Реальность сердца - Татьяна Апраксина

— Желаете ли вина? — спросил младший Гоэллон.

— Благодарю. Мне кажется, что и вы желаете, — улыбнулась Кларисса. — Вы натворили нечто дурное и вас постигла кара герцога? Алессандр резко отвернулся к окну. Отдуваться за невежливость приятеля пришлось второму. Госпожа Эйма внимательно рассматривала юного северного барона.

В нем явственно просматривалось сходство с ныне покойным Рене Алларэ, пошедшим в бабку Анну, но то, что было сглажено кровью алларских герцогов, в мальчике проступало остро и ярко. Узкое лицо со слишком тонкими, резкими чертами, белая кожа, подчеркнутая черными волосами, синеватые тени под длинными узкими глазами. Тонкие длиннопалые руки застыли на коленях. Черные манжеты стискивали запястья, словно кандалы, подчеркивая хрупкость, едва ли не болезненную, излишнюю для шестнадцатилетнего юноши. Чем дольше Кларисса глядела на дитя севера, тем больше ей хотелось разложить по столу гадальные карты и ответить себе на десяток вопросов, связанных с ним.

Холодные глаза с неразличимыми — черными на черном — зрачками казались плотно закрытой, запертой на три замка дверью, за которую не пускали посторонних. Сюда и друзей-то, наверное, не пускали, оставляя их в саду: вежливая полуулыбка на тонких губах, изящный наклон головы — сама любезность, весь внимание к гостье…

— Нет, ничего подобного, к счастью, не случилось, — проговорил, наконец, барон Литто. Пауза между вопросом и ответом была длинной, слишком длинной – словно северянин долго колебался, а стоит ли вообще отвечать гостье. — Простите, но я не знаю, насколько откровенным с вами можно быть.

— Вы безобразно грубы, Альдинг. От вас я подобного не ожидал, — раздался голос герцога Гоэллона. — Немедленно извинитесь перед госпожой Эйма.

— Руи, помилуйте, с каких пор вы стали честность считать грубостью?! — изумленно выпалила Кларисса, и только потом обернулась. Да уж, похоже, всем троим мужчинам в этом кабинете нужен был отдых. Немедленно и надолго. — Оставьте юношу в покое и расскажите, почему вы все выглядите так, словно с рассвета чинили дороги!

— Увы, наши занятия были куда менее приятны, — старший Гоэллон прошел к столу и уселся в кресло; нарочно на фоне полыхавших за окном вечерних сумерек, усмехнулась про себя Кларисса, потом еще раз огорчилась. Уж с ней-то в эти игры играть зачем? Мальчиков герцог Эллонский, может быть, и одурачит… — Кларисса, поведайте нам все, что знаете о герцоге Скоринге. Женщина прекрасно знала, что для Руи значит «все». Не только факты, но и ощущения, предположения, догадки, какие-то случайно приходившие на ум и раньше, и во время рассказа мысли. Для чего ему нужен был весь подобный мусор, с трудом понимала даже воспитанница мэтра Тейна. Слава прошлому, она хорошо выучилась облекать в слова чувства и оттенки чувств, и не стеснялась говорить о подобном; в первые годы знакомства было куда тяжелее — казалось, что крупная сильная рука герцога Гоэллона безжалостно вытряхивает на стол перед собой ее душу, все самое сокровенное, даже то немногое, что ей хотелось бы уберечь от посторонних. Наследник герцога был не слишком внимательным; он довольно быстро заскучал и откровенно заставлял себя слушать, потом вовсе отвлекся и получил прямо по лбу брошенным Руи футляром для письма; забавнее всего было, что вся сцена произошла в полном молчании и не помешала Клариссе рассказывать. Северный барон же слушал, не отрывая взгляда — и в этом было нечто настораживающее, потому что госпожа Эйма никак не могла взять в толк: ему-то какое дело до похождений герцога-регента, его переживаний и странностей?..

— Кларисса, почему вы отправили гвардейцев Алларэ на Мерский тракт? — спросил наконец Руи. — Почему не в Скору?

— Боюсь, что это была оговорка, — вздохнула гостья. — Он действительно должен был ехать в Скору, в предгорья, чтобы вернуться через Кертору.

— Почему же?

— Чужие твари из пророчества… Они ведь могут прийти только из того, что мы называем Миром Вознаграждения. В другом не водятся какие-то особенные животные, верно?

— Верно, — кивнул Руи. — Но вы сказали обратное. Вашим оговоркам я доверяю не меньше, чем вашим рассуждениям.

— Простите, — вскинул голову Алессандр. — А почему он не может войти и выйти в одном и том же месте?

— Представьте себе кольцо, драгоценнейший, кольцо, проходящее через три мира. Вы можете двигаться либо в одну сторону, либо в другую, но в любом случае вам придется пройти через все три мира. Войти в Скоре, выйти в Керторе или наоборот.

— Вы весьма своевременно это сообщаете, дядюшка! Должно быть, это величайшая тайна, о которой мы не имели права узнать раньше? — неожиданно звонко ответил юноша.

— А что бы вы с ней делали раньше, возмущенный мой? — Руи и плечом не повел, кажется, даже улыбнулся. — На хлеб намазывали? Алессандр обиженно осекся и уставился в потолок. Кларисса с трудом сдержала улыбку. Хороший мальчик, любознательный — но и вправду, а зачем ему было это знать раньше? Кто же мог подумать, что герцог Скоринг не только гулял по всему трехмирью, но и весьма рьяно использует принесенное оттуда, и чудесные предметы, и еще более чудесные идеи управления державой?.. Если же и подумать — так что? Все, что хотел, Скоринг уже принес задолго до того, как оказался сперва комендантом, а потом регентом. Со времени «хлебного бунта» он не отлучался из столицы. А вот с обоих юношей сталось бы отправиться на поиски приключений. Причем застывший черно-белой статуей — мрамор и обсидиан, — барон Литто, наверное, был бы первым. Что-то в нем было такое, некая едва уловимая бесовщинка, позволявшая ожидать любого сумасбродства, совершенного все с тем же чопорным выражением лица и безупречными манерами.

— Альдинг, вам есть, что сказать? — спросил Руи.

— О чем именно, господин герцог?

— Ну как о чем? О предмете нашей беседы, сиречь о бывшем регенте, вашем спасителе и так далее…

— Простите, я вас не понимаю, господин герцог. Вас интересует, какое мнение я о нем составил или что-то иное?

— Давайте начнем с мнения. Кларисса с легким изумлением слушала, как говорит юноша в черном костюме. Довольно причудливая манера — излишняя педантичность, немного нарочитая точность. И складка между бровей, словно в комнате было слишком шумно, и барону хотелось отогнать прочь лишние звуки, мешавшие сосредоточиться. Ох, странный мальчик, слишком странный… и еще более странно, что Руи решил вдруг втянуть его — шестнадцатилетнего, недавно потерявшего всю семью и только что вернувшегося из южной ссылки — в свою интригу государственного уровня. Барону Литто ехать бы к себе на север, там его давно заждались вассалы и разоренные войной земли…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});