Гордое сердце - Поттер Патриция

— Миссис Мэннинг, — негромко позвал Маккензи.

Как он догадался, что она не спит? Сверхъестественные какие-то способности. А голос такой мягкий! Она затрепетала.

— Миссис Мэннинг! — повторил Маккензи, и на этот раз в его голосе послышался металл.

Эйприл нехотя поднялась, потеплее закутала Дэйви.

— Да? произнесла она сдержанно.

Подумать только, голос повысил!

— Да, мистер Маккензи, — добавила она предупредительным тоном, как и подобает пленнице.

— Мы пробудем здесь пару дней. Вам и ребенку надо как следует отдохнуть. — Он помолчал.

Эйприл перехватила его взгляд. Чувствовалось, что он хочет сказать нечто важное.

— Не бойтесь, я не обижу вас. Я… — Маккензи замолчал, подыскивая слова.

Молчала и она.

— Та девушка, ну помните… Эллен, — выдавил он наконец, — я и пальцем не тронул ее.

Нелегко далось ему такое признание. Она это поняла, как и то, что он не из тех мужчин, которые извиняются или оправдываются, пытаясь что-то доказать.

— Я знаю это, — убежденно сказала Эйприл.

На его лице проступило изумление.

— Как же, помню я эту Эллен, — продолжала Эйприл, — успела разглядеть. Вашей вины в том, что случилось, нет. Между прочим, Дэйви прекрасно разбирается в людях, да и мой отец тоже.

— То есть как? Ваш отец?..

— Он упоминал о вас в письме. Он ценит вас.

— Ценил, — усмехнулся Маккензи. — Теперь вряд ли.

— А что, если нам вместе отправиться прямо в форт Дефайенс? Отец постарается разобраться во всем. Мы будем бороться, все должно быть по справедливости. Отец сразу поймет, что Эллен солгала.

— Но я ведь убил сержанта! — сказал Маккензи и вздохнул.

— Вы защищались, разве не так?

Он пристально всматривался в ее лицо. Неужели она на самом деле верит ему? Верит, несмотря ни на что?

— Нет, миссис Мэннинг. Оставим эту тему. Там меня ждет смерть. Террелл, Эллен… Белые всегда правы! Кто поверит мне, полукровке?

— Я не побоюсь рассказать, как издевался над вами Террелл.

— Да разве это разжалобит их? Эх, не знаете вы жизни, миссис Мэннинг! — Он помрачнел.

Но Эйприл решила стоять на своем:

— Мой отец…

— Ваш отец тоже белый. Цивилизованный человек… — Маккензи усмехнулся. — Наверняка поверит этим… и будет счастлив видеть меня на перекладине.

Дэйви пошевелился. Они замолчали, глядя друг на друга.

«Все, хватит об этом! » — решил Маккензи, а вслух сказал:

— Берите рыбу, вот галеты.

Эйприл с сочувствием смотрела на него и молчала.

— Необычная вы женщина, миссис Мэннинг, — прервал он затянувшуюся паузу. — Вы что же, вот так всегда — держите себя в ежовых рукавицах, никогда не жалуетесь?

— Да нет! Жалуюсь, когда невмоготу. Но только какой в этом смысл? Знаете, зовите меня просто Эйприл. Ведь мы, по-моему, успели подружиться.

Маккензи растерялся. Такого поворота событий он никак не ожидал.

— Эйприл[1]… — неуверенно произнес он. — Ваше имя очень подходит вам. Середина весны, время надежд…

Он тут же отвел взгляд. «Ну вот, жалеет о минутной слабости! » — подумала она.

Глава седьмая

Лучи восходящего солнца осветили вход в пещеру, скользнули внутрь, добрались до уголка, где крепким сном спали Эйприл с сыном.

Эйприл… Да нет, для него она — миссис Мэннинг, размышлял Маккензи. Она нравится ему. Но пусть лучше не ведает о том, как страстно жаждет он обнять ее, прижать к сердцу, зарыться лицом в густые золотистые локоны, сейчас заплетенные в косу.

Раньше он не знал, что это такое — прикоснуться к чужой жизни и подарить радость, например, ребенку. Стоп, Маккензи, уймись! Он быстро поднялся, подбросил хворосту в огонь и пошел ловить рыбу. «Что могу дать я, смертник, ей и ее сыну? » — думал он, шагая к ручью.

Эйприл разбудил громкий шепот сына: — Мамочка, проснись! Маккензи ушел!

