Золотые копи и россыпи самоцветов (История Аббасидской династии 749-947 гг) - Абу-л-Хасан ал-Масуди

[в ремесле своем]. Кто [ни] видел его и [ни] слышал речей его, не мог не рассмеяться. Сказал Ибн ал-Магазили: Стоял я однажды во [время] халифата ал-Му'тадида У Баб ал-Хасса[1908], веселя и шутя. И в кружок мой пришел один [из] слуг ал-Му'тадида. [Тогда] принялся я [рассказывать] историю [о] слугах, и история моя понравилась слуге, и восхитился он моими побасенками. Потом он ушел от меня, но не замедлил вернуться, взял меня за руку и сказал: «Поистине, я, когда ушел из кружка твоего, вышел и встал перед ал-Му'тадидом, Повелителем Верующих. [Тогда] вспомнил я истории твои и анекдоты, что ты рассказывал, и рассмеялся. [Тут] увидел меня Повелитель Верующих, и ему это не понравилось. Он сказал: «Горе тебе! Что с тобой?» И я сказал: «О Повелитель Верующих, у ворот — человек, известный как Ибн ал-Магазили, [который] смешит и рассказывает. Не оставил он нерассказанной [ни] истории [о] бедуине, [ни о] тюрке, [ни о] мекканце, [рассказал о] жителе Неджда, набатее, зиндже, синдийце и слуге. Перемежает он рассказы свои анекдотами, что смешат [даже] осиротевшую и воспламеняют кроткого». И [халиф] приказал мне привести тебя. Мне [причитается) половины награды твоей. [Тогда] я сказал ему, возжелав щедрой награды: «О господин мой, я слаб, и на мне домочадцы. Аллах наградил меня тобою. [Так] довольно тебе, если возьмешь ты часть [награды] — шестую или четвертую». Но [слуга] согласился только на половину. [Тогда] возжелал я половины и удовольствовался ею. И [слуга] взял меня за руку и ввел к [халифу]. Я прилежно приветствовал [ал-Му'тадида] и стал на место, где меня поставили. [Халиф] ответил на мое приветствие. Он просматривал [какую-то] грамоту, и когда просмотрел большую [часть] ее, сложил [грамоту], потом поднял глаза на меня и сказал: «Ты Ибн ал-Магазили?» Я сказал: «Да, о Повелитель Верующих». Он сказал: «Дошло до меня, что ты рассказываешь и смешишь и что ты приводишь удивительные истории и замечательные анекдоты». Я сказал: «Да, о Повелитель Верующих. Нужда учит хитрости. Этим я собираю людей, добираюсь до сердец их при [помощи] рассказов, прошу милости их и живу [тем], что получаю». Сказал [ал-Му'тадид]: «Расскажи [же], что [там] у тебя, и постарайся [преуспеть] в искусстве своем. Если рассмешишь меня, награжу пятьюстами дирхамами, а если я не рассмеюсь, то что мне [взять] с тебя?» [Тогда] я сказал по глупости /253/ и [от] смущения: «Нет у меня [ничего], кроме затылка моего. [Так] шлепни по нему, как пожелаешь, сколько захочешь и чем захочешь». И он сказал мне: «Ты [говоришь] справедливо. Если я рассмеюсь, то тебе [будет то], что обещано. А если я не рассмеюсь, [то] дам тебе этим мешком десять шлепков». [Тогда] я сказал в душе моей: «Царь шлепнет разве что чем-нибудь небольшим и легким, незначительным». Потом повернулся я и вдруг [увидел] в углу комнаты мешок [из] тонкой кожи. И я сказал себе: «Не ошибся я в догадке своей, и не подвело меня чутье. Что может быть от мешка, в котором ветер? Если я рассмешу его, [то] получу выгоду, а если не рассмешу, то он прикажет [дать мне] десять шлепков легким надутым мешком». Потом принялся я за анекдоты, истории, байки и прибаутки. И не пропустил я ни истории [о] бедуине, ни [о] грамматисте, ни [о] женоподобном, ни [о] судье, ни [о] цыгане, ни [о] набатее, ни |о] синдийце, ни [о] зиндже, ни [о] слуге, ни [о] тюрке, ни [одной] проделки, ни [одного] выражения, ни [одной] побасенки и ни [одной] истории, которых бы я [не] рассказал и [не] привел [бы]. Так что кончилось бывшее у меня, и заболела голова моя. И я прервался, замолчал, ослабел и замерз. [Тогда] сказал мне [халиф] «Ну, давай, что у тебя». И он, разгневанный, не засмеялся и не улыбнулся. А за мною не осталось [ни одного] слуги, [который бы] не убежал, и ни [одного] гулама, [который бы] не ушел из-за [того], к чему побудил их смех, и [из-за] того, что с ними случилось. [Тогда] сказал я: «О Повелитель Верующих, кончились, [клянусь] Аллахом, [все истории], что [были] у меня, заболела голова моя и кончились силы мои. Не видел я еще подобного тебе. Не осталось у меня ничего, кроме одной шутки. И он сказал: «Давай ее!» [Тогда] я сказал: «О Повелитель Верующих, ты обещал шлепнуть меня десять [раз] и поставил это вместо награды. А я прошу тебя удвоить награду и присадить к этому [еще] десять [шлепков]». И [халиф] захотел рассмеяться, но сдержался, потом сказал: «Сделаем. Эй, гулам, возьми его за руку». И он взял меня за руку. Я подставил затылок, и меня шлепнули мешком. И словно [целая] крепость свалилась мне на затылок. [Оказалось, что в мешке] круглые камни, [большие], словно музыкальные тарелки. И меня шлепнули им десять [раз], [так что] шея моя чуть [не] сломалась и горло [чуть не] разорвалось. Загудело в ушах моих и из глаз высеклись искры. Когда [же] получил я десять [ударов], [то] воскликнул: «О господин мой, совет!» И он отставил битье, решив [первоначально] исполнить спрошенное мною удвоение награды. [Тогда] сказал [ал-Му'тадид]: «Каков совет твой?» И я сказал: «О господин мой, нет при задолженности [ничего] лучше верности и [ничего] отвратительнее обмана. Обещал я слуге, /254/ что ввел меня к тебе, половину награды, мала она будет или велика. Повелитель Верующих, да продлит Аллах существование его, добродетелью своей и щедростью удвоил [награду]. Я получил половину ее, и осталась слуге твоему половина». [Тогда] рассмеялся [ал-Му'тадид], так что повалился. Понудило его [смеяться и то], что слышал он от меня сначала и что он выносил и терпел. И [ал-Му'тадид] все хлопал в ладоши, дрыгал ногами и хватался за живот свой. Когда же улегся смех его и вернулась к нему душа его, он сказал: «Ко мне такого-то слугу». И его привели, а был он высок. [Тогда] приказал [ал-Му'тадид] отшлепать его, и он сказал: «О Повелитель Верующих, в чем вина моя и каково преступление мое?» [Тогда] я сказал ему: «Вот награда моя, и ты совладелец мой. Я уже получил половину ее и осталась доля твоя». Когда [же] принялись его бить и ударил его [по] затылку шлепальщик, стал я говорить ему: «Говорил я тебе: «Я слабый, многосемейный». И жаловался я тебе на нужду и бедность. И говорил я тебе: «О господин мой, не бери половину [награды]. Тебе шестая ее часть, тебе ее четверть». А ты говорил: «Возьму только половину». Если