Рыцарь из рода драконов - Анатолий Бочаров

   - Ты что-то задумал, - голос Эльзы гитарной струной прозвенел в сделавшейся вдруг очень пустой и холодной комнате, - не ври, я по тебе вижу. Ты вроде шутишь, а глаза такие, как перед боем. И еще, когда я сюда шла, видела с галереи солдат во дворе, с оружием, явно готовятся куда-то выходить. Мало ли что, конечно, может просто патруль какой-нибудь, тут патрулей этих как грязи, да вот только патрули обычно пешими не ходят... и еще когда я вошла, и увидела, как ты сидел... Что ты задумал?

   - Я не могу тебе этого доверить, - Артур постарался, чтоб его слова прозвучали мягко, хотя и понимал, что это горькое лекарство он ни в каком сиропе не растворит. - Извини, это тайна. Но ты права, не буду спорить. Вечером мы бы не встретились, за два часа до заката я уезжаю из Эленгира. Может быть, и не вернусь, это как получится. Помолишься за меня, ладно?

   - Мне за тебя не молиться хочется, - если раньше голос Эльзы звенел острой струной, то теперь он резал хорошо заточенной сталью. - Мне хочется тебя придушить.

   Артур, сам не понимая, что делает, шагнул вперед, выставил перед собой открытые ладони:

   - Ну, давай, души, вперед и без страха. Может это даже приятно, в такие игры мы еще не играли, - дурацкая несмешная шутка вырвалась у Артура прежде, чем он успел прикусить язык. Он замер, борясь с отчаянным желанием сказать что-нибудь еще. Что-нибудь такое, чего говорить не следовало.

   Эльза рывком поднялась с кресла, оттолкнувшись от подлокотников, подошла к маленькому столику, стоявшему прямо посередине комнаты, разделившему их, как барьер. На столике стояли графин с водой и одинокий бокал. Девушка наклонилась и очень ловко, не хуже, чем заправской аристократ, привыкший обращаться с дорогой посудой, наполнила бокал до краев. Поднесла его ко рту, сделала несколько быстрых, резких глотков - а потом развернулась и впечатала бокал в стену. Брызнули на ковер осколки хрусталя, вода потекла вниз по гобелену темными ручейками. Эльза утерла губы рукавом. Наклонилась, аккуратно сняла графин и поставила его на пол. А потом ударом ноги опрокинула столик.

   Артур не шелохнулся.

   - Я же знала, с кем связываюсь, - сказала Эльза тихо. - Герцог Запада, да еще когда война на дворе. Да хоть бы и не было войны, по тебе и так видно, что ты влезешь в любое пекло, да сам этому будешь рад. У меня был один приятель, знаешь, на тебя чем-то похож. Года два назад, черт, да какая разница, когда это было. Наемник, сегодня здесь, завтра там. Говорил, бастард какого-то знатного лорда, врал, наверно. Любил подраться, он даже спал с мечом - представляешь? Укладывал свою чертову железку себе под ноги, говорил, это если враги вдруг ворвутся. Какие враги, откуда враги... Я всегда боялась, когда с ним спала, что однажды порежу себе ступни об эту штуку. А еще он любил пошутить, вот вроде как ты, и посмеяться любил, тоже вроде как ты. Да не будь у него темные волосы да серые глаза, я б решила, что это его твой папаша сделал. Артур Айтверн, как у тебя с незаконными братьями, не слышал про таких? Не слышал, знаю, можешь не отвечать. Ну и вот... Мне он нравился, этот парень, хотя и не пойму, кому в здравом уме такое чудо понравится. Наверно, у меня ум не очень здравый. Правда, Джеймсу, так его звали, Джеймсу нравилось, как я пою. Наверно, потому я его терпела. А может, и нет, не знаю. На худой конец, он был веселым, а я люблю веселых парней. Одна беда, еще веселых парней любит война, вечно мы их с ней никак не поделим. Войны тогда не было, Джеймс совсем уж заскучал, ну что поделать, если иберленские лорды сами не любят междуусобиц... м-да, не любили... и знаменосцев за них по голове не гладят. В общем, собрался мой герой податься в Лумей, тогда как раз король тамошний с сеньорами своих западных графств чего-то не поделил... ох, мнится мне, лумейских сеньоров на мятеж подбил герцог Коллинс, кто, как не он... в общем, собрался Джеймс, но не подался. Сидели мы с ним как-то в таверне, а туда с тракта одна компания завалилась, солдаты какого-то тана. Сильно навеселе были, да и Джеймс тоже порядком набрался. Слово за слово, а потом он меч рванул, стол опрокинул и пошла драка. Только вот он один был, а танских солдат - много. Нескольких зарубил, силен он был драться, а потом его самого на копье подняли. И таверну подожгли. Я через окно выбралась, видела, как зарево до неба колыхалось. В этом огне то, что от моего героя осталось, и сгорело. Так, сжавши меч, сдержав тяжелый стон, окончил жизнь и пал на землю он, - процитировала Эльза какую-то жесту. Она стояла очень ровно и прямо, только лишь пальцы самую малость, едва заметно подрагивали. Артуру захотелось подойти к девушке и обнять ее, но он почему-то не стал этого делать.

