Записки брюнетки - Жанна Голубицкая

Вернуть ребенка государству оказалось не так-то просто. Сколько она прошла чиновничьих инстанций и бюрократических контор, сколько собрала бумаг, медсправок и заключений, сколько насовала взяток, высидела судов и выкинула денег на адвокатов — Вика не взялась даже упомнить.

— Это уж не говоря о том, какое количество дерьма на меня выплеснулось! И от официальных лиц, и просто от случайных людей, которые узнавали, что я хочу вернуть усыновленного ребенка. Как меня только не обзывали! Дескать, сначала взяла, когда мужика хотела захороводить, а теперь надобность отпала — и выкидывает дитя, как ненужную игрушку! А одна тетка на суде мне выкрикнула: «И как таких, как ты, земля носит?! Ребеночек у нее, видите ли, бракованный! Не качественно сделанный, вот она и сдает его, как некондицию! Да тебя Бог накажет за такое отношение. Если у тебя свой ребенок есть, то это тебе аукнется. Этого не хочешь лечить, так с собственным побегаешь — в этом мире любое зло возвращается, так и знай! Стрелять надо таких как ты!» Ну разве не ужас?

— Ужас! — соглашаюсь я. По поводу всего услышанного сразу.

По ее словам, Вика позвонила мне, когда последний суд все-таки удовлетворил ее просьбу — государство забрало трехлетнего Пита под свою опеку.

— Представляешь, его даже не смогли поместить в обычный дом ребенка! — кричит моя соседка. — Говорят, он представляет опасность для других детей! Его поместили в какое-то детский дурдом закрытого типа.

Слушаю ее слова — «он», «его», «дурдом». И понимаю: Вика ни на йоту не чувствует себя матерью Пита — даже приемной. А может, никогда и не чувствовала…

— И, представь, — заканчивает Вика свою историю, допивая коньяк, — это еще не все! Суд обязал меня предоставить Питу жилплощадь, когда ему исполнится 18 лет! Нормально? Мало того, что я 3 года жизни выкинула на это наркоманское отродье, мужа потеряла, а теперь я ему еще и квартиру должна! У нас не законы, а бред какой-то…

— Вик, а как ты вообще сейчас материально справляешься? — спрашиваю я. — Ты же не работаешь, с Бэсс сидишь. А Боб твой собирается хоть как-то помогать? Все-таки Бэсс его дочь…

— Пока мама с папой нас кормят, спасибо им огромное, — отвечает Вика грустно. — Сестра денег подкидывала, когда взятки нужно было носить и лекарства покупать, она хорошо зарабатывает. Одежду для Бэсс я с запасом из Америки привезла, Боб ей всего на 5 лет вперед накупил. Так что обойдемся, пока она из нее не выросла… А там, может, мать на пенсию выйдет, а я работу себе подыщу. Справимся как-нибудь. А Боб… Ох, лучше бы он вообще о нас забыл! Как вспомню его лицо в последний день, когда он меня чуть не прикончил! Чует мое сердце, ничего хорошего из его помощи не выйдет. Так что я пока отсижусь, отмолчусь, а потом на развод подам. Надеюсь, он возражать не будет. Да уж, не сбылась моя Big American Dream…

* * *

С момента нашего откровенного разговора прошло меньше 2 недель, когда Вика позвонила мне снова. Сокрушалась, что как в воду глядела — объявился Боб. Позвонил и признал, что погорячился … позволив Вике забрать и Бэсс тоже! Заявил, что намерен забрать Бэсс в Америку, так как доподлинно узнал, что она его родная дочь. «Наверное, в клинике, где я рожала, справки навел. А может генетический анализ удаленно провел — бог его знает!» — сетовала Вика. Сообщил, что с женой свяжется его адвокат — по поводу развода и по поводу места жительства ребенка.

— Что мне делать? — рыдала соседка в трубку. — Вдруг он правда сможет отнять у меня Бэсс? Он же отец и пока мой официальный муж! А еще он богатый и связи у него в Америке мощные. Я этого не переживу! Я не отдам ему Бэсс! Только через мой труп!

Признаться, я не знала, что ответить Вике. Я не специалист по семейному праву, не адвокат и не прокурор — а всего лишь женщина и мать. Поэтому все, что я могла сказать ей: «Держись!»

Резюме брюнетки:

А выстрелит ли в этом спектакле ружье, единожды заряженное ложью, по главной героине еще раз, покажет жизнь.

ПЕДОФИЛ И ЗАКОН: РОДИТЬ НЕЛЬЗЯ ПОМИЛОВАТЬ

Увы, расставить знаки препинания в этом предложении нам никак не удается.

Потому что наше общество, разумеется, против растления малолетних и их ранних беременностей. Мы искренне полагаем, что растлителей надо наказывать по всей строгости закона. Но также мы и против абортов. Что же нам делать? Позволять малолеткам рожать, а самим тем временем сажать за решетку папаш их младенцев? Или тех совратителей, которые горят желанием и дальше растлевать свою малолетнюю пассию, следует показательно прощать и аплодировать созданию новой молодой семьи? А что: на десяток статей с щекочущей нездоровое воображение «клубничкой» и пяток ток-шоу «с душком» подобная семейка вполне потянет. А дальше уж пусть сами как-нибудь…

СОВРАТИЛ И ПОЛЮБИЛ…

Именно так, а не наоборот. Невольно вспомнишь «черный» анекдот про суд, на котором возмущенный судья спрашивает мужчину, изнасиловавшего маленькую девочку: «Неужели вам не жалко было ребенка?» А подсудимый отвечает: «Конечно, жалко! Трахал и плакал…». Жизнь от анекдота отличается лишь тем, что в реальном случае совратителю всего лишь прослезиться было недостаточно. Надо было еще публично выразить намерение полюбить свою жертву до гроба и пообещать жениться на ней, как только ей исполнится 16 лет, и по законам нашей страны брак с малолеткой станет возможен. И тогда наш самый гуманный в мире суд прослезится в ответ и пожелает молодым совета да любви.

Именно так произошло с парочкой, которая стараниями желтой прессы и голубого экрана удостоилась звания «Ромео и Джульетта-2005». О беременности 11-летней Вали Исаевой из московского спально-промышленного района Капотня стало известно в мае 2005 года — стараниями одного очень желтого таблоида. Пикантную новость подхватили все желающие, и очень скоро капотнинский инцидент из безобразия местного значения превратился в дело прямо-таки государственного масштаба. Заодно выяснилось очень много чего: оказалось, что связи третьеклассницы с заезжим гастарбайтером способствовала ее собственная бабушка, которая являлась единственной родственницей и опекуном девочки. Другой родни у маленькой Вали не имелось: папа ее спился и умер, а мама скрылась в неизвестном направлении. Бабуля же Антонина Александровна, трудясь продавщицей в местном овощном, свела знакомство с тружеником соседней лавашной по имени Хабибула. Знакомство задалось, и добрая женщина предложила работящему таджикскому парню кров за умеренную плату. А поскольку квартира у Исаевых двухкомнатная, бабушка, недолго думая, поселила молодого таджика в одной комнате с внучкой. Когда «результат» такого подселения стал налицо, бабуля только развела руками: дескать, кто ж мог подумать, что они такое натворят? Мол, оба же дети совсем: Вале 11, а Хабибу — всего 14.

Но шила-то в мешке не утаишь — особенно, когда «мешком» заинтересовалась пресса. Очень скоро стало известно: Хабибуле Патахонову из Душанбе вовсе не 14, а все 20 лет! И в Москве он проживает по подложным документам своего младшего брата, в принципе нарушая своим присутствием в России все возможные законы о трудовой миграции и депортации. И «сватья-баба-бабариха» Антонина Александровна не могла об этом не знать: иначе зачем, когда на нее посыпались расспросы, она всячески пыталась замести следы и «отмазать» Хабиба, представив его как мифического жителя Астрахани по имени Бахтиер? Хитрая бабуля вела себя прямо по дмеймс-бондовски: придумала историю про не в меру впечатлительных родителей якобы Бахтиера, которые, прочитав у себя в Астрахани газету со статьей про своего сына, обесчестившего школьницу, неминуемо слягут с инфарктами… А по сему разглашать эту историю, по мнению бабушки, не следовало… Никому, кроме одной московской газеты, которая щедро платила Антонине Александровне за эксклюзивную информацию о житье-бытье «молодой интернациональной семьи» в отдельно взятой капотнинской комнате.

Газета исправно делала свое желтое дело, а другие газеты у нее охотно списывали. Общественный резонанс не заставил себя ждать. Нашелся некий депутат Чуев, который взялся покровительствовать стремительно набирающей обороты популярности парочке. А управляющий по делам ребенка в Москве Головань грозно потребовал «прекратить вмешиваться в жизнь несовершеннолетней без разрешения ее опекуна». Этого и пары пафосных телевизионных ток-шоу хватило, чтобы родился красивый миф о капотнинских Ромео и Джульетте, которым мешают любить друг друга дотошные журналисты и занудные российские законы.

Тем временем Валя благополучно родила здоровенькую дочку, врачи постарались. А папаша, не раздумывая, признался в суде в неземной любви к матери своего ребенка и поклялся быть с ней вместе, пока смерть не разлучит их… И был бы он почти Ромео, когда б не пообещал ни в коем случае не спать с любимой. А все потому, что не было на итальянского Ромео российского закона! Он хотел свою Джульетту так, что легче ему было умереть, чем от нее отказаться. А вот таджикскому Хабибуле куда выгоднее было согласиться с требованием суда, дабы избежать положенного ему по закону тюремного заключения. Что таджикский Ромео и сделал, пообещав не прикасаться к московской Джульетте, пока это не будет разрешено законом. А как только Вале исполнится 16, и она сможет получить официальное разрешение органов опеки на законный брак, Хабибула, по его заверению, непременно поступит как настоящий мужчина и честно на ней женится. В кулуарах жених, правда, добавил, что сделает это ради российского гражданства и московской прописки… Но суд этого не слышал, либо решил, что это очередные домыслы журналистов. Так или иначе, но закон о совращении малолетних в том суде соблюли номинально: 20-летний таджикско-подданный любитель малолеток отделался двумя годами условно.