Протоколы заседаний ЦК Партии социалистов-революционеров (июнь 1917 - март 1918) с комментариями В М Чернова - неизвестен Автор

Правая центровая часть прежнего руководства советской демократии не верила в прочность такого правительства, недооценивала растущую силу левой демагогии и переоценивала силу воскресающей правой контрреволюции. Быстрая ликвидация Корниловского мятежа представлялась ей счастливой случайностью, объясняемой лишь скверной организацией мятежа, негодностью руководства им. За благополучно миновавшей корниловской опасностью ей рисовалась идущая следом несравненно большая калединская опасность118, опасность всеказацкой Вандеи119. Для ослабления, умиротворения, разоружения этой опасности она считала необходимым найти цензовые, буржуазно-землевладельческие элементы, способные идти в ногу с революцией, если возглавляющая ее трудовая демократия прибегнет к мудрому самоограничению. Таким образом, по существу, правоцентровая советская группа должна была поддерживать коалиционные эксперименты Керенского. Но вера ее в Керенского, как в бескорыстно-идейного, надежного и удачливого носителя этой политики была подорвана: она уже боялась и его капризного импрессионизма120, и его выросшей самонадеянности, и его неразборчивости в преследовании поставленных целей. Ей надо было держать Керенского под непрерывным контролирующим давлением демократии; когда-то она для этого располагала послушным орудием в лице советов; ослабленная расколом центризма на правый и левый центризм и теряя почву в советах, она должна была заменить их чем-то новым, где влияние советов было бы сбалансировано присутствием более умеренных элементов. Демократическое совещание должно было дать им возможность свободно маневрировать, с одной стороны, сдерживая радикализм советов, а с другой стороны, усиливая давление на Керенского.

Таким образом, Демократическое совещание и выкроенный из него Предпарламент были проектированы как новая база, соответствующая новому правоцентровому руководству.

Советы отныне по составу своему годились как база лишь для нераздельного центризма, характеризуемого именами Церетели -- Дана -- Гоца -- Чернова, и даже с дальнейшим раздвижением его влево, до Мартова включительно. Оторвавшись от советской базы (и тем самым уступая ее большевикам), центризм сменился правоцентровой группировкой, вне которой оставался не только Мартов, но и Чернов, но которая зато раздвигалась вправо до Авксентьева включительно.

Демократическое совещание, однако, составом своим не оправдало надежд правоцентровой группы. Ход общих прений показал, что коалиционистские настроения сильно ослабели не только в советах. Из среды различных составных частей совещания подавались многочисленные проекты резолюций, общий дух которых был таков, что правоцентровая резолюция вряд ли могла рассчитывать получить приоритет и быть положена в основу дальнейшей проработки.

Делу не помогло и появление Керенского, который произнес с обычным пафосом речь, которая должна была служить опровержением толков о его поправении и морально обезоружить оппозицию заявлением, что Керенский сегодня же отдаст в руки совещания тяжелое бремя власти, если совещание не приемлет принципа коалиции, отвержение которой Керенский считает гибельным и без которой он никакого участия в правительстве не примет; Керенский пожал бурные аплодисменты приблизительно половины собрания; он смягчил недовольство другой половины, заявив, между прочим, что ему инкриминируют восстановление смертной казни на фронте121, а между тем он до сих пор еще не утвердил ни одного вынесенного армейскими судами смертного приговора. Удовольствуясь этим эффектом, Керенский немедленно после произнесения речи исчез, не принимая более никакого участия в заседаниях.

Не помогло и обдуманное, сдержанное и веское выступление Церетели, умело отграничившего правоцентровое большинство от полной ответственности за действия Керенского и даже сумевшего дать ему косвенное предостережение, говоря о демократии, которая сама виновата в том, что ее безграничное идолопоклонство приводит иногда к тому, что у ее представителей, стоящих у власти, кружится голова и теряется контроль над собой.

Чем ближе придвигался момент голосования, тем более гадательным становился его результат и тем более рискованным представлялось положение правоцентровой группы. Ища благополучного выхода, она в этот критический момент ухватилась, как за якорь спасения, за широкие прерогативы председателя совещания, своего единомышленника Н.С. Чхеидзе122.

