Реквием по мечте - Хьюберт Селби

Гарри и Мэрион спали на диване в объятьях друг друга. Музыка все играла, свет от лампы смешивался с солнечным светом, сочащимся сквозь закрытые шторы. В комнате царило спокойствие, которое не мог нарушить шум-гам улиц Бронкса, по которым ходили люди и ездили машины, грохоча и сигналя. Их кожа была влажной от духоты, но все равно ничто не тревожило их спокойный сон. Квартира и все, что в ней находилось, казалось, были изолированы от окружающего мира и словно отражали состояние находившихся в ней любовников. Иногда от проезжающего мимо грузовика тряслись стекла в окнах, полы и стены, однако эти звуки тонули в безмятежности, царившей в квартире; время от времени комочки пыли начинали танцевать в струящихся солнечных лучах, когда по квартире пролетал легкий сквознячок. Летнее солнце продолжало свой подъем, обрушивая каскады жары на город, и пот стекал по телам его жителей, пропитывая одежду насквозь, и они вытирали лица и обмахивались газетами, пытаясь пережить еще один чертов день, в то время как Гарри и Мэрион мирно спали в объятьях друг друга, забыв о реальности за пределами квартиры.

Сара еще раз проверила свой почтовый ящик после хорошего обеда, где она позволила себе немного больше латука. Вряд ли это можно назвать жульничеством — подумаешь, какие-то полтарелки латука, в любом случае все зависит от того, как отмерить порцию. Если просто наложить латук в мерную чашку, то там будет больше воздуха, чем салата. А Сара просто как следует примяла салат, чтобы между листьями не оставалось воздуха… примяла очень плотно, отчего на полчашки вышло полкочана салата. Ну и что! Сколько салата ни съешь, все равно сокрушатьто нечего. Она почти залпом выпила два стакана воды, потом постаралась убедить себя в том, что она наелась, но кого она хотела обмануть? Кто в такое поверит? Я вовсе не наелась. Я все еще очень голодна. Она снова посмотрела в книгу, и там было написано, что после двух дней (ДВУХ дней! Да вы просто издеваетесь!!!) ваш организм начнет поглощать собственный жир, и вы не будете чувствовать голод. Что-то не заметно. Книга также предлагала представлять себя в идеальных пропорциях и концентрироваться на этом, дабы избежать мыслей о еде, которые у нее, возможно, будут появляться (возможно? Это что, шутка?), — и она так и делала и снова видела себя в красном платье, с рыжими волосами и в золотых туфлях, такой zophtic, идущей по сцене, но даже это не помогало ей избавиться от чувства голода. Нет голода только потому, что я такая худая и красивая? Я не ем только потому, что я прекрасна? Она снова посмотрела в книгу… Не допив кофе, она вышла проверить почтовый ящик. Ничего. Вернувшись в квартиру, она встала посреди кухни, глядя на холодильник, чувствуя, как помимо воли начинает медленно, но верно клониться к нему, он ее словно гипнотизировал, и в то же время ей хотелось посмотреть, насколько она способна нагнуться, прежде чем упадет лицом в пол. Она наклонялась все ниже, пока резко не выставила руки, остановив таким образом грозившее падение, и ухватилась за холодильник. Вот этого мне не нужно. Она отвернулась от холодильника и пошла в ванную. Она взбила волосы и внимательно рассмотрела себя в зеркале. Конечно, они все еще не настолько рыжие, насколько ей хотелось, но явно рыжеватые. Цвет вроде морковного. Родственник рыжего, это точно. Завтра у нее еще один сеанс у Ады, И, возможно, после него волосы станут идеальными, хотя и сейчас все не так уж плохо. Может быть, ей стоит выйти на улицу погреться на солнышке — в ожидании почтальона. Пусть все посмотрят, какие красивые у нее теперь волосы. Она остановилась в дверях кухни, повернулась спиной, вызывающе кивнув холодильнику, взяла шезлонг и, довольная собой, вышла на улицу, по пути проверив почтовый ящик. Она присоединилась к остальным загорающим. У некоторых под подбородками были специальные отражатели, которые позволяли смотреть на яркое солнце. Сара чувствовала, как засияла на солнце ее при ческа и, слегка тряхнув головой, напряглась в ожидании первого комментария. Ада нам уже рассказала. Это восхитительно. Спасибо. Завтра мы сделаем их немного темнее. Чтобы сочеталось с красным платьем. А зачем темнее в таком случае? Сейчас они выглядят прямо как у Люси Болл. Нет, не совсем. Но скоро… Я сейчас на диете.

