История Русской Церкви. В двух томах - Михаил Владимирович Толстой

в плен.

Знаменитая осада Печерского монастыря продолжалась более двух месяцев и окончилась перемирием, заключенным между Россией и Польшей. Во время осады неустрашимые защитники обители, подкрепляемые многими чудесными примерами заступления Божией Матери, бесстрашно отражали все нападения неприятелей и, несмотря на недостаток продовольствия, на мор и заразительные болезни, не хотели слышать о сдаче обители. Чудесное спасение Печерского монастыря от врагов прославило эту обитель не только между христианами всей Русской земли, но и в чужих странах и между неверными28.

Война кончилась постыдным договором с ляхами29, который был заключен при посредничестве папского посла Антония Поссевина. Хитрый иезуит имел целью не примирение враждующих, а подчинение Русской Церкви папскому престолу, и папа Григорий XIII питал большую надежду на успех посольства, потому что сам царь просил папу усовестить Батория, союзника султана, и обещал вместе с другими государями ополчиться против турок и быть в непрестанных, дружественных сношениях с Римом30. Но надежды папы и старания Поссевина не увенчались успехом: Иоанн оказал всю природную гибкость ума своего, ловкость и благоразумие, которым и сам иезуит должен был отдать справедливость, благодарил за услугу (которая, впрочем, не стоила благодарности), обещал свободу и покровительство священникам латинским в Русской земле, честил и льстил римского посла, но отринул домогательство о позволении строить на Руси латинские церкви, отклонил споры о вере и соединении Церквей на основании правил Флорентийского Собора и не увлекся мечтательным обещанием приобретения не только Киева, но и всей Империи Византийской, утраченной греками будто бы за отступление от Рима. Царь спокойно отвечал: «Мы никогда не писали к папе о вере, и с тобой не хотел бы говорить о ней: во-первых, опасаюсь уязвить твое сердце каким-нибудь жестким словом; во-вторых, занимаюсь единственно мирскими, государственными делами, не толкую церковного учения, которое есть дело нашего отца и богомольца митрополита. Ты говоришь смело, ибо ты поп и для того приехал сюда из Рима. Греки же для нас – не Евангелие: мы верим Христу, а не грекам. Что касается до Восточной Империи, то знай, что я доволен своим и не желаю никаких новых государств в сем земном свете; желаю только милости Божией в будущем». В ответ на папскую грамоту Иоанн снова изъявил готовность участвовать в союзе христианских держав против турок, но ни слова не сказал о соединении Церквей. Этим пресеклись сношения Рима с Москвой, бесполезные для обеих сторон, потому что не ходатайство папы, а доблесть воевод псковских побудила Батория к умеренности после выгодной для него войны.

Обретение Казанской иконы Божией матери (из рукописи св. Патриарха Гермогена)

Но война еще не была прекращена, а страшная кара Божия уже совершилась над мучителем, к ужасу современников и потомков. В старшем, любимом сыне своем – Иоанне – царь готовил России второго себя: вместе с ним занимаясь делами важными, присутствуя в Думе, объезжая государство, вместе с ним и сластолюбствовал, и губил людей. Но, изъявляя страшное в юности ожесточение сердца и необузданность в любострастии, царевич оказывал ум в делах и чувствительность к славе или хотя к бесславию отечества. Во время переговоров о мире, страдая за Россию, читая гордость на лицах бояр, слыша, может быть, всеобщий ропот, царевич пришел к отцу и просил дозволения стать во главе ратей русских, изгнать неприятеля, освободить Псков, восстановить честь России. Иоанн в волнении гнева закричал: «Мятежник! Ты вместе с боярами хочешь свергнуть меня с престола!» – и поразил сына в голову острым жезлом своим. Царевич упал, обливаясь кровью. Внезапно исчезла ярость Грозного царя. Помертвелый от ужаса, в трепете, в исступлении, он закричал: «Я убил сына, Бог покарал меня, я убил его!» Он кинулся на землю, обнимал, целовал царевича, старался удерживать кровь, струившуюся из глубокой раны, плакал, рыдал, молил Бога о милосердии, звал лекарей иноземных. Но Суд Небесный уже совершился! Царевич Иоанн спустя четыре дня скончался в ужасной слободе Александровской31. Там, где потоками лилась кровь невинная, Грозный царь, обагренный кровью сына, неподвижно, в страшном оцепенении, сидел у трупа несколько дней и ночей без пищи и сна. С тех пор никто не видал уже веселой улыбки на лице царя. Силы телесные изнемогли. Он тосковал ужасно, не знал тихого сна. Ночью, как бы окруженный привидениями, он вскакивал с постели, звал убитого сына, стонал, вопил; утихал только к утру от изнурения сил, забывался в минутной дремоте, на полу, где клали для него тюфяк и изголовье. Он ждал и боялся дневного света, боялся видеть людей и показать им на лице своем муку сыноубийцы – страшное предвкушение адской муки!

Ни прекращение тяжкой и опасной войны с Баторием, ни успехи Ермака в завоевании Сибири не могли возвратить спокойствия Грозному. Он медленно угасал, как багровое солнце в тучах. В час кончины митрополит Дионисий постриг государя, и уже не Грозный царь Иоанн, а смиренный инок Иона предал дух свой Всевышнему Судии страшных дел его (18 марта 1584 года)!

Здесь не место изображать характер Грозного царя и судить о последствиях его царствования. Но не можем умолчать об одной замечательной особенности: непрестанно обуреваемый страстями неукротимыми, необузданный в кровопролитии и мерзостном сластолюбии, Иоанн сохранил до конца жизни усердие к обрядам Церкви и благолепию храмов. Так, он приносил великолепные вклады в некоторые, особенно любимые им, монастыри, не почитая грехом святотатствовать в опустошаемых им городах, и жертвовал награбленное в другие церкви и обители. Имена погубленных им он вносил в синодики и на поминовение их щедро рассылал золото,32 почитал своим долгом заботиться о порядке и благочинии иноческой жизни и писал строгие обличения по монастырям33. Слог его отличается твердостью, чистотой языка и едкостью иронии, но обличает тревожный дух и отсутствием теплоты душевной. Обладая обширной начитанностью и отличной памятью, Грозный царь любил употреблять выражения из Святого Писания и творений Отцов, также примеры из истории церковной и гражданской34, любил составлять и песнопения церковные35.

Наследник царства был Феодор, второй сын от первого брака царского, добрый сердцем, но слабый способностями ума и телесным здоровьем. Другой царевич, еще младенец, Димитрий, рожденный от последнего (шестого или седьмого) супружества Грозного царя, получил в удел Углич, куда и отправился с матерью, царицей Марией, из рода Нагих.

Примечания

1 Заметив немилость царскую, Адашев перешел на ратную службу и с успехом воевал в Ливонии, а Сильвестр удалился в Кириллов Белозерский монастырь и там постригся. Когда оба осуждены были заочно в Москве, Адашев