Этот очень авторитетный и пользовавшийся всеобщим уважением человек заявил, что большое количество предложенных проектов резолюций очень затруднит и удлинит голосование о том, какой из них положить в основу резолюции совещания. Поэтому он прежде всего предлагает голосовать основной принцип: за или против коалиции? Это решение сразу упростит дело, автоматически устранив все резолюции, базирующиеся на ином решении, чем то, которое принято собранием. Раздались протесты. Одни заявляли, что абстрактные принципы голосовать нелепо, что вопрос о коалиции безотносительно к условиям и размерам коалиции -- фиктивный вопрос; другие -- что вся коалиционная проблема сводится к тому, с кем и какую можно заключить коалицию; и так как некоалиционным было бы лишь безусловное однопартийное правительство, которого никто не предлагает, то голосование "общего принципа" просто излишне. Горячность протестов объяснялась тем, что данный способ голосования связывал части собрания руки. Так, сторонники образования в данный момент более однородного правительства (левоцентровые элементы) в рядах самого ЦК партии социалистов-революционеров не имели права голосовать против коалиции вообще, ибо последние постановления ЦК, не настаивая на коалиции с партией к[онституционных] д[емократов], сохраняли идею искания других "коалициоспособных" цензовых элементов (в то время шла речь о возможности, с одной стороны, привлечения "белых ворон" из лагеря цензовиков персонально, как деловых фигур, а с другой, отвлечения индустриальной буржуазии от союза с землевладельческой, упрямо противившейся земельной реформе, и об образовании новой радикально-буржуазной партии под предводительством Некрасова и Терещенко); но им было трудно голосовать и за коалицию -- из опасения быть ложно истолкованными и дать повод думать, будто они за продолжение старой коалиционной политики. Однако председатель своею дискреционною властью123 устранил все возражения "к порядку голосования" и поставил на голосование: кто за и кто против? Было выставлено с разных сторон требование поименного голосования. Целый ряд левоцентровых делегатов, с Черновым во главе, вынужден был воздержаться, даже не объяснив мотивов своего воздержания и дав тем пищу для недоуменных толков и пересудов. Но они помнили постановление ЦК: "В случае несогласия с позицией ЦК допускается лишь воздержание от голосования без права его мотивировки".

Голосование кончилось, и оказалось, что, хотя и слабым большинством, но Демократическое совещание высказалось "в принципе" за коалицию. Правоцентровый президиум уже торжествовал победу и заявил, что настоящим голосованием вопрос исчерпан. Посыпался новый ряд протестов. Чернов от левоцентровых эсеровских элементов и Богданов124 -- от таких же меньшевистских заявили, что решение вопроса не только не кончено, но теперь только оно начинается. Раз "вообще" совещание хочет коалиционной власти, то теперь предстоит решить вопрос о границах коалиции, должны быть отмежеваны те элементы, "коалициоспособность" которых отвергается. И вот, в первую очередь они предлагают следующую резолюцию: партии к[онституционных] д[емократов], как партии, доведшей свои антирабочие, антикрестьянские, антисоциалистические тенденции до прямой поддержки контрреволюционного мятежа Корнилова, места в коалиции быть не может. После некоторого сопротивления президиума ему все-таки приходится поставить эту резолюцию на голосование, и она проходит большинством, значительно высшим, чем нашлось за "принципиальное" признание желательности коалиции. Потерпевшая поражение правоцентровая группа негодует: раздаются возмущенные заявления, что второе голосование противоречит первому, что они оба исключают друг друга и что надо считать их как бы не бывшими. Президиум совещается. Наконец, правоцентровая группа находит спасительный маневр. Чхеидзе заявляет, что президиум рассматривает первое голосование как принятие основной резолюции, а второе как принятие поправки к ней; теперь предстоит окончательное голосование резолюции вместе с поправкой. Новые протесты, на этот раз уже с противоположной стороны. Чернов заявляет, что никакой поправки не вносил, ибо поставленный на предварительное голосование вопрос -- кто за, кто против коалиции -- есть только вопрос, а вопрос -- не резолюция, к которой можно вносить поправки. Наконец, по общепринятым правилам ведения собраний, основная резолюция никогда не голосуется раньше поправок; может голосоваться лишь предложение положить эту, а не иную резолюцию в основу дальнейшего обсуждения, чего в данном случае не было, ибо президиум, несмотря на ряд заявлений, отказался следовать этим обычным путем. Требуют занесения в протоколы протеста против новой неправильности и произвольности в порядке постановки вопроса на голосование. Но президиум снова прибегает к своему дискреционному праву и ставит на голосование "соединенный" текст, по которому, собрание, высказавшись в принципе за коалицию, полагает, что по таким-то и таким-то мотивам кадетская партия должна остаться за ее пределами.