Тамерлан - Издательство Гураш

После победы Тимур вернулся в свой лагерь, где он принес благодарность Всемогущему и принимал поздравления от своих военачальников.

Утомленный трудами этого дня, он лег в постель, когда привели в его палатку Баязета со связанными руками и ногами. При неожиданном виде этого государя, взволнованный победитель не мог удержаться от слез; он пошел к Баязету навстречу и, приказавши освободить его от оков, ввел его в приемную залу.

Тогда, посадив своего пленника около себя, Тимур сказал: «Баязет! Обвиняйте самого себя за свои несчастия: это - шипы того дерева, которое вы посадили. Я просил у вас только легкого удовлетворения, а ваш отказ заставил меня поступить с вами так, как я вовсе не желал. Я не только не хотел вредить вам, но я намеревался помочь вам в ваших войнах против неверных. Ваше упорство всё погубило. Увы! если бы успех был на вашей стороне, то я знаю как бы вы поступили со мной и с моей армией! Тем не менее будьте покойны: вам нечего бояться, спасением вашей жизни я хочу возблагодарить небо за свою победу».

После этих слов он приказал поставить для Баязета палатку возле своего помещения и оказать своему знаменитому пленнику все почести, какие оказываются несчастным.

Такое поведение не согласуется с тем, что приписывает Тимуру Арабшах, его заклятый враг, и греческие и турецкие авторы, которые не менее ненавидели Тимура за зло, причиненное их странам. Они рассказывают, что Тимур не только не освободил Баязета от оков, но напротив, заковал его в столь тяжелые цепи, что последний с трудом мог их носить. Они прибавляют, что Тимур заключил своего пленника в железную клетку, столь низкую, что она служила этому бесчеловечному победителю подножкой для влезания на лошадь. Наконец, Тимур, по их словам, заставил Баязета присутствовать на распутном пиршестве, на котором этот последний имел несчастье видеть своих жен и дочерей полунагими, прислуживающими за столом; оттого-де с этого времени османские государи не женятся более, а имеют только наложниц. Они опасаются, чтобы их законные жены не подвергались подобным же оскорблениям.

Чтобы нас не обвинили в том, что мы придерживаемся мнения писателя новейших времен, мы заметим, что один только автор, способный разрешить этот вопрос, столь интересный для чести Тимура, - это, по нашему мнению, Шерифэддин Али, который следовал за своим героем в походе против Баязета и история которого была составлена по самым достоверным материалам. Он не только не упоминает об этих ужасных жестокостях, но говорит, что Тимур отнесся с полным вниманием к монарху-пленнику, обращался с ним как с равным и всеми силами старался заставить его забыть о своей плачевной судьбе. Такое поведение нам кажется вполне согласным с мнениями автора «Уложения» Тимура. Закончим это маленькое отступление примером, приведенным в мемуарах Акбара и рассказанным путешественником Бернье.

«Тимур, призвав Баязета в день его пленения, посмотрел на него очень внимательно и рассмеялся. Отоманский государь в негодовании сказал ему с гордостью: „Тимур! не смейся над моим несчастьем. Бог раздает государства; Он может и у тебя завтра отнять то, что дал тебе сегодня". Тимур, приняв тотчас же ласковый и серьезный вид, сказал: „Баязет! я это знаю; не дай Бог, чтобы я захотел насмеяться над твоим несчастьем! Когда я увидел тебя, вот что заставил подумать меня твой вид: как видно Бог ни во что не ставит государства, ибо Он их отдает таким уродливым существам, как я с тобой. Ты - кривой, а я - хромой »

Полководец, который умел побеждать и пользоваться победой, отправил несколько отрядов в разные части Анатолии. Вся страна была разграблена; в городе Брусе были взяты сокровища и жены Баязета.

Пока татары распространяли повсюду опустошения, их вождь, расположившись лагерем на берегу Анкиры, делал различные распоряжения. Он отпустил двух послов, которых Кастильский король, Дон-Генрих III, отправил к нему; Тимур позаботился присоединить к испанцам одного мусульманина, удостоенного также титула посланника к их королю. Недовольный константинопольским императором, Тимур потребовал от этого государя дани, чтобы наказать его за то, что он не соблюл заключенных между ними условий тем, что дал убежище беглым туркам. Посреди этих занятий скорбь пленного Баязета печалила его; он изыскивал всякие средства, чтобы утешить его. Он даже вернул ему Анатолию и корону. Но Баязет, воспитанный так, что не умел страдать мужественно, умер от печали.

Тимур оплакал память государя, погубленного им. Детей Баязета он снабдил всем необходимым, чтобы отдать последний долг их несчастному отцу. Спустя несколько дней после смерти османского султана, Тимур потерял одного из своих внуков. Жизненное поприще Мирзы Мухаммед-Султана окончилось на 19-м году жизни. Он уже ознаменовал себя славными подвигами; и его дед сожалел о нем не только как о своем потомке, но и еще как о наследнике своих талантов и своего гения. Как бы ни была печальна для Тимура потеря родственников, он никогда еще не чувствовал более сильной скорби. Чтобы понять тяжесть этой печали, нужно иметь сердце 60-летнего деда, оплакивающего внука, в котором он видел самого себя. Двор ясно выразил свою скорбь. Офицеры умершего Мирзы, по татарскому обычаю, разломали медный барабан своего начальника. Армия также была в глубоком трауре; не ездили ни на белых, ни на серых лошадях. Генералы и министры успокоили немного Тимура, представляя ему, что рыдания живых людей нарушают покой умерших. Посольство египетского и сирийского султана, который признавал себя данником Тимура, совсем рассеяло его печаль, и вскоре увидели, как его знамя двинулось в поход.

Оставляя Анатолию, Тимур встретил нескольких своих сыновей, которых он засыпал ласками; присутствие двух молодых сыновей Мирзы, о котором он так сожалел, вызвало у него слезы. Он обнял их, прижал к своей груди и нежно расцеловал их. Но каким образом сожаления, вызванные потерею родного внука, не напомнили Тимуру о судьбе несчастных отцов, которых его ярость лишила их детей? Он был еще отцом и осмелился продолжать постыдное занятие завоевателя.

Исламизм начал слабеть в Грузии. Царь грузинский нарушил некоторые условия договора, это было достаточной причиной, чтобы привлечь на него татарскую армию.

Прежде чем напасть на это царство, Тимур назначил правителей областей, отдав приказание вновь отстроить Багдад, который представлял груду развалин, отправил войска в Месопотамию против Кара-Юсуфа, того самого, который побудил Баязета к войне, и затем выступил по направлению к Грузии. Города, равнины и горные пещеры были снова облиты кровью христиан. Устрашенный успехом своих врагов, царь Грузии предложил заплатить дань в качестве неверного, и ему стоило много труда купить мир на этих условиях.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});