Слепой прыжок - Павел Балашов

— Макс… Когда тебе последний раз говорили, что ты именно тот, кто нужен?

— Веришь — нет, на собеседовании в Эствей. Это была именно та фраза, которую выдало мое нынешнее начальство после разговора со мной.

— Юморист. Ты же прекрасно понял, о чем я тебя спрашиваю. Когда у тебя последний раз была женщина?

— Ну, так сразу и не ответишь, я ж на часы не смотрел. Но, видимо, минут пять назад, вряд ли прошло больше.

— Ах ты, негодяй! Издеваешься над несчастной девушкой! А я тебе отомщу! Немедленно!

— Прошу прощения за занудство, как именно ты мне мстить собралась?

— Вот так! — И Елена, вскинувшись, оседлала любовника. — И вот так!

— А… О… О-о-о… Лен, я же… О, боже…

Им стало опять не до разговоров. Происходящее в каюте не касалось никого больше, и они с радостью восприняли изоляцию от остального мира, стремясь видеть, слышать и чