Секреты, скрытые в шрамах - Estrella Rose

начать нервно перебирать пальцы.

— С Ракель я разговаривала недавно… — задумчиво отвечает Наталия. — А Терренса я видела лишь на том ужине, на который они нас пригласили.

— Понятно… — Эдвард поджимает губы, чувствуя сильную неловкость и также не особо обрадовавшись встрече с Наталией. — А я не видел Ракель после того ужина…

— Ракель сказала, что вы с Терренсом бывали дома у своей матери несколько дней назад.

— Да, это так. Это был последний раз, когда я видел Терренса. Но иногда болтаю с ним по телефону…

— Рада, что вы общайтесь… — Наталия отводит взгляд в сторону, все еще держа руки скрещенными на груди.

— А как, кстати, там Ракель поживает?

— Нормально. С Терренсом живет хорошо и ни на что не жалуется… А недавно у нее была съемка, в которой она снималась с тигром.

— С тигром? Интересно! Думаю, это было здорово.

— Ей понравилось, хотя и было страшно. Все-таки хищное животное…

— Понимаю…

— А что там насчет Терренса?

— Беспокоится за свою группу.

— Я слышала об этом. — Наталия снова отводит взгляд в сторону, продолжая держать руки скрещенными на груди. — Неужели ничего не изменилось?

— Нет, к сожалению. — Эдвард тоже скрещивает руки на груди, как бы неосознанно копируя многие действия Наталии, тщательно скрывая свои эмоции глубоко внутри и нацепив на себя маску полного безразличия. — Я бы сказал, все стало еще хуже… Группа находится на грани распада…

— Они найдут нового барабанщика вместо Питера? Или закончат свою историю, толком не начав ее?

— Возможно, да. Но они не хотят потерять Питера потерять и распускать группу. Но из-за тех проблем, которые появились у этого парня, и о которых он умалчивает, невозможно так легко спасти группу.

— Ракель говорила… — Наталия начинает рассматривать свои черные сапоги на невысоком каблуке, все еще держа руки скрещенными на груди и желая поскорее уйти отсюда, ибо присутствие Эдварда заставляет ее чего-то бояться и чувствовать огромную неловкость. — Не уверена в том, что все закончится хорошо. Но я хочу верить, что ребята спасут группу. Ведь будет жаль, если все их усилия пойдут коту под хвост.

— Я тоже этого не хочу, но от меня здесь мало что зависит… — спокойно отвечает Эдвард, иногда бросая взгляд в разные стороны и нервно перенося вес с одной ноги на другую. — Только Терренс и Даниэль должны спасать свою группу.

— Ты прав…

Наталия всеми силами старается избегать зрительного контакта с Эдвардом. Она смотрит куда угодно, но только не на него. Готова на все, лишь бы не видеть его глаза, в которых можно увидеть презрение по отношению к ней. Несколько секунд в воздухе стоит неловкая пауза, во время которой девушка все также же держит руки скрещенными, а глаза — опущенными. Эдвард же начинает еще лучше присматриваться к ней. Хоть на его лице нет никаких эмоций, выражающие его беспокойство и интерес, в глубине души ему действительно не все равно, что с ней происходит, несмотря на обиду, которую он таит в себе.

— С тобой все в порядке? — слегка хмурится Эдвард. — Выглядишь, честно говоря, не очень.

— Да, со мной все в порядке… — отведя взгляд в сторону и тихо выдохнув, лжет Наталия. — А почему это тебя так волнует? Не твое дело, что со мной происходит, и почему!

— Ну… Э-э-э… Мы вроде как не чужие друг другу люди… И мне интересно, что с тобой происходит… И происходило все это время…

— Да? — удивляется Наталия, скрывая то, что приятно знать, что Эдвард беспокоиться о ней, но никак это не показывая. — Неужели тебя реально это заботит? Да ты бы и бровью не повел, если бы узнал, что у меня есть проблема.

— Если бы у тебя была проблема, ты бы начала реветь как истеричка, — довольно сухо отвечает Эдвард. — Прямо как в тот раз, когда я узнал о твоем настоящем отношении ко мне.

— О, а может, ты вспомнишь, что сказал после того, как закатил весь этот скандал? А! Помнишь, каким дерьмом ты меня поливал?

— Ты сама виновата в том, что начала тот скандал и разрушила все хорошее, что между нами было.

— Ах, это я виновата! — широко раскрывает рот Наталия, скрывая свои эмоции с помощью агрессии. — А ты у нас такой невинный и пушистый, да? Ты вовсе не такой уж и милашка, Эдвард! Сколько бы усилий ты ни прикладывал, твоя гнилая натура все равно вылезет наружу. Уж я прекрасно убедилась в этом, когда ты наговорил таких вещей, что я и вспоминать не хочу!

— Это не у меня натура грязная, Наталия. Это ты повела себя как эгоистка и наплевала на меня. Я давал тебе шанс все объяснить! Но ты не призналась в своей ошибке и подтвердила, что врала мне все это время. А уж ты прекрасно знаешь, что я терпеть не могу, когда люди мне врут. Я говорил это тысячу раз! Ты-ся-чу!

— А я терпеть не могу, когда люди пытаются оклеветать меня!

— Ох, и кто же это тебя оклеветал? — громко ухмыляется Эдвард, расставив руки в бока. — Я сказал тебе всю правду еще в тот день. Но похоже, ты отказываешься признать себя наглой и бессовестной лгуньей!

— А ты, похоже, не собираешься признавать, что и сам врал мне все это время и лишь притворялся таким милым, порядочным и хорошим. — Наталия с презрением во взгляде осматривает Эдварда с головы до ног. — Но теперь-то я знаю, что ты — та еще гнида. Гнида, которая воспользовалась моей наивностью и втерлась в доверие!

— В отличие от тебя я никому в жизни не врал.

— Да что ты говоришь! — громко ухмыляется Наталия, закатив глаза. — Мне ты точно врал для того, чтобы поиграть со мной и бросить, когда тебе надоест ломать комедию! Так что ты не имеешь право ненавидеть лгунов, когда сам являешься таковым.

Эдвард резко выдыхает, проводя руками по своему лицу и пытаясь контролировать тот внутренний гнев, что становится все сильнее и вот-вот может выйти наружу.

— Послушай, Наталия, давай мы обойдемся без ругани, — спокойным, немного сухим голосом предлагает Эдвард. — Я готов понять и выслушать тебя, если ты захочешь пойти мне на встречу и покончить с ложью, которую пытаешься выдать за правду.

— Да конечно! — презренно хмыкает Наталия, начав вести себя довольно агрессивно и разговаривать на повышенных тонах. — Я ни за что не стану рассказывать хоть что-то, что касается моей жизни такому омерзительному человеку. Если бы я знала, что ты окажешься такой тварью, то не стала бы даже разговаривать с тобой в тот чертов день, когда мы