Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мальчика Феофила, жившего вместе со мной, я уже освободил. Желаю и теперь дать ему по завещанию пять серебряных монет. Его брата Евпраксия желаю освободить и [также] дать ему по завещанию пять золотых монет. Еще желаю дать свободу моему нотарию [301]Феодосию и [, кроме того,] дать ему пять золотых монет.
Сладчайшей мне дочери Алипиане [302] (ибо о других – Евгении и Нонне – мне мало есть что сказать из-за их жизни, достойной порицания) желаю извинить меня, если я, будучи ее господином, ничего ей не оставил, перед этим завещав отдать все бедным, но прежде всего [я поступил так], следуя убеждавшим [меня моим] блаженнейшим родителям, чью волю отринуть – недостойно. Посему [повелеваю ей] оставить [себе] из имущества моего блаженного брата Кесария одежды шелковые, или льняные или шерстяные, или колесницы и желаю этим отличить ее от ее детей; и ни в чем ни моему наследнику, ни Церкви не беспокоить ни ее, ни ее братьев. Мелетий – муж сестры, породнившийся со мной, пусть знает, что он плохо владел имением в Апензинсе, которое [досталось] от Евфимия. Об этом и прежде я часто писал Евфимию, зная его малодушие, что он не возвращает свое. И теперь свидетельствую пред всеми начальствующими и начальствуемыми, что я в отношении Евфимия был не прав. Посему имение следует Евфимию вернуть. Цену за поместье Каноталон желаю оставить моему почтеннейшему сыну епископу Амфилохию. Ибо еще в [прежних] наших записях отмечено, и все это знают, что продажа состоялась, цена получена, а управление и владычество над имением я давно уже передал.
Евагрию-диакону, который мне много содействовал и был моим единомышленником, во многом оказав мне благорасположение, я изъявляю благодарность и перед Богом, и перед людьми. И пусть еще больше воздаст ему Бог, и, чтобы не малый знак дружбы получил бы он от нас, желаю дать ему одну одежду, одну тунику, два плаща и тридцать золотых монет. Так же и сладчайшему нашему сослужителю Феодулу – нашему брату – желаю дать одну одежду, две туники, из тех, что на родине, и золотых монет, из тех, что на родине, – двадцать. Елафию-нотарию, отличающемуся добрым нравом, который нас прекрасно успокоил и некоторое время [нам] служил, желаю дать одну одежду, две туники, три плаща, сигиллион [303] и на родине двадцать золотых монет.
Желаю, чтобы это мое завещание было основным и твердым во всяком суде и перед всякой властью. И если оно не будет иметь силы как изъявление воли, то желаю, чтобы оно имело силу как письменный документ. Если же кто попытается его отвергнуть, даст ответ в день Суда и понесет наказание.
Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Григорий, епископ Кафолической Церкви, что в Константинополе, прочел завещание и все написанное подтвердил и подписал собственноручно, и желаю и повелеваю, чтобы оно имело силу.
Амфилохий, епископ Кафолической Церкви в Иконии, присутствовал при составлении завещания почтеннейшего епископа Григория и по его просьбе подписал собственноручно.
Оптим, епископ Кафолической Церкви в Антиохии, присутствовал при составлении завещания почтеннейшего епископа Григория и по его просьбе подписал собственноручно.
Феодосий, епископ Кафолической Церкви в Иде, присутствовал при составлении завещания почтеннейшего епископа Григория и по его просьбе подписал собственноручно.
Феодул, епископ Кафолической Церкви в Апамее, присутствовал и прочее.
Фемистий, епископ Кафолической Церкви из Адрианополя, присутствовал и прочее.
Кледоний, пресвитер Кафолической Церкви в Иконии, присутствовал и прочее.
Иоанн, чтец и нотарий святейшей церкви в Назианзе, сделав одинаковый экземпляр сего божественного завещания святого и славного Григория Богослова, положенного в святейшей церкви в Назианзе, издал его.
Приложение
А. В. Говоров
Святой Григорий Богослов как христианский поэт[304]
Введение
«Золотой век» христианства – как часто называют эпоху великих светил христианской Церкви Афанасия Великого, Ефрема Сирина, Василия Великого, Григория Богослова, Григория Нисского, Иоанна Златоуста, Лактанция, Илария, Иеронима, Амвросия, Августина – с полным правом может быть назван и классическим периодом христианской литературы. Кроме высокого догматического достоинства, творения названных отцов и учителей Церкви, обнимающие богатое разнообразие литературных форм, имеют высокое значение в истории всеобщей словесности как чистые проявления истинного, доброго и прекрасного. Тогда как языческая литература, в золотой век Августа достигшая апогея своего величия, по безжизненности своей быстро клонилась к своему падению, христианская словесность, зародившись в тишине и безвестности, развивалась, зрела и богатела памятниками, достойными изучения и подражания. В первый тяжелый период трехвековой борьбы христианства с язычеством христианское искусство, понятно, не могло еще получить большого развития и проявиться в художественно выработанных формах. Это нужно сказать даже относительно главного и совершеннейшего вида художественного творчества – поэзии.
«Поэзия, по преимуществу, есть плод досуга, плод свободного и спокойного наслаждения жизнью, благоприятствующего развитию идеальных сторон человеческой природы. Такое свободное и спокойное наслаждение жизнью для христианского общества наступило со времени знаменитого Миланского эдикта 313 года. Доселе, под огнем жестоких преследований, некогда было и помышлять о религиозно-поэтическом творчестве; едва доставало пастырям Церкви времени утешать преследуемых, ободрять верующих, исправлять падших. Мир, дарованный христианской Церкви Константином Великим и его преемниками, отразился в религиозно-христианской поэзии появлением произведений высокого художественного достоинства как на Западе, так и на Востоке» [305].
Не один, разумеется, только внешний мир, обеспечивавший свободное государственное положение христианской религии и Церкви, способствовал появлению в христианской литературе высокохудожественных произведений. Наряду с ним весьма благоприятным условием для этого послужил и другой мир – внутренний, какой уже ясно обозначился в то время в настроении христианского общества и христианских писателей в отношении к античной классической образованности и языческим авторам. Знаменитые представители христианства, хорошо сознавая различие язычества от поэзии языческой [306], уже без опасения за спасение души своей воспитываются на древнеклассических авторах и завершают свое научно-литературное образование в высшей и самой знаменитой тогда светской школе в Афинах. Самые выдающиеся из святителей, как Василий Великий и Григорий Богослов, сами изучив в совершенстве классическую литературу, рекомендуют чтение классических поэтов христианским юношам [307]. При таких условиях, в связи с некоторыми другими историческими обстоятельствами, к которым не могли оставаться равнодушными даровитейшие из христианских писателей, например, в связи с распространением поэзии среди еретических обществ [308], в христианской литературе в IV веке достигают своего полного расцвета те отрасли словесности, которые в то же время вырождаются [309] и безнадежно падают в литературе языческой. Разумеем красноречие и поэзию. В той и другой области христианская литература выставляет в это время образцы, в художественном отношении вполне достойные сравнения с лучшими произведениями классической древности.
Самым полным и самым крупным представителем классического периода христианской литературы является святитель Григорий Богослов – величайший из тех великих учителей христианства, которые образуют светлый венец Церкви и человечества. Он был вместе и богослов, и оратор, и поэт. Его гений – гибкий, плодовитый, неисчерпаемый, соединявший аттицизм с философией, чарующую художественность с разнообразной ученостью, – одинаково отличает его в каждом роде литературных произведений именно как классика христианского.
Прекрасную, хотя и очень краткую, характеристику его как богослова, оратора и поэта дает автор заметки о нем в одном из неновых журналов наших по поводу первого перевода с греческого пяти слов его о богословии. Характеристика эта, написанная, очевидно, под живым и непосредственным впечатлением могучей силы и увлекательной красоты творений великого христианского писателя, дышит полной искренностью и непредвзятостью мысли автора.
«Как богослов Григорий Назианзин отличается глубоким ведением Божественных тайн, необыкновенно твердой силой суждения, блестящей способностью выражать ясно и определенно высокие мысли о самых недоступных для человека таинствах неба и легкостью решать самые трудные вопросы. Одаренный гением, соответствующим величию христианской веры, он ясным взором проник в святилище Божественной мудрости, светом своих созерцаний озарил сферу богословского ведения для всех веков и усвоил себе власть в мире богословов восточных и западных… Последующие века в творениях святого Григория находили твердый оплот Православия; соборы приводили места из его сочинений в основание своих догматических определений.
- Канонические правила Православной Церкви с толкованиями - Мамбурин - Православие / Религия: христианство
- Святые отцы Церкви и церковные писатели в трудах православных ученых. Святитель Григорий Богослов. СБОРНИК СТАТЕЙ - Емец - Православие / Религиоведение / Прочая религиозная литература / Религия: христианство
- Жития святых на русском языке, изложенные по руководству Четьих-Миней святого Димитрия Ростовского. Книга шестая. Февраль - Святитель Димитрий Ростовский - Православие / Прочая религиозная литература / Религия: христианство
- Святость и святые в русской духовной культуре. Том II. Три века христианства на Руси (XII–XIV вв.) - Владимир Топоров - Религия: христианство
- Помоги, Господи, не унывать - Игумен Митрофан (Гудков) - Религия: христианство
- Серафим Саровский. Избранные духовные наставления, утешения и пророчества - В. А. Измайлов (сост.) - Православие / Прочая религиозная литература / Религия: христианство
- Творения. Книга вторая - Святитель, митрополит Московский Иннокентий - Православие / Прочая религиозная литература / Религия: христианство
- Миф о Христе. Том II - Артур Древс - Религиоведение / Религия: христианство
- Молдавский старец Паисий Величковский. Его жизнь, учение и влияние на православное монашество - Сергий Иванович Четвериков - Православие / Прочая религиозная литература / Религия: христианство
- Эссе о развитии христианского вероучения - Джон Генри Ньюмен - История / Религиоведение / Периодические издания / Религия: христианство