   - Смотрю на тебя и поражаюсь, до чего вы с Джеймсом похожи, - продолжила Эльза после паузы. - Нет, сначала мне так не показалось, врать не стану. Сначала ты показался мне обычным придворным хлыщем со слишком длинным языком. Но потом, когда рубил голову тому гонцу, когда сталь свистнула и у тебя лицо все горело, и выглядел, как бесноватый... Нет, вы правда с Джеймсом похожи, как родные братья. Мне потом все время это в голову приходило - мол, встретила парня, совсем как тот, который мне... неважно. Но вот я встретила кого-то, тебя то есть, и ты был как тот, кого я потеряла, понимаешь? А это как если судьба дает второй шанс, судьба же дает иногда вторые шансы, верно? Не очень часто, но дает. Иногда. Нельзя упускать вторые шансы. Нельзя, слышишь? Потому я к тебе и приехала. Потому что вы похожи. Потому что я скучаю по нему. Потому что он - это ты. Потому что ты - это он, или его брат, или просто, не знаю, тень его, может. Отражение. Потому что я хочу его, потому что я хочу тебя, потому что я во всем запуталась, но ты или он мне нужны, ясно тебе? Это как возможность вернуть прошлое, сделать все как было, заново. Только вы похожи куда побольше, чем мне бы хотелось. Джеймс из Чардинга был повенчан с войной, а не с девой, и ты, Артур Айтверн, герцог Малерион, тоже повенчан с войной. Такие, как ты и он, всегда повенчаны с войной. Ты опять куда-то уходишь, и я не знаю, вернешься, не вернешься, кто ж тебя разберет.

   Она замолчала.

   Артур вновь поймал себя на желании подойти к Эльзе и обнять ее, и вновь подавил это желание. Наверно, подумалось ему вдруг, сейчас и в самом деле не стоило делать ничего подобного. Обнять ее, и, может быть, поцеловать, и, может быть, зарыться лицом в ее волосах - все это было бы хорошо, но это значило ответить на вопрос, произнесенный словами и идущий от рассудка, на языке тела. А это было бы неправильно. Это было бы... унизительно. Это означало уйти от того, о чем его спрашивали, промолчать, спрятаться за лаской, за удовольствием, за сближением плоти - и тем самым струсить, оскорбить Эльзу и оскорбить себя. Ее - своим нежеланием честно встретить ее слова своими. Себя - позорным отступлением, трусостью, ведь это была бы именно трусость и ничего, кроме трусости. Эльза спрашивала его на языке рассудка, значит, и отвечать следовало доводами рассудка, а не удовольствием, даваемым телу. У госпожи Грейс был ум, и она умела им пользоваться. Немногие мужчины или женщины могли похвастаться тем же самым. Ум Эльзы был, возможно, главным ее достоинством, а чужие достоинства следует уважать.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});