывает человека густой непроглядной мглой, напоминающей темную ночь.

«И цзин, или Книга перемен»

Перевод Ю. К. Щуцкого

Чьи-то руки сильно надавливали на ее грудную клетку. Робин вырвало.

Она лежала в кромешной тьме на холодном полу храма. Над ней нависло кошмарное лицо в чем-то, похожем на лыжную маску. Хватая ртом воздух, Робин попыталась встать, но была снова прижата к земле тем, кто только что давил ей на грудь. Она слышала испуганные голоса в темноте и видела темные фигуры, движущиеся в зеленоватом свете от воды бассейна.

— Тайо, выведи Ровену из храма, — спокойно сказала Мазу.

Дрожащую, промокшую до нитки Робин подняли на ноги. Ее снова затошнило и затем вырвало еще водой, она опять упала на колени. Тайо, который, как она теперь поняла, был в очках ночного видения, грубо поднял ее, а затем повел через темный храм, ноги Робин подкашивались при каждом шаге. Двери автоматически открылись, и она увидела залитый звездным светом внутренний двор и почувствовала, как холодный ночной воздух коснулся ее мокрой кожи. Тайо протащил ее силком мимо дверей фермерского дома, украшенных резьбой в виде дракона, к боковому входу, который вел на лестницу, ведущую в подвал.

Они молча прошли через пустынный подземный лекционный зал. Тайо отпер ведущую из комнаты с экраном вторую дверь, через которую Робин никогда раньше не проходила. Помещение было пустым, если не считать маленького столика, за которым стояли два пластиковых стула с металлическими ножками.

— Садись сюда, — Тайо указывал на один из стульев, — и жди.

Робин села. Тайо вышел, заперев за собой дверь.

Охваченная ужасом, Робин старалась изо всех сил не заплакать, но у нее ничего не вышло. Облокотившись на стол, она закрыла руками свое покрытое синяками лицо и зарыдала. Почему она не уехала с Барклаем неделю назад? Почему она осталась?

Она не знала, как долго плакала, но потом все же взяла себя в руки, пытаясь дышать медленно и глубоко. Ужас от того, что она чуть не утонула, теперь затмевался страхом перед тем, что будет дальше. Она встала и подергала дверь, хотя знала, что та заперта, затем повернулась, чтобы осмотреть комнату, но не увидела ничего, кроме пустых стен: ни вентиляционного отверстия, ни окна, ни люка, только одна очень маленькая круглая черная камера в углу потолка.

Робин знала, что должна подумать и подготовиться к тому, что ее ждет, но она чувствовала такую слабость после двадцатичетырехчасового голодания, что не могла заставить свой мозг работать. Минуты тянулись медленно, Робин дрожала в своей мокрой одежде и недоумевала, почему ожидание растянулась на такой долгий срок. Возможно, кто-то еще прямо сейчас тонул в бассейне? Несомненно, на ферме Чапмена были совершены и другие проступки людьми, с которыми она никогда не разговаривала.

Наконец ключ повернулся в замке, и в комнату вошли четверо людей в мантиях: Джонатан, Мазу, Тайо и Бекка. Уэйс сел на стул напротив Робин. Остальные трое выстроились у стены, наблюдая.

— Как ты думаешь, Ровена, почему Дайю так сердится на тебя? — тихо и рассудительно спросил Уэйс, как разочарованный директор школы.

— Я не знаю, — прошептала Робин.

Она бы все отдала, чтобы прочитать мысли Уэйса и увидеть то, что он уже знал.

— Думаю, ты знаешь, — мягко произнес Уэйс.

На минуту воцарилось молчание. Наконец Робин сказала:

— Я думала... о том, чтобы уйти.

— Но это не разозлило бы Дайю, — Уэйс усмехнулся. — Члены церкви могут свободно уходить. Мы никого не принуждаем. Ты, конечно, знаешь об этом?

Робин подумала, что он играет на камеру в углу, которая, по-видимому, улавливала и звук.

— Да, — ответила она, — полагаю, что так.

— Все, о чем мы просим, — это чтобы члены церкви не пытались манипулировать другими и не поступали жестоко по отношению к ним, — пояснил Уэйс.

— Не думаю, что я это делала, — сказала Робин.

— Нет? — переспросил Уэйс. — А как насчет Уилла Эденсора?

— Я не понимаю, что вы имеете в виду, — солгала Робин.

— После вашего визита в Домик для уединения, — сказал Уэйс, — он попросил ручку и бумагу, чтобы связаться с человеком, которого он называл своей матерью.

Робин собрала все силы и постаралась изобразить недоумение.