Леннар. Тетралогия - Антон Краснов

Но Кван О уже был другим. Он не стал расходовать свою жизнь на бессмысленные геройства. Кван О ощупал свою одежду и вынул из нее контроллер аннигиляционной системы. Леннар не зря вручил ему этот стерженек. И Кван О не подведет… Как там?… «Как только мы установим контроллеры в системную плату аннигиляционной установки, так реактор запустится автоматически. Да, на одну десятую мощности, но запустится же!» Да, Леннар говорил именно так. Кван О еще не воспринимал сложные технические термины так, как воспринимает их цивилизованный человек. Да он и не был цивилизованным человеком. Для Квана О все эти звучные слова были чем-то сродни заклинанию, которое задаст отсчет спасению. Спасению его друзей. И наку знает, что он должен сделать, и для этого совершенно не обязательно понимать тонкости…

И воин-наку, поправив на лице маску ночного видения, решительно направился в сторону Дымного провала.

17

ЗРЕЛИЩЕ было назначено на час, когда светило вставало в зенит. Знающие толк в пытках жрецы Храма не зря проводили самые важные казни в то время, когда площадь Гнева была буквально залита лучами солнца. Сами же они лицемерно объясняли такой выбор времени тем, что именно в этот час «светоносный Ааааму вступает в апогей своей силы». Впрочем, храмовые иерархи предпочитали укрываться от «силы Ааааму» в тени прохладных павильонов, разбиваемых на площади в дни наиболее значительных аутодафе.

Так произошло и на этот раз.

Площадь Гнева стала заполняться народом с самого утра. Армейские оцепления и отряды Ревнителей, специально направленные для поддержания порядка, процеживали через себя пестрые толпы горожан согласно предписаниям. Простолюдинов отправляли в дальнюю часть площади, где было сооружено нечто вроде огромного загона, обнесенного внушительной оградой из бревен и грубо тесанных сосновых досок. Тут сосредоточилось около двадцати пяти — тридцати тысяч счастливчиков из числа простых смертных,которые сумели попасть на аутодафе. Оставшаяся часть площади, существенно меньших размеров и непосредственно прилегающая к эшафоту, была отведена для знатных горожан, для купечества и чиновников. Для высшего офицерства и знати поставили отдельную трибуну, на которую один за другим карабкались пышноусые толстяки в разукрашенных золотой вышивкой и позументами мундирах и их жены в громоздких шумных платьях с вошедшими в моду длиннющими рукавами, свисающими до колен. Из разрезов на рукавах просовывались пухлые холеные руки, державшие темно-зеленые флажки, которыми принято размахивать на всем протяжении казни.

По углам площади были установлены четыре сторожевые вышки. На верхней площадке каждой стоял глашатай в облачении из лакмана, а чуть ниже располагалась шеренга Ревнителей-арбалетчиков, державших под прицелом эшафот и прилегающие к нему ряды зевак.

Сегодня народу пришло как никогда много. Были забиты даже крыши окрестных домов. Балконы роскошных особняков, выходящие на площадь, были задрапированы темно-зеленым и заполнены до отказа. Кое-кто из знатных дам, присутствующих здесь, даже обзавелись подзорнымитрубами (выписанными из Храма с благословения Стерегущего!), чтобы разглядеть, какие глаза у Леннара и каков он собой, блондин или брюнет, хорошо ли сложен или, как утверждают некоторые, — горбун со слюнявым ртом и длинными, до колен, руками. Спор об этом шел с раннего утра.

Мужчины обсуждали другое. Присутствующий на балконе собственного особняка Первый Воитель Габриат говорил ломким баском:

— Я собственными глазами видел пресветлую Аллианн и то, как она проснулась. Нет лучшего доказательства того, что Храм прав, чем ее появление, и еще то, что сразу же поймали Леннара. А ведь он был неуловим так долго! Конечно, тут не обошлось без воли богини!

— А что, ваша светлость, говорят, зрелище продлится до вечера? — спросил благородный эрм Кубютт, тоже один из выборных, лично видевших ПРОБУЖДЕНИЕ. В связи с этим он заважничал и теперь разговаривал не иначе чем в нос, задирая при этом голову. Эрм находил, что так он больше похож на Ревнителей. — Это правда?

— Н-не знаю. Но что нас ожидает нечто особенное — это точно. Интересно, мятежники уже знают о поимке их главаря?

— Говорят, они вездесущи! — Эрм Кубютт хохотнул, и все стоящие на балконе с удовольствием присоединились к этому смеху. — Может, кто-нибудь из них появится, чтобы попробовать отбить своего предводителя?

— Было бы забавно посмотреть, как наша доблестная армия, гвардейцы и Ревнители размажут их по площади, — сказал толстый эрм Бибер, за всю свою жизнь не повидавший и тени Обращенного из армии Леннара и потому чрезвычайно смело рассуждающий о том, как нужно их громить (давить, гробить, размазывать).

— Говорят, на казнь должен приехать сам Верховный предстоятель? — пискнул кто-то из дам.

— Ну не знаю, — важно сказал Габриат. — Сын Неба не столь опрометчив, чтобы показываться на таких церемониях. Наверное, у ганахидского Храма какие-то свои мысли на этот счет.

— А еще говорят, что Омм-Гаар просто не уведомил свое… гм… начальство о том, что пойман главный бунтовщик.

— Да нет, просто предстоятель опасается беспорядков. Что люди Леннара в самом деле попытаются отбить своего вожака.

Эрм Бибер снова проговорил:

— Да если они только посмеют, эти так называемые Обращенные, то наша доблестная армия, гвардейцы и Ревнители размажут их по площади!..

Первый Воитель Габриат, знавший о возможностях людей Леннара в бою несколько больше, чем рыхлый Бибер, покосился на жирного, обрюзгшего торговца и искривил губы в усмешке, а затем устремил свой взгляд туда, где под пение жрецов восходила на свой трон Аллианн.

Площадь опустилась на колени. Послышались голоса с просьбами к Аллианн благословить верных рабов ее. Жрецы натруженными голосами тянули хвалебный гимн…

А потом настало время главного зрелища. И на площадь меж двумя рядами Ревнителей выехала простая деревянная телега, на которую была водружена железная клетка. В клетке, прикованные к прутьям ржавыми цепями, покачивались Леннар и Лайбо. Впереди телеги ехал закованный в железные доспехи Ревнитель, а замыкали шествие две стройные шеренги копьеносцев.

На головах приговоренных к смерти виднелись двурогие зеленые колпаки; на голых до колен ногах мятежников багровели ритуальные надрезы возле щиколоток: именно по этим надрезам должны быть произведены удары палаческой секирой, чтобы отделить от тел ступни, замаранные грязью с нечестивых дорог ереси.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});