Иллюзии ночей - Вероника Черных

В кармане нашла мятые купюры и – ур-ра-а! – паспорт. Поспешно открыла, прочитала: «Дмитрий Павлович Морозов» и год рождения.

Н-да-а… помладше меня будет. Но ненамного, всего на четыре... ладно, на шесть лет. Ну, и что? Возраст не главное. На Пугачёву взгляните, которая в пятьдесят пять с тридцатилетним живёт – и ничего, все довольны! Я спрятала паспорт «подарка» в тайное местечко рядом с моим документом. Спит моя душечка? Принагнулась, пригляделась: спит, моя зазнобушка, спит, моя заинька, похрапывает.

Взяла радиотелефон, набрала номер Рамзият. Хоть и рано, а дело срочное. Десять долгих гудков, и трубку сняли. Зевающий сонный голос протянул:

– А-алль-о-о…

– С Новым годом, Рамзият, – негромко начала я проводить в жизнь мою мечту.

– С Но-овым… Это кто?

– Да я же, Жанна Панюшкина!

– А, Жанна… привет тебе. С Новым годом.

Наконец-то проснулась.

– Рамзият, ты мне поможешь? – вкрадчиво проворковала я.

– Помогу. Только не деньгами. – согласилась добросердечная Рамзият.

– Я решила выйти замуж, – выдала я.

Молчание.

– Очень хорошо, – осторожно похвалила Рамзият. – Надеюсь, муж не я?

– Шутишь?! За мужика, конечно! Не хватало мне в эту гадость вляпываться! Я настоящая женщина, не всякая там лесбиянская мразь, мне нужен настоящий мужик!

В трубке послышался вздох облегчения.

– Просто у меня шапочная знакомая стала умолять зарегистрировать свой брак с какой-то тёткой из столицы. Представляешь?! Я чуть под стол не полезла!

– Под какой стол? Где?

– Да в ресторане. Юбилей там у дальней родственницы был. Лучше бы не ходила. Извращенцы. Я читала в христианской Библии, что все они прокляты. Вот и правильно. Нечего против природы переть…

Я с досадой прервала разгорячившуюся подругу, не вовремя решившую пофилософствовать:

– Рамзия-ат! Ближе к моему делу.

– Ладно, ладно. Итак. Где ты его откопала, красавца?

Скажешь правду, что Дед Мороз подарил, сумасшедшей назовёт… придётся соврать.

– На лестнице нашла. Пьяный был. Но краси-и-ивы-ый!.. – восторженно рассказала я.

– Пьяный и... красивый?

В голосе Рамзият явственно послышалось сомнение.

– Да! – раздражённо сказала я. – Пьяный и красивый! И я ему тоже понравилась! Вот так!

Рамзият помолчала. Примирительно сказала:

– Я разве спорю? Пожалуйста. Пусть пьяный и красивый, и ты ему тоже понравилась. Так я-то тебе зачем?

– Сочетать, – смущённо пролепетала я.

– Чего? – не расслышала Рамзият. – Сосчитать? Что тебе сосчитать?

– Да не сосчитать, а со-че-тать!!! Глухня. И мне по быстрому, без шумихи.

– Свадьбу?! Без шумихи?! По быстрому?! – изумилась Рамзият.

Подумала и убеждённо произнесла:

– С ума сошла.

– Ничего не сошла.

Я помялась: очень уж не хотелось говорить правду. Но не скажешь – не поможет.

– Боюсь, что, когда он опомнится, то не захочет жениться.

Рамзият протянула понимающе:

– А-а-а… Тогда ладно. Неси паспорта, я тебе дам бланк заявления, а квитанцию в сбербанке оплатишь. Только это, сама понимаешь, не совсем законно. Помалкивай там везде. И всегда. А то знаю я нас, баб.

– Я молчок! Могла бы и не предупреждать.

– Ну, пока. Жду.

– Пока. Иду.

Я вернулась к «подарку» от Деда Мороза. Крошечка моя, поросёночек ты мой, страусёночек…

Тут моё сокровище задвигалось и разлепило сонные осоловелые глаза. Ой, какие они синие!

– Здравствуй, котёночек, – заворковала я, – здравствуй, медвежоночек, выпей, сладенький, закуси, да поспи ещё, сколько пожелаешь. В туалет хочешь?

«Котёночек» промычал что-то и попытался подняться. Я бросилась к нему, с готовностью плечо подставила. Отвела его, куда душа просила, подождала за дверью, с замиранием сердца прислушиваясь к чужому присутствию в моей ванной комнате. Вышел – отвела обратно. Сел, выпил, закусил, посидел, пялясь в телевизор, который я тут же включила, и снова – бряк на бочок! Спит.

Весь день я ходила на цыпочках, любуясь на великолепный мой «подарочек» и едва веря, что он навсегда останется у меня. Главное – он здесь, а я уж расстараюсь его не выпустить!

Несколько раз Дмитрий Павлович вставал, ходил в туалет по нужде и курить. Он было хотел выйти дымить в подъезд, но я же не дура какая! Вдруг сбежит в одних трусах! Мужики – известные трусы. А пьяному и мороз, и высота, и ямы не страшны!

И отравлялся дома.

Ну, ничего, вот женится, тогда примусь за его воспитание. Мужики-то, в основном, как собачки: приручить сумей, и он от тебя ни на шаг, ни на два, и на другую не посмотрит..

Покормлю, водочкой напою со снотворным (капелюшечку самую), и он, живчик мой, захрапит, засопит, горя не узнает.

Шестого января я принимала дорогих гостей, согласившихся принять участие в строительстве моего счастья: Рамзият с документами и пару-тройку коллег с работы с мужьями. Рамзият водрузила на мою голову свою старую фату, и в торжественной интимной обстановке расписала нас!!!

Мой «подарочек» даже выдавил из себя «Да» в ответ на известный вопрос. Счастье-то какое! Спасибо тебе, Дед Мороз! Гости поели, похвалили, поздравили, уползли, с трудом переваливаясь от съеденного; конечно, я уж расстаралась на собственную свадьбу нажарить, напарить!

Остались мы одни. Свидетельство о браке положила на видное место. Хочу в рамку вставить и на стенку повесить. Кольца я приобрела накануне на деньги «подарка» и теперь пела и замирала от счастья, разглядывая их на своей и на его руке. Неужто всё это происходит со мной?!

Погасила свет, прилегла рядом… и вскоре случилась в моей жизни первая официальная брачная ночь. Ах, как это трогательно: быть с мужем! Это совсем не то, как быть с сожителем: с этим всё происходит пресно, банально и чувствуешь себя несколько виновато. А с мужем – это…. симфония!

Ну, и что, что он был полупьяный-полусонный? Ну, и что?!

Вот только скоро на работу… Всё равно ведь протрезвеет, а то ж помрёт ненароком от передозировки спиртного. А я вдовой становиться не собираюсь! Ну, решу что-нибудь за оставшиеся три дня. Как бы узнать, где он работает?

– Я где? – уставился на меня хмуро мой муж восьмого января в полдень.

– Дома, ненаглядный мой, дома, – проворковала я, хлопоча возле него с тарелками и выпивкой. – Кушай, моё солнышко, кушай, мой дорогой Рэмбо!

Муж смерил меня застывшим во времени взглядом и вдруг испугался:

– Ты что за ведьма?!

Пришлось не обидеться, а проглотить и улыбнуться. Мне предстояло объяснение. Только бы не убить словом! Вдруг он слабенький на голову и помрёт на месте, узнав, что мне подарил его Дед Мороз? Не всегда, между прочим, правда правильно влияет на голову. И не всегда видные мужики сильнее духом захудаленьких. Уж я-то знаю!

Накрасилась, надушилась, завилась, приоделась – ах, какая красотка! Полюбовалась на себя в зеркало. Разве можно отказаться от такого чуда? Взглянет на меня разлюбезный мой «подарок» от Деда Мороза, сердцем изойдёт, от восторга рухнет мне в ноги, обнимет за колени, осыплет розами, поднимет на руки, зацелует, зацелует, зацелует…

В самом радужном настроение я залепетала, накладывая в тарелку жаркое:

– Кушай, Митенька, кушай да выпей за своё здоровье!

Митенька, хмуря широкие брови, оглядел мои апартаменты.

– Где я? – повторил он заплетающимся языком.

– Дома, дома, Митенька.

Я улыбалась мужу во весь рот. Как хорошо, что месяц назад я закончила лечить зубы и на пеньки поставила коронки! Теперь могу запросто, без стеснения, показывать зубы встречному-поперечному.

Надеюсь, он оценил мою здоровую улыбку?

– Где дома? – переиначил муж Морозов.

– О! На четвёртом этаже, голубь мой ненаглядный! – юлила я изо всех силёнок. – Голодный небось, сладенький мой? Кушай, кушай, я тебе мясо приготовила, салаты. Борщ хочешь? Пирог? Ватрушки?

Дмитрий Павлович Морозов пялился на меня совершенно, казалось, обалдело. Я стала пихать ему в рот ложку салата. Он, всё так же обалдело, но послушно открыл рот и зажевал ингредиенты, заправленные майонезом. Затем – вторую ложку, и третью. Затем я опрокинула в него водочки, потом жаркое подала и остальное. И всё ворковала, нашёптывала, глазками посверкивала, зубы вылеченные показывала. Изо всех сил обаять пыталась.

Уж не знаб – обаяла до самого дна или до половины, потому что Дмитрий Павлович вытер рученькой пухлые свои зубы и засел в туалете. Я быстренько со стола убрала, макияж подправила, постельку перестелила, эротику в DVD поставила, включила с тихим-тихим звуком.

Муж плескался в душе полчаса. Ну, всё. Выйдет трезвым. Хорошо, хоть чистым. И сытым. Всё же съел много, как напахавшийся в поле мужчина.

Вдруг стук. Подлетела.

– Что, Митенька?

– Одеть-то что?

– Ой, сейчас, ласточка, подам.

А у меня для таких редких случаев, как визит мужика с ночёвкой, был предусмотрен шикарный махровый чёрно-красно-белый халат с поясом. Я его и притащила, сунула ему в щелку. Хотя – чего теперь ему стесняться? Видела его уже в полной красе, осязала.