Одна из женщин слегка опустила свой рефлектор: Грейпфрут и салат — и тут же подняла рефлектор обратно. Женщины отвечали, держа глаза закрытыми и поворачивая лица к солнцу. А что за диета? Яйцо и грейпфрут Ай вей. Я как-то через такое прошла. Удачи тебе, куколка, Да все не так плохо. И сколько ты уже на ней? Целый день. Целый день? Сейчас только час дня. Ну и что? Целый день значит целый день. Я хочу похудеть. А вот моя Рози потеряла пятьдесят фунтов на раз. На раз? Что значит на раз? Вот то и значит. Фуф. Ты ее в ящик пропотеть посадила, что ли? Доктор. Он ей таблетки выписал. От них есть вообще не хочется. Ну и что в них хорошего? Кому это нужно — не хотеть есть? То есть я сижу и не думаю " рубленой печенке и бастурме со ржаным хлебом? С кусочком огурца и горчицей. И селедка. Селедка? Да, селедка. В сметане. С мацой. Еда. Когда солнце сядет за вон то здание, я поем, — она искоса посмотрела на солнце, — ну, может, через двадцать минут. Нельзя так говорить, когда кто-то на диете. Да ладно. Я украдкой съем еще салата. Думаю похудеть. Женщины так и сидели на своих придвинутых к стене раскладных стульях, повернув лица к солнцу и болтая, пока не появился почтальон. Сара сложила свой стул И поспешила за ним к дому. За ней последовала Ада и несколько других женщин. Голдфарб. Голдфарб. Я знаю, у вас есть очень важное письмо на фамилию Голдфарб. Сегодня мало писем, всего пара-тройка, не то что в начале месяца, когда приходят все эти счета. Но мне должно было прийти. Вот, есть тут что-то для Голдфарб, Сары Голдфарб, он вручил Саре толстый конверт. Ну, посмотрим. Открывай, открывай. Сара аккуратно вскрыла конверт, стараясь не повредить ничего внутри, и достала бланк анкеты, двухстраничный вопросник и конверт с обратным адресом, скрепленные вместе. Так какое шоу? Почтальон закрыл ящик, обогнул группку окруживших Сару женщин: всего хорошего, приятного дня — и, насвистывая, пошел по улице. Женщины кивнули, некоторые автоматически попрощались и тут же снова придвинулись к Саре.

Здесь не сказано, какое именно шоу. Что? А откуда ты узнаешь, какое шоу, если там ничего не написано? Они, видать, решат после того, как отправишь им анкету. И что за тайны такие? Ада взяла у Сары письмо, и Сара указала на параграф. Видишь? Ада кивнула, читая: «•• будучи продюсерским агентством для ряда телевизионных шоу со зрительской аудиторией, в том числе и тех, что находятся в проекте, мы бы хотели воспользоваться возможностью…» Куча слов и никакого смысла. Точно как в сериале. Завтра в это же время на нашем канале в следующей серии… Они засмеялись и вышли обратно на улицу, к своим стульчикам — погреться еще немного на солнышке, пока оно не скрылось за зданием. Сара пожала плечами и вернулась в квартиру — ломать голову над вопросами анкеты. Включив телевизор, она села в свое кресло и несколько раз прочитала вопросник, прежде чем пойти на кухню. Там она налила себе стакан чаю, стоя спиной к холодильнику, и села за стол заполнять бланк. По правде, Саре не так уж часто доводилось заполнять анкеты, но каждый раз поначалу эта задача казалась ей невозможной. Вот и сейчас. Она просто сидела спиной к холодильнику и пила чай, понимая, что скоро все начнет приобретать подобие смысла. Она искоса посмотрела на анкету, затем медленно передвинула ее на середину стола, пока та не оказалась прямо перед ее носом. Ну и что? Неужели какая-то бумажка испортит мне настроение? Вопросник? Ну давай, господин Умник, задавай мне свои вопросы. Ага. И это, по-твоему, вопрос? Да я на дюжину таких запросто отвечу. Она начала заполнять форму, аккуратно выписывая каждую букву. Имя. Адрес. Телефон. Номер страховки. Хех, легко, — и она заскользила от одного вопроса к следующему, потом вдруг остановилась. Ага, значит перешли на личности? Она покосилась на анкету и глотнула чаю. Хорошо, хочешь знать, так я скажу, — и она быстро вписала несколько цифр: дата рождения. Следующий вопрос был: возраст. Так я еще и посчитать за вас должна? Я, конечно, не Эйнштейн, но это я смогу сделать. Прочитав следующий вопрос, она сначала улыбнулась, потом засмеялась, потом пожала плечами, прежде чем написать ответ. Семейное положение: жду — не дождусь. Вдруг призом будет Роберт. Редфорд… или даже Майки Руни. Пол: мне бы кого-нибудь с мужским. Она хихикнула и, продолжая беседовать с анкетой коротко и ясно, отвечала на вопросы. Закончив, она несколько раз перечитала анкету, чтобы удостовериться в правильности своих ответов и в том, что ничего не пропущено. В таких случаях нельзя быть неряшливой или ленивой. Какие именно мечты сделает реальностью эта анкета? Куда это приведет? Ежедневно она видела по телевизору, как внезапно меняются жизни людей. Люди женятся. Сыновья возвращаются домой. Все счастливы. Она некоторое время посидела с закрытыми глазами, потом аккуратно сложила анкету по старым сгибам, положила ее в конверт с обратным адресом, заклеила его, прижав ладонью язычок конверта и подержав его так некоторое время, потом положила его на кресло и села на него для верности. Уж если и это не поможет, тогда не знаю. Она вызывающе посмотрела на холодильник: да кому ты нужен? — и пошла отправлять письмо. Несколько соседок сидело в тени. Она помахала конвертом: готово! Они вместе прошлись до почтового ящика на углу. Интересно, когда они ответят. А может, они пошлют тебя на неделю в Гроссинджерс — туда всех звезд отправляют. И я буду есть грейпфруты и яйца в Гроссинджерс? Женщины засмеялись. Их подругу Сару Голдфарб, с которой они знакомы вот уже лет двадцать, а то и больше, покажут по ящику. В жизни много печали и боли, но время от времени лучик света проникает в сердце, чтобы растопить твое одиночество. И вот, когда этот лучик засиял для их подруги Сары Голдфарб, его отблески падали и на них тоже, и они делили с ней надежду и мечты. Сара приоткрыла крышку ящика и поцеловала конверт на прощанье. Потом закрыла и снова открыла ящик, чтобы удостовериться, что конверт упал внутрь, и доверила свои мечты почтовой службе Соединенных Штатов.