Империя хаоса. Тени Бога - Грегори Киз

«Кто ты?»

«Разве имя что-то значит? Помнится, меня называли Метатроном,[62] Люцифером, Иеговой. Эти имена ничего не значат».

«Ты враг Бога».

«А ты невежественный кусок глины. Бога нет. Есть только мы и вы. А скоро останемся только мы. Все остальное — ложно, глупые игрушки для твоих глупых мозгов».

«Я слышала другое от твоих врагов из числа подобных тебе. Ты…»

«Их больше нет. Война в твоих воображаемых небесах окончена. Я победил».

* * *

Таг застонал, когда скальпированный воин увернулся от его удара и саданул его по плечу томагавком с такой силой, что громила Таг отлетел к стене.

— Гад, не подходи к нему! — взревел Таг и снова взмахнул саблей.

Скальпированный воин что-то сказал на непонятном Тагу языке и проворно отскочил в сторону. Таг наблюдал, как индеец по-кошачьи танцевал на кончиках пальцев. Откуда у него такая прыть? Таг с осторожностью повернулся, он почувствовал, что его раны снова открылись. Но боли не было, лишь легкое головокружение, и это несмотря на только что полученную рану.

— Знаешь, что он однажды сделал? — спросил Таг. — Мы тогда с ним впервые встретились. Я-то над ним все подтрунивал и потешался. Но, когда нас всех взяли в плен, он голыми руками схватил раскаленный ствол мушкета. Они раскалили ствол, чтобы пытать его, а он их до смерти напугал. Вот благодаря ему я жив, жив, чтобы…

Движение ускользнуло от его внимания, он ощутил лишь прикосновение приставленного к горлу лезвия топора. Ощутил вкус железа, а может быть, это был вкус крови. На лице скальпированного воина застыла зверская ухмылка.

Таг выронил саблю и схватил противника обеими руками за горло. Скальпированный воин продолжал ухмыляться, но сейчас это была ухмылка школяра, вообразившего, что он знает все на свете, и кичившегося этим. Словно он знал то, чего не знал Таг.

Да, он был значительно сильнее Тага. И Тагу казалось, что он сжимает не шею, а якорь корабля. Скальпированный воин разжимал его пальцы, и очень скоро он освободится, а его собственная кровь потечет в дыхательное горло.

Но Таг заметил еще одну вещь: скальпированный воин был силен, но весу в нем было не так много, как силы. И Таг схватил его, поднял и ударил головой о стальной потолок. Скальпированный воин выпучил глаза. А Таг снова ударил его головой, и проклятая лысая башка раскололась, как орех.

И вовремя, потому что у него самого подкашивались ноги. Он отбросил скальпированного воина и медленно сполз по стене. Таг надеялся, что кто-нибудь когда-нибудь расскажет Красным Мокасинам, что он ради него сделал, и это наполнит сердце друга гордостью.

* * *

— Ты не можешь меня одолеть. И тебе это известно, — сказал Оливер.

Они примеривались друг к другу, но клинки их так ни разу и не скрестились.

— Ты так думаешь? А почему же я все еще хочу тебя убить?

— Конечно же, любовь тому причиной. Ты всегда впадала в идиотизм, когда влюблялась.

— Ты прав, я люблю ее.

— Так же, как ты любила меня? А теперь ты хочешь меня убить.

— Ты никогда меня не любил.

— Думаешь, она тебя любит? — Оливер приблизился к Веронике.

Она отступила.

— Думаю, да. Но это не повод искать твоей смерти. Ты убил Эркюля, а он был моим другом.

— Похоже, ты все еще любишь меня.

— Конечно, люблю, Оливер. Подойди ближе, и я тебя поцелую, чтобы доказать это.

— Как я жажду твоего поцелуя! Но ты в последнее время такая непредсказуемая. А помнишь наше шальное время? Лудильщика в Стамбуле, немецкого принца в Лейпциге, записи Ньютона, которые мы воровали у него из-под носа?

— Я ценю наше прошлое. Оно многому меня научило. Теперь я знаю, кем я не хочу быть.

— А ты знаешь, кем ты хочешь быть?

— Тем человеком, кто убьет тебя.

И тут она увидела: Оливер сократил расстояние и нанес удар.

17

Божественное обновление

При падении их отнесло почти на милю от поля боя, так что Франклину пришлось пробежать изрядное расстояние, прежде чем он увидел спасающиеся бегством армии.

К сожалению, даже в этих обстоятельствах некоторые считали, что они должны сражаться. Несмотря на завывания адского ветра, повсюду слышались отдельные выстрелы. Скрипели сосны, молнии огненными зигзагами разрезали небо. Солдат с ястребиным носом и вытаращенными глазами пробежал в двадцати ярдах от Франклина, он стрелял из поднятого вверх ружья, нимало не заботясь о том, куда летят пули.

