Большие Надежды (СИ) - Варвара Оськина

довольно правдоподобная модель Города. Даже отсюда Артур видел, насколько та была грубой, тем не менее, со своей задачей она, очевидно, вполне неплохо справлялась.

— Есть кое-какая информация. Думаю, она будет полезна.

— С чего мне тебе верить? — хохотнул Джонс, обошёл стол и замер напротив Артура.

Он был всего на сантиметр или два ниже, но высокомерный презрительный взгляд почти уничтожал эту разницу. Стивен был хозяином положения и прекрасно об этом знал. Так что, засунув поглубже свою гордость Артур проговорил:

— С того, что у тебя нет другого выбора. Вряд ли даже ты настолько идиот, чтобы…

А в следующий миг на скулу пришёлся тяжёлый удар. И хотя тот вышел скользящим, поскольку реакция тела оказалась быстрее реакции уставшего мозга, всё равно кулак Стивена оказался достаточно проворен для едва успевшего увернуться Артура. Хант резко подался вперёд, и в ответ его локоть врезался аккурат в солнечное сплетение. Последовала совершенно невнятная возня, после чего налетевший на стол Джонс споткнулся и потянул его за собой. Удар, ещё, и Артур почувствовал на своей шее крепкую удушающую хватку. Болевой захват вышел действительно болевым. Разорванный бок словно прямиком засунули в Щит, отчего перед глазами вспыхнули искры, но, перекатившись на спину, Хант едва заметно извернулся и просипел, понимая, что воздуха в лёгких хватит всего на пару мгновений:

— Может… дашь мне… договорить.

— Без… оскорблений… — пришёл в ответ ещё более полузадушенный хрип, поскольку локоть Артура едва не ломал трахею чёртова Джонса.

— Идёт…

— Ты… первый…

Надавив чуть сильнее, — для улучшения памяти и сговорчивости, — Артур резко столкнул с себя тушу идиота-мятежника, который с грохотом полетел на пол. Серьёзно, чтобы нападать на него пусть и раненого, надо быть полным безумцем. Обычно он убивал быстрее, чем думал, и потому даже сейчас стоившим его организму, наверное, пяти лет жизни, усилием заставил себя вскочить на ноги. Это был вбитый в подкорку инстинкт. И, выставив вперёд руку, Артур приготовился к очередной полоумной эскападе, однако Джонс всё ещё валялся на полу.

— Ну ты и тварь… — прошипел тот и закашлялся.

— Благодари Бога, что я не свернул тебе шею.

Организм попробовал пошатнуться, но Хант заставил его стоять ровно. Перед глазами плясали уже целые радужные круги.

— А ты, что я не вспорол тебе брюхо, — выплюнул Джонс и, держась за край стола, наконец-то соизволил подняться.

На пол полетел короткий клинок, который входил в стандартную форму службы Щита, и Артур стиснул зубы. Стивен Джонс определённо кичился своим предательством. Однако, усилием воли заставив себя проглотить готовое сорваться оскорбление, Артур отвернулся и подошёл к столу. Бок болел так, что хотелось засунуть туда руку и выдернуть кучку раздражённых нервных узлов, но вместо этого Артур тяжело упёрся ладонями в площадку перед макетом и уставился на подобие Башни. Забавно, но она была единственным детальным объектом и поэтому даже в таком грубом исполнении всё равно казалась красивой. Он дотронулся кончиком указательного пальца до её острой вершины. Рядом послышалось ехидное хмыканье.

— Смотрю, ты получил от меня «привет».

Артур перевёл взгляд на свою изуродованную излучением руку и скривил губы. Он посмотрел на тонкую паутинную сетку, что оставили после себя бинты Флор, на куски оплавленной кожи там, где, видимо, заживлять уже было нечего, а затем в глаза человека, которому должен помочь. Должен. Чёрт возьми, долг — это и правда та ещё боль.

— Чего ты хочешь? — выплюнул тем временем Джонс, и Артур скривился.

— Я ненавижу тебя, Стивен Джонс. — Он посмотрел прямо в упор. — Презираю всем сердцем твоё предательство и то, что ты из себя представляешь. Не буду скрывать, больше всего я хочу, чтобы ты сдох. Чтобы мучился, как мучились все, кого погубил испорченный тобой Щит. Чтобы выкашливал лёгкие, как делает Флор с тех пор, как ты бросил её на той площади посреди Бури. Чтобы сгнил в камере, куда попала она, защищая тебя. Тебя, Стивен Джонс. Не меня. Как видишь, я хочу много чего. Но ни одно моё желание не может идти вразрез с безопасностью Города. С тем, что я поклялся защищать. А потому я пришёл, чтобы помочь. Я расскажу всё, что знаю, и проведу в Город. Я не знаю, что будет потом. Не стану обещать, что проникнусь к тебе уважением или хоть что-то забуду. Скорее всего, я попытаюсь тебя убить. Но сейчас, каким бы ты ни был ублюдком, каким бы ни был ублюдком я сам, мне нужна твоя помощь. Взамен я попрошу лишь одного.

— Здесь не место для торга, Хант.

— Для тебя это почти ничего не будет стоить, — проговорил он медленно, хотя язык отчаянно не слушался.

Никогда прежде Артур не просил о чём-то подобном. Ха! Он вообще никогда ничего не просил. Обычно всё было наоборот. И Джонс об этом прекрасно знал, а потому молчал, наслаждаясь этим внезапным унижением противника. Мелочным, гадким, но, следовало это признать, он имел на него право. Наконец, Стивен пошевелился и повторил:

— Чего ты хочешь?

— Вы оставите в живых Канцлера. Для меня.

Джонс скрестил на груди руки и насмешливо поднял бровь.

— Нет.

— Это моё единственное условие.

— Нет, Хант. Канцлер должен быть публично казнён на площади перед Башней. Это не обсуждается.

— Серьёзно? Ты действительно думаешь изменить всё, начав вести себя так же? Значит, ты ещё больший идиот, чем я думал.

— Идеология не продаётся.

— Будто она у тебя есть. Ради бога, желание защищать какие-то свои интересы не даёт тебе права на бесконтрольную месть!

— Зачем он тебе?

— Это моё дело.

— Нет уж, Хант. Так не пойдёт. Не я затеял игру в откровенность. Так что будь добр, объяснись.

Джонс чуть прищурился, а потом оттолкнулся от стены и встал рядом. Он подошёл так близко, что Артур мог услышать его ровное дыхание, которое прервалось ровно на миг, прежде чем вернулось к прежнему темпу.

— Он мой отец.

Повисла пауза, а внутри Артура всё сильнее разливалось отвратительное чувство, из-за которого горчило на языке. Отец. Господи, будь они оба прокляты.

— Донор для фермы? Или… — Джонс замолчал, чуть прищурился, а потом отвёл взгляд и усмехнулся. — А я-то надеялся, что мне показалось. Только вот не понимаю — что с того, Хант? Резко раскаялся? Обнаружил в себе ген сострадания? Или просто завёл такую же живорождённую подружку?

Артур ничего не ответил. Какой смысл возражать на столь нелепые оскорбления. И, видимо, поняв, что спора не будет, Джонс сплюнул и мерзко поинтересовался:

— Флор знает?

— Да.

— Тогда поделись. Каково это, а? Каково убить собственную мать, Хант?

Джонсон хохотнул, но тут же едва