На 127-й странице. Часть 2 (СИ) - Крапчитов Павел

Цыганка крепко держала Терезу за руку и твердила:

— Не нужен он тебе. Не нужен.

— Почему? Аристократ? — спрашивала Тереза.

Цыганка только хмыкала в ответ:

— Не нужен и все!

— Но почему?

Этот диалог, наверное, крутился в голове Терезы всю ночь, потому что, когда она проснулась, эти слова все еще были в ее голове:

— Не нужен он тебе. Не нужен!

— Но почему?

Сквозь тяжелые шторы уже пробивался утренний свет, и Тереза отбросила прочь остатки сна-наваждения. Отель, в который они приехали вчера, как остатки разбитой армии, оказался весьма приличным. Терезу поселили в большой комнате с широченной кроватью под балдахином, с москитной сеткой, которую при желании можно было опустить и закрыть всю постель. В номере была большая гардеробная, в которой Тереза развесила свои кофты, юбки и немногочисленные платья. Пусть отвисятся! Потом легче будет гладить. Также в номере была большая ванная комната с ватер-клозетом. В ней стояла большая медная глубокая чаша, а из такого же медного крана текла вода, стоило только покрутить вентилем. После корабельной каюты все казалось большим, просторным и напомнило Терезе ее родной дом в усадьбе на Юге.

Тереза встала, накинула на себя легкий халат, раздвинула шторы и открыла дверь на лоджию. Комната тут же наполнилась звуками моря и ароматами тропических растений, а открывшийся вид сразу приковывал взгляд. Отель стоял на склоне горы, на естественной террасе, поэтому был выше домов на набережной. Это позволяло любоваться изумрудной бухтой с многочисленными кораблями в ней, которые отсюда казались игрушечными.

Тереза снова ощутила себя в безопасности. Словно она пересела с одного корабля на другой. Раньше корабль назывался «Пасифик», потом — «Звезда Востока», а теперь называется «Палас отель». При желании можно было даже представить, что движутся не корабли в бухте, а движется ее «корабль» «Палас отель», а корабли в бухте на самом деле стоят.

Тихое утро, морской воздух, красивая картинка перед глазами, воспоминания о детстве … Настроение у Терезы было чудесное. Она больше не вспоминала ночной сон. Девушка достала из дорожного саквояжа блокнот, карандаши, села за небольшой столик, также имевшийся в комнате, и в течение часа работала, время от времени поглядывая в окно.

Сцена 29

На «корабле» «Палас отель» оказалось даже удобнее, чем на настоящих кораблях. Вместо капитанского салона — обычный ресторан, куда можно было прийти в любое время. Из большого и полутемного зала ресторана можно было выйти через решетчатые двери на лоджию, где также стояло несколько столиков. Тереза села за один их них. Тут же подошел китаец-официант, в восточном одеянии. Светлые штаны и такого же цвета туника ниже колен. Блестящие черные волосы были стянуты в пучок на затылке. Официант говорил вполне на приличном английском языке. Тереза сделала заказ.

В след за официантом к столику Терезы подошел другой слуга с опахалом из перьев неизвестной птицы на длинном бамбуковом древке. Это немного нарушало приватность приема пищи, но каменное выражение лица слуги превращало человека с опахалом просто в сказочный механизм. Такого можно не смущаться. Кроме того, движения опахала создавали легкий ветерок, который приятно освежал лицо Терезы.

«Рикши, паланкин, опахало,» — подумала Тереза. — «К чему еще я привыкну здесь?» Она достала блокнот и продолжила записи.

Утром Терезе постучали в номер. На пороге стоял китаец, одетый примерно также, как и официант в ресторане.

— Я есть ваш слуга, — сказал китаец с поклоном. — Если вы хотеть, то я принесу чашка кофе.

Тереза немного смутилась, увидев мужчину, но быстро справилась со стеснением. Все же это был слуга, а значит не совсем мужчина. К тому же у Терезы было хорошее настроение.

— Да, я хотеть чашка кофе, — серьезно сказала она. — Принесите, пожалуйста. И еще круассан.

Слуга ушел.

«Интересно, понял он про круасан или нет?» — подумала она. — «Что он принесет в качестве круассана?»

Но она зря волновалась. Кофе оказался превосходным, а круассан — воздушным. «Корабль» «Палас отель» ей определенно нравился.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

«Я становлюсь настоящим гостиничным обозревателем,» — подумала Тереза, откладывая записи и принимаясь за еду, которую принесли.

Посетителей в ресторане было мало. В глубине большого зала Тереза заметила Генриха, воспитанника Деклера, который в одиночестве сидел за столиком и что-то грустно ковырял в тарелке.

«Что-то самого воспитателя не видно,» — подумала Тереза. — «Наверное, занимается воспитанием кого-то другого». В голове, само собой, возникло изображение огромной, как и у нее в номере, постели, но Тереза сразу же оборвала полет своего воображения. Ей стало стыдно за свои мысли. Тереза занялась остывающей яичницей с беконом, а ее настроение немного ухудшилось.

«Сама виновата,» — подумала Тереза. — «В тарелку надо смотреть, а не по сторонам».

Сцена 30

После завтрака Тереза расположилась в фоей гостиницы. Она разглядывала свежие местные газеты. Писали о возможной забастовке рабочих докеров.

«Ну надо же!» — подумала Тереза. Южное море, тропическая растительность, слуги-китайцы — все это мешало осознать, что Гонконг — это просто кусочек Великобритании. Если в Великобритании могут быть забастовки, то почему в Гонконге не может их быть? Да, могут. Но все равно это казалось необычным. Таким же необычным было бы, если бы в ее сказке про Элли… «Да, да, это уже и моя сказка,» — призналась себе Тереза.

В общем, пока ее разум отказывался признавать Гонконг европейской страной, мешал окружающий восточный колорит.

— Прошу прошения, мисс Одли, — ее раздумья прервал молодой китаец.

Он был одет в приличный европейский костюм, через плечо на длинном ремне у него висел небольшой портфель, а в руках он держал шляпу.

— Я журналист из «Гонконг обзервер». Наша газета выходит раз в неделю. Вы, как раз, ее читаете, мисс Одли. Не могли бы вы дать мне интервью? — журналист протянул ей свою визитку.

«Вот еще одна необычность,» — подумала Тереза. — «Слуга-китаец в восточном наряде и опахалом — с ним все понятно. А что делать вот с этим? Когда перед тобой стоит узкоглазый и желтолицый, хорошо одетый молодой человек и на хорошем английском говорит, что он журналист? Я не расистка, но ведь это необычно!»

Терезе, который раз за это утро, стало немного стыдно за свои мысли, поэтому она с преувеличенной готовность ответила:

— Да, конечно, присаживайтесь. А о чем вы собираетесь писать?

— Наша газета еженедельная, — сказал китаец. — Поэтому мне поручили сделать аналитический материал о возросшей роли женщин в обществе. Я хотел бы в него включить и вашу историю.

На пресс-конференции в Йокогаме ей задавали вопросы. Подразумевалось, что она только отвечает, но ей порой тоже хотелось задать встречный вопрос. Тогда сделать этого не получилось. Теперь она был с журналистом из «Гонконг обзервер» одна, разговор шел с глазу на глаз, и Тереза решилась.

— Думаете читать про меня будет интересно? — спросила Тереза.

— Конечно, мисс Одли, — не задумываясь, ответил журналист. — Во-первых, вы великолепный журналист. Во-вторых, вы прекрасный филолог. Ваши статьи написаны на таком прекрасном английском.

«А кому-то мой английский не нравится,» — подумала Тереза, вспомнив, как Деклер постоянно просил писать сказку про Элли, как можно проще. — «Прилагательные мои ему не нравятся!»

— В-третьих, ваше кругосветное путешествие — это просто чудо! — продолжал восхищаться журналист-китаец.

— Но ведь я не одна такая, — поспешила добавить Тереза. Уж слишком сильно ее нахваливал человек из «Обзервера», не смеется ли? — Есть же еще журналистка из «Нью-Йорк пост»?

— Не хочу вас расстраивать, мисс Одли, — сделал грустное лицо китаец. Оно у него вышло таким плаксивым, что Тереза едва сдержалась, чтобы не засмеяться. — Кажется, Ева Полански утонула при переходе через Ла-Манш.