Пули летели в никуда, и Франклин отключил эгиду, без нее было лучше видно, и вдруг шальная пуля упала в ярде от его ног.

Но он продолжал бежать и что есть мочи звать Ленку. Временами, отчаявшись, он готов был отказаться от затеи, но в следующую минуту, чертыхаясь, заставлял себя бежать дальше и искать свою жену.

Она должна быть с французами, так по крайней мере, Вольтер сказал Нейрну. С французами. Там, где Вольтер, если он найдет его…

Франклин добежал до широкого ручья, заваленного телами погибших, и по их спинам перебрался на противоположный берег. Теперь он выкрикивал еще и имя французского философа. Преодолев небольшой пригорок — здесь пальба усилилась, — он увидел сильно поредевшие ряды французов, солдат Содружества и индейцев. Они растянулись вдоль еще одного ручья и вели огонь по лесу на противоположном берегу. Некоторые солдаты, заметив его, развернули ружья в его сторону, но, слава богу, один узнал его и предупредил товарищей, чтобы те не стреляли. Франклин бегал вдоль растянувшейся цепочки солдат, звал Ленку и Вольтера, не обращая внимания на перестрелку.

— Франклин?

К счастью, сквозь треск выстрелов он расслышал голос. Прислонившись к дереву, сгорбившись, сидел залитый кровью человек, Франклин с трудом узнал в нем Оглторпа.

— Генерал!

— Мистер Франклин? — крайне удивленно, словно не веря своим глазам, переспросил Оглторп.

— Я ищу жену. Ленку. Или француза. Его зовут Вольтер.

— Вначале все пустились бежать, — сообщил Оглторп. — А затем снова начался бой. Они, верно, сошли с ума. Вы только посмотрите! — Он показал на запад, и Франклин увидел. Вне всякого сомнения, это приближалась машина тьмы. — Это чудовище убивает всех без разбора, а они продолжают в нас стрелять.

— Она, наверное, с французами.

— Что? — пробормотал Оглторп. — Французы? В последний раз я видел их там. — Он неопределенно махнул рукой куда-то на север. — Больше я ничего не знаю.

Франклин оставил генерала и побежал на север. Внутри грудь жгло болью, но он продолжал звать Ленку и Вольтера.

Он бежал не останавливаясь, пока плечо не взорвалось огнем, в лицо брызнула кровь, и он упал, будто поскользнулся на льду. Боже, какая нестерпимая боль! Он неловко потянулся за оружием, не осознавая, что продолжает выкрикивать имя жены.

В тридцати футах от него стоял парень в зеленом камзоле. Он торопливо насаживал штык. Франклин оставил попытки вытащить пистолет, счел более надежным спрятаться под эгидой. Парень насадил штык и, спотыкаясь, направился к нему.

* * *

«Я бы на твоем месте не осмелился утверждать, что ты победил», — раздался чей-то голос. Рябь пробежала в пространстве иллюзорного мира, заполнив его вихрями и потоками цифр, и вновь видения обрели очертания.

Адриана стояла в гроте Фетиды, затерянном среди деревьев парка давно не существующего Версаля. На прежнем месте были статуи Аполлона и Фетиды с лицами Адрианы и Людовика XIV, так король пожелал когда-то. У Фетиды недоставало кисти, ее позаимствовала Адриана, когда лишилась своей.

Красные Мокасины — Метатрон или кто иной — появился в живописном облике морского чудовища, покрытого тускло поблескивающей серебристой чешуей.

«Ты?» — рыкнуло чудовище, выдыхая дым из ноздрей.

«Да», — ответила статуя Аполлона. Губы шевелились, но глаза статуи оставались неподвижными, как у мертвого Людовика.

«София?» — спросила Адриана.

«Как он сказал, это всего лишь имя. Я больше не София и не Лилит, и он больше не Иегова. Мы просто — первые. Те, кто породил всех остальных».

«Вы были мертвые, — возразил Метатрон. — Мои дети в поисках вас обыскали всю Вселенную. Вас там не было».

Статуя меняла облики — Креси, Эркюль, Николас и, наконец, Леонард Улер.

«Да, — сказал Улер. — Я нашел способ… философ Сведенборг, вы знаете… он сделал машины тьмы и много чего еще. А его студент Улер — один из моих детей, вместе мы нашли способ, как сделать меня из глины, чтобы я мог покинуть то место, где мы обитали. И я стал смертным и потому невидимым для твоих детей».

«Ты принес себя в жертву? Облачился в одежды из материи?»

«Да, чтобы уничтожить тебя».

«Почему именно сейчас, когда стало наконец, так, как и должно быть? Когда мы обрели силу не только избавиться от этих паразитов и вернуть наших украденных детей, но и разорвать сами путы, которые так долго связывали нас?»