Танец с драконами - George Martin

Впоследствии сир Барристан признался королеве, что её брат Рейегар гордился бы ею. Дени вспомнилось, как когда-то в Астапоре сир Джорах сказал: «Рейегар сражался отважно, благородно, по-рыцарски – и погиб».

Спустившись в пурпурный мраморный зал, она обнаружила его почти пустым.

– Разве сегодня нет просителей? – спросила Дени Резнака мо Резнака. – Никто не молит о правосудии и не требует серебра за овцу?

– Нет, ваша милость. Горожане боятся.

– Им нечего бояться.

Но, как она узнала в тот же вечер, причин для страха хватало с лихвой. Когда её юные заложники Миклаз и Кезмия подавали королеве скромный ужин, состоящий из осенних овощей и имбирного супа, Ирри доложила, что из храма вернулась Галазза Галар вместе с тремя Синими Милостями.

– С ними Серый Червь, кхалиси. Они просят о встрече и говорят, что это срочно.

– Проводи их в мой зал. И позови Резнака со Скахазом. Зеленая Милость сказала, о чём пойдёт речь?

– Об Астапоре, – ответила Ирри.

Рассказ начал Серый Червь:

– Он явился из утреннего тумана – умирающий всадник на бледной лошади. Кобылица, шатаясь, доковыляла до городских ворот. Её бока порозовели от крови и пены, а глаза выпучились от ужаса. Всадник закричал: «Он горит, он горит!» и рухнул из седла. Послали за вашим слугой, и он велел отнести всадника к Синим Милостям. Когда ваши слуги внесли умирающего за ворота, он снова воскликнул: «Он горит!». Позже мы обнаружили, что под токаром был сущий скелет – одни кости да истощенная лихорадкой плоть.

Следом продолжила одна из Синих Милостей:

– Безупречные отнесли вестника в храм, где мы его раздели и омыли холодной водой. Под покрытой грязью одеждой сестры обнаружили половину стрелы у него в бедре. Древко было обломано, но наконечник остался внутри, и рана омертвела, наполнив его кровь ядом. Мужчина умер менее чем через час, не переставая твердить: «Он горит».

– Он горит, – повторила Дейенерис. – Кто это «он»?

– Астапор, ваша лучезарность, – ответила другая Синяя Милость. – Один раз вестник произнес это: «Астапор горит».

– Возможно, за него говорила лихорадка.

– Ваша лучезарность мудры, – ответила Галазза Галар, – но Эззара видела кое-что ещё.

Синяя Милость по имени Эззара сложила руки.

– Моя королева, – прошептала она, – его хворь вызвала не стрела. Он опорожнился себе под ноги, и не единожды. Засохшая кровь вместе с испражнениями пятнами покрывала его ноги до колен.

– Серый Червь сказал, что его лошадь тоже была в крови.

– Это правда, ваше величество, – подтвердил евнух. – Бока бледной кобылицы кровоточили от его шпор.

– Может, и так, ваша лучезарность, – сказала Эззара, – но эта кровь была перемешана с калом, и ею пропитались его штаны.

– У него было кровотечение из кишок, – добавила Галазза Галар.

– Наверняка сказать нельзя, – произнесла Эззара, – но, возможно, Миэрину надо опасаться кое-чего пострашнее, чем юнкайские копья.

– Мы должны молиться, – сказала Зеленая Милость. – Этого человека нам послали боги – он предвестник грядущего. Это знак.

– Знак чего? – спросила Дени.

– Знак гнева и разрушения.

Ей не хотелось в это верить.

– Это просто человек. Всего лишь один больной человек со стрелой в ноге. Его сюда принесла лошадь, а не боги.

«Бледная кобылица». Дени резко поднялась с места.

– Благодарю вас за совет и за всё, что вы сделали для этого несчастного.

Перед уходом Зеленая Милость поцеловала пальцы Дени.

– Мы будем молиться за Астапор.

«И за меня. Молись за меня, госпожа». Если Астапор пал, юнкайцев уже ничто не удержит от наступления на север.

Она повернулась к сиру Барристану:

– Отправь в холмы конных гонцов, пусть найдут моих кровных всадников. Еще отзови Бурого Бена и Младших Сыновей.

– И Ворон-Буревестников, ваше величество?

«Даарио».

– Да, да. – Всего три ночи назад ей приснился Даарио, лежащий мертвым на обочине дороги. Он смотрел в небо невидящим взглядом, а воронье ссорилось над его трупом. В другие ночи она ворочалась в постели, воображая, что он её предал – как уже однажды поступил со своими товарищами – капитанами Ворон-Буревестников. «Он принес мне их головы». Что если Даарио увел свой отряд назад в Юнкай и продал её за горшок золота? «Нет, он этого не сделает. Или сделает?»

– И Ворон-Буревестников тоже. Немедленно пошлите за ними гонцов.

Первыми вернулись Младшие Сыновья – спустя восемь дней после того, как королева послала за ними. Когда сир Барристан доложил, что встречи с ней ждет капитан наёмников, Дени сперва решила, что это Даарио, и сердце едва не выпрыгнуло у неё из груди. Однако этим капитаном оказался Бурый Бен Пламм.

У Бурого Бена было морщинистое обветренное лицо с кожей цвета старого тика, седые волосы и морщины в углах глаз. Дени была так рада увидеть это смуглое загрубевшее лицо, что не сдержалась и обняла наемника. Он сощурился от удивления.

– Я слышал, ваше величество собирается выйти замуж, но никто мне не сказал, что женихом окажусь я.

Они дружно рассмеялись, в то время как Резнак ворчал себе под нос, но смех резко оборвался, когда Бурый Бен сказал:

– Мы поймали троих астапорцев. Вашей милости лучше послушать, что они скажут.

– Приведите.

Дейенерис приняла их во всем великолепии своего зала с зажжёнными свечами на мраморных колоннах. Увидев, что астапорцы умирают от голода, она тут же послала за едой. Из дюжины беженцев, вместе покинувших Красный Город, сюда добрались только трое: каменщик, ткачиха и сапожник.

– А что случилось с остальными вашими спутниками? – спросила королева.

– Убиты, – ответил сапожник. – По холмам к северу от Астапора бродят юнкайские наемники, выслеживая тех, кто бежал от огня.

– Так значит, город пал? У него были мощные стены.

– Так и было, – сказал каменщик, сутулый мужчина со слезящимися глазами. – Мощные, но старые и обветшалые.

Ткачиха подняла голову:

– Каждый день мы говорили друг другу, что драконья королева вернется. – У женщины было узкое лицо, тонкие губы и мёртвые пустые глаза. – Говорили, что Клеон послал за вами, и вы идете на помощь.

«Он за мной посылал, – подумала Дени, – это, по крайней мере, правда».

– Под нашими стенами юнкайцы уничтожали наши посевы и истребляли наши стада, – продолжил сапожник. – В городе начался голод. Мы ели кошек, крыс и кожу. Лошадиная шкура считалась настоящим лакомством. Король-Горлорез и Королева-Шлюха обвиняли друг друга в людоедстве. На тайных сборищах мужчины и женщины тянули жребий, и тех, кому доставался чёрный камень, убивали и съедали. Винившие во всех наших бедах Кразниса мо Наклоза разгромили и сожгли его пирамиду.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});