История русского романа. Том 2 - Коллектив авторов

Особого внимания заслуживают юмор, эзоповское иносказание и фантастика, определяющие в совокупности художественное своеобразие «Современной идиллии».

«Современная идиллия» относится к тем произведениям Щедрина, где остроумие сатирика прорывается бурным потоком, где его юмор блещет всеми красками, проявляется во всех градациях. Игривый, искрящийся шутками в сценах, изображающих фиктивную женитьбу Балалайкина на купчихе Фаинушке, язвительный, пропитанный ядовитой иронией на страницах, рисующих героев за выработкой «Устава о благопристойности», он перерастает в громкий хохот, когда Щедрин рассказывает «Сказку о ретивом начальнике», а в фельетоне о негодяе «Властитель дум» выражается в презрительном сарказме.

Юмористическая стихия пронизывает все элементы сюжета и поэтики романа. Она захватывает даже пейзаж, что является в русской литературе едва ли не свойством только одного Щедрина. Именно в «Современной идиллии» находим мы замечательные образцы щедринского сатирического пейзажа, неожиданно и остроумно сближающего явления политической действительности с явлениями естественного мира. В картину ненастной ночи включаются волки и урядники как единомышленники по истреблению «корней и нитей»; в описании утра восход «златоперстой Авроры» служит сигналом, побуждающим местного урядника приступить к выполнению своей обязанности; в признаках дня наступающей осени отме чаются «мириады пчел, которые, как чиновники перед реформой, спешат добрать последние взятки» (XV, 283).

«Современная идиллия» произвела сильное впечатление на Тургенева «полетом сумасшедше — юмористической фантазии».[404] Щедрину он писал в 1882 году: «Прирожденная вам vis comica никогда не проявлялась с большим блеском».[405] Гончаров, характеризуя впечатление, производимое щедринским юмором, вспоминал: «Читатель злобно хохочет с автором над какой‑нибудь „современной идиллией“».[406]

Одна из постоянных мишеней щедринского смеха — это разного рода официальные формулы, которыми идеологи реакции устрашают массы. К ним относится прежде всего формула о том, что революционеры и социалисты «потрясают основы» и тем самым угрожают всему обществу гибелью. Щедрин в «Современной идиллии» не упускает ни малейшего повода, чтобы поиздеваться над этой злонамеренной выдумкой мракобесов. Так, например, сатирик то ехидно замечает, что «унылый вид» означает «недовольство существующими порядками и наклонность к потрясению основ» (XV, 61); то, как бы между прочим, сообщает, что учителя Кубарева судили «за распространение в юношестве превратных понятий о супинах и герундиях, а равно и за потресение основ латинской грамматики» (XV, 80); то, характеризуя грабительский характер реформы 1861 года, поясняет, что помещики «устраивали крестьянские наделы (вроде как западни), имея при этом в расчете, чтоб мало — мальски легкомысленная крестьянская курица непременно по нескольку раз в день была уличаема в безвозмездном пользовании господскими угодьями, а следовательно и в потрясении основ» (XV, 272).

Смех Щедрина в «Современной идиллии» — это смех, выставляющий на позор «героев» политической и общественной реакции и возбуждающий по отношению к ним энергию общественного протеста, смех, выпрямляющий угнетенных и сковывающий угнетателей, смех, пробуждающий чувство стыда в людях, у которых еще не все человеческое потеряно.

«Современная идиллия», несмотря на свой фантастический колорит, опирается, даже во многих подробностях, на факты реальной действительности. В целом роман представляет собой убийственный памфлет на эпоху реакции. В нем Щедрин сделал множество язвительных выпадов по адресу официальных правительственных лиц, титулованных и Нетитулованных идеологов и холопов реакции. В романе ядовито пародируется «Свод законов» («Устав благопристойности») и придворная шпионско- террористическая организация «Священная дружина» («Клуб взволнованных лоботрясов»), высмеиваются царская бюрократия и суд, официальная и официозная пресса, разоблачается вся полицейская система самодержавия и т. д. Остро политическое содержание романа, печатавшегося в легальном журнале в годы свирепых цензурных преследований, обязывало сатирика прибегнуть к сложной системе эзоповской конспирации. По мастерству эзоповского иносказания рядом с «Современной идиллией» могут быть поставлены только «История одного города» и «Сказки». Но если в «Истории одного города» сатирика выручала прежде всего историческая форма повествования, а в «Сказках» — народная фантастика, то в «Современной идиллии», нацеленной непосредственно на политическую злобу дня, Щедрину потребовалась более сложная система художественной маскировки. Работая над романом, он не только мобилизовал весь свой прежний эзоповский арсенал, но и значительно усовершенствовал и обогатил его. Искусство эзоповского иносказания доведено в «Современной идиллии» до степени высшей виртуозности. С точки зрения стиля «Современная идиллия» представляет собой высокий образец интеллектуальной победы передового художника слова над реакционной политикой самодержавия в области печати.

Замысел «Современной идиллии» свидетельствует, что избранной для этого произведения формой повествования Щедрин решил, между прочим, поиздеваться над царской цензурой, отомстить ей. Из февральской книжки «Отечественных записок» за 1877 год цензура изъяла рассказ Щедрина «Чужую беду — руками разведу». Под впечатлением этого «цензурного переполоха» Щедрин в два вечера написал другой рассказ под названием «Современная идиллия», который и явился первой главой романа. Сообщая об обстоятельствах, вызвавших появление «Современной идиллии», Щедрин писал П. В. Анненкову 2 марта 1877 года: «Я несколько таких рассказов напишу, которые приведут самую цензуру в изумление» (XIX, 89). В осуществлении своего намерения сатирик достиг блестящего успеха. Не удивительно, что отдельные главы «Современной идиллии» вызвали к себе резко враждебное отношение цензурного ведомства. Это было вполне естественно. Удивительно другое, а именно то, что «Современная идиллия», являющаяся одним из самых резких выпадов против политики самодержавия, все‑таки проскользнула через препоны реакционнейшей цензуры периода 80–х годов.

Коснемся лишь некоторых, наиболее характерных особенностей иносказательной поэтики «Современной идиллии».

Во многих произведениях Салтыкова двигателями повествования выступают Рассказчик и его постоянный спутник и дружественный оппонент Глумов. Они олицетворяют типы либералов — приспособленцев и в этом качестве попадают под огонь сатирика. Вместе с тем Рассказчик и Глумов, находящиеся в состоянии тайной оппозиционности к политическому режиму, постоянно выступают представителями собственных взглядов Салтыкова, Большой литературоведческий интерес заключается как раз в противоречивой, двойственной функции этих персонажей в щедринской сатире, Они одновременно являются и объектом обличения, и своеобразным орудием обличения, служат проводниками собственных взглядов Салтыкова, передают его настроения, образуют в совокупности лирическое «я» автора, объективированное в двух персонажах. Поэтому диалоги Рассказчика и Глумова — это большей частью драматизированные монологи Салтыкова, способ наглядного, объективированного в образной форме, доведения взглядов и настроений писателя до читателя.

Рассказчик и Глумов играют также значительную роль в эзоповской системе сатирика, в сложной тактике обходов цензурных препятствий. И в этом смысле особенно показательна «Современная идиллия», где Рассказчик и Глумов выступают в качестве главных действующих лиц. Когда они действуют и говорят публично во имя восстановления своей «благонамеренной» политической репутации, получается картина пародийного саморазоблачения реакционной действительности и приспособленческой тактики перепуганного либерализма. Когда же они тайно, наедине, за закрытыми дверями обретают способность к фрондерству, проявляют признаки оппозиционности, то оказываются удобными в цензурном отношении псевдонимами сатирика, и последний вкладывает в их уста свои собственные слова, выражает через них свои собственные на- строенхш.

В 80–е годы — годы жесточайшей правительственной реакции — неоднократно прежде применявшаяся маска умеренного либерала оказывалась уже недостаточным, слишком прозрачным прикрытием. И вот в поисках выхода из самых затруднительных в цензурном отношении ситуаций сатирик в «Современной идиллии», а затем в «Сказках» прибегает к неожиданному и дерзновенному средству. Самые резкие свои нападки на политическую реакцию, на правящие верхи сатирик вкладывает в уста таких персонажей, которые в отличие от Рассказчика — либерала уже не имеют никаких точек идейного сближения с автором и потому не могут вызвать политических подозрений правительства.