Воин Заката - Эрик Ластбадер

Здесь по-прежнему царил беспорядок. Сталиг сидел на кушетке и сортировал таблички.

— Поосторожнее с ними, — заметил он, когда Ронин принялся убирать со стула целую кипу таких же табличек.

— И давно ты пользуешь ниров?

Целитель махнул рукой.

— А-а, они там, внизу, слишком много работают. Мы... — Сталиг попытался удержать на колене стопку табличек, но наконец не выдержал и побросал их все на пол. — Мы здесь, наверху, должны со всем разбираться и молчать себе в тряпочку, а если кто вякнет, так его тут же записывают в вольнодумцы. — Целитель отряхнул свои леггинсы. — Я уже слышал о заварушке на Сехне. Тебе сейчас только этого не хватало... Что случилось? Снимай рубашку.

Пока Ронин рассказывал ему о том, что произошло, Сталиг снял бинты и осмотрел рану.

— Идиот этот ученый, — с раздражением заметил он. — Конечно, ему тоже несладко приходится. Они сожгли все его книжки тому назад пару веков. — Сталиг осторожно смазал шов на плече Ронина. — Мои, впрочем, тоже, однако... Это кто тебя так обработал? — Он указал на плечо Ронина. — Мне здесь уже делать нечего, разве только повязочку новую наложить. И через несколько циклов ты и думать забудешь о том, что у тебя здесь вообще что-то было.

— Это К'рин.

Почему он об этом спросил, интересно?

— Мы заходили к тебе после Сехны, но тебя не было.

— Да, меня не было. Я тебе уже говорил, меня завалили работой и... — Целитель пожал плечами. — А даггамы были? То есть на Сехне?

— Были. Но ничего страшного. Просто составили протокол.

— Хорошо, — с видимым облегчением произнес Сталиг. — По крайней мере, Фрейдал тебя не вызывал.

Что-то в нем изменилось, подумал Ронин.

— Нет, он меня вызывал. С утра пораньше. В первую смену.

На лбу целителя выступил пот.

— Я же тебе говорил! Побери тебя мороз, я тебя предупреждал!

— Успокойся.

Сталиг уже наложил повязку, и Ронин встал.

— Он просто хотел сверить мои показания с отчетом даггамов. Да что с тобой?

Сталиг уселся за стол. Он был бледен как мел.

— Могу я тебя попросить об одном одолжении? Забудь о том, что вчера мы с тобой вообще куда-то ходили, ладно?

Он поднял глаза — слезящиеся и усталые глаза — и пристально посмотрел на Ронина. Со стола на пол упала табличка. Сталиг как будто этого и не заметил.

— Этого просто не было.

Воцарилась неуютная тишина. Сталиг сверлил Ронина взглядом, исполненным молчаливой мольбы.

— Я не могу.

— Мороз милосердный!

У целителя был такой вид, как будто Ронин его ударил. Лицо его вдруг исказилось, и он рухнул плашмя на кушетку. Его губы дрожали. Ронин достал вино и, опустившись перед Сталигом на колени, заставил его выпить.

— Я хорошо тебя знаю, — прошептал доктор, слегка успокоившись. — Я сделал все, что мог.

Казалось, он разговаривает сам с собой.

— Сталиг, — произнес Ронин как можно мягче, — ты должен мне помочь. Я хочу поговорить с Борросом.

— Ты хочешь, чтоб я помог тебе умереть? — Голос целителя был едва различим.

— Я вовсе не собираюсь умирать, — спокойно возразил Ронин.

Он хотел, чтобы Сталиг понял.

— Это может быть очень важно. Для всего Фригольда. Помнишь наш разговор?

Доктор внимательно посмотрел на него.

— Зачем тебе это нужно?

Ответ уже не имел значения, потому что аргумент Ронина сработал.

Так что Ронин лишь молча пожал плечами.

— Но ведь должна же быть какая-то причина!

— Я и сам толком не знаю.

Старик вздохнул и покачал головой:

— Я так и знал...

Он встал и добавил, повернувшись к Ронину спиной:

— Приходи после Сехны. Мне нужно еще раз взглянуть на твое плечо.

Ронина вдруг охватило щемящее, горькое чувство утраты.

— Сталиг, я...

Целитель махнул рукой:

— Осторожнее там. Не свали мне таблички.

* * *

— Войдите.

Однако никто не вошел. Вкрадчивый стук повторился. Ронин отставил бокал с вином, встал и открыл дверь. На пороге стоял, понурившись, Г'фанд. У него на груди под рубашкой Ронин заметил повязку.

— Я... — Ученый откашлялся. — Я не помешал?

— Нисколько. Я как раз думал о...

— Если я не вовремя, я могу...

Ронин коснулся его руки:

— Проходи.

Но Г'фанд как будто врос в землю, и Ронину пришлось буквально втащить его в комнату.

— Садись.

Ронин взял со столика кинжал и протянул его Г'фанду.

— Я как раз собирался вернуть тебе эту штуку.

Г'фанд отпрянул:

— Я даже видеть его не хочу! — воскликнул он в непритворном ужасе.

Ронин положил кинжал на пол.

— Может так получиться, что когда-нибудь он спасет тебе жизнь.

Г'фанд разрыдался, закрыв руками лицо. Ронин налил ему вина и поставил бокал рядом с кинжалом. Г'фанд наконец успокоился и отнял руки от лица.

— Мне так стыдно, — выдавил он.

Ронин уселся напротив.

— Мне тоже.

Г'фанд поднял голову. Глаза его вновь заблестели.

— Тебе?! Но тебе-то чего стыдиться?

— Я меченосец. И, как ты верно заметил на Сехне, я учился у Саламандры.

Щеки Г'фанда залились румянцем.

— Я у него многому научился, — продолжал Ронин. — Узнал много хитрых приемов, неизвестных другим меченосцам. Видишь ли, я едва тебя не убил... вот этими вот руками.

Г'фанд как завороженный уставился на руки Ронина.

— Но я думал, вы деретесь только на мечах и кинжалах.

— Искусство битвы, оно очень древнее. Существует немало различных техник.

— Да, я понимаю. — Г'фанд опустился на колени. — Ронин, прости меня. Пожалуйста.

— Забери свой кинжал, только спрячь подальше.

Ученый провел ладонью по лицу.

— Я хочу, чтобы ты понял, почему...

— Г'фанд, я знаю, что ты нападал вовсе не на меня.

На лице ученого отразилась самая разнообразная гамма чувств: удивление, облегчение, недоумение.

— Но откуда ты знаешь? Я тогда сам не соображал, что делаю.

Ронин улыбнулся.

— Ты был чем-то очень расстроен... и то, что ты там нам наговорил, к этому отношения не имеет. Тебя гнетет что-то другое.

Ученый опять покраснел.

— Я твой должник.

Он замолчал, сосредоточенно изучая содержимое своего бокала. Потом взял его в руки и отпил глоток. Сейчас разговор для него был важнее, чем выпивка.

— Я тебе кое-что расскажу, — решился он наконец. — Хотя для меня это будет непросто. Было время, когда я ужасно тебе завидовал. Я мечтал стать меченосцем, но у меня не было никаких шансов. — Г'фанд усмехнулся немного нервно. — Я для этого слишком мелкий. — Ученый поднес к губам бокал и судорожно глотнул, как будто его насильно заставляли пить. — Я безумно хочу узнать, как мы стали такими, какими мы стали, и что было до нас. Наши предки... это были великие люди. Они построили эта машины... такие громадные и ужасные.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});