Она обвела взглядом пещеру. Костер не погас, значит, ушел совсем недавно. Вещи на месте, аккуратно сложены у входа. Чисто… Какой молодец этот Маккензи! Навел порядок в их временном пристанище. А она отдохнула, ломота исчезла. Сама, наверное, растрепа растрепой.

Отыскав в седельном мешке мыло и расческу, Эйприл скомандовала:

— Дэйви! Подъем!

Укутавшись в одеяла, они пошли к реке умываться.

Воздух был свеж и прозрачен. На ярко-синем небе ни облачка. Тишина и покой. Эйприл казалось, что они одни на всем белом свете. Вопреки здравому смыслу она ощутила прилив радости. Все вокруг так безмятежно… Солнце бросает в воду золотистые снопы света, пурпурные горы величаво вздымают свои вершины. Какая гармония!

— Мама! Смотри! — раздался восторженный голос Дэйви. — Кактус! Называется индейская смоковница. Из него можно добывать воду. Маккензи сказал!

«Тяжелое будет с этим Маккензи расставание», — подумала Эйприл, умывая сына. Поеживаясь от холода, она разделась и быстро ополоснулась. Выстирав трусишки и рубашки Дэйви, развесила их сохнуть на кустах. Закутав его в одеяло, села рядом.

— Слушай, сынок. В давние времена жили в далекой стране принц и принцесса…

— Мамочка, — прервал Дэйви, — а принц был как Маккензи, да? А принцесса — как ты?

Она засмеялась, представив себе Маккензи в средневековых латах, убивающего копьем дракона.

— Кажется, принц был очень похож на Маккензи!

Забыв обо всем, они не услышали его бесшумных шагов. А он остановился и стал слушать, замерев…

Когда Эйприл вернулась с сыном к пещере, оттуда на нее пахнуло ароматом кофе и жаркого. Господи! Маккензи готовит завтрак, а она выглядит кое-как. Волосы в беспорядке, мокрое платье облепило фигуру. Ужас!

Эйприл и предположить не могла, что такой она нравилась ему еще больше.

— Маккензи, я взяла ваше мыло. Ничего?

— Берите все, что вам нужно, миссис Мэннинг, — ответил он сдержанно, хотя сердце тотчас пустилось вскачь.

Опять этот тон! Миссис Мэннинг, миссис Мэннинг…

— Эйприл, — поправила она, оторвав взгляд от его напряженного лица.

А Маккензи увидел, как ее глаза повлажнели, отчего синий цвет зрачков стал лиловым. Эти глаза обезоруживали его. Он попытался взять себя в руки. Не зарывайся, Маккензи! — приказал он себе. Думай только об их благополучии. У тебя нет будущего, а у них оно должно быть. Если с ними что-то случится, ты себе этого никогда не простишь! Проглотив ком в горле, он направился к выходу из пещеры. На ходу оглянулся. Избегая встретиться с Эйприл взглядом, сказал:

— Нет, для меня вы — миссис Мэннинг!

Ну хорошо, пусть будет так! Раз не хочет сокращать дистанцию — не надо! Будто ее имя способно высечь в нем искру, электрический разряд… Может, остерегается ее? Как хочется, чтобы он ее обнял…

— Мамочка, я есть хочу. — Дэйви потянул ее за руку.

— Завтракайте, — сказал Маккензи. — Я пойду оседлаю лошадей. Скоро мы уезжаем, а мне нужно кое-куда съездить.

Прихватив ружье, он вышел.

Вскочив в седло, Маккензи пришпорил коня. Тот понесся галопом, а ему хотелось кричать от радостного возбуждения. Желание переполняло его. Кровь молоточками стучала в висках. Он мчался, забыв о времени. И только когда на холке коня сгустился белыми хлопьями пот, натянул поводья и спешился. Похлопав животное ладонью по крупу, медленно повел его. Пусть отдохнет. Ему тоже надо прийти в себя. Его друзья — лошадь и волк. Других иметь не дано. К чему несбыточные мечты о новой жизни? Его удел — вечная борьба за выживание. Конечно, это несправедливо и больно. Но до конца дней он не волен в своих желаниях.

Маккензи вздохнул. Итак, сейчас он поедет на ранчо к Эбертам. Они, его друзья, — замечательные хозяева, отличные фермеры и скотоводы. С Томом его связывает любовь к лошадям. Оба мечтают выводить новые породы. У Эбертов чудесные ребятишки — сын и дочь. Вот и отлично! Пускай приютят Мэннингов на пару дней. Только предварительно надо убедиться, что на ранчо все спокойно. А за Мэннингов пока можно не беспокоиться — ни одна живая душа не подозревает о существовании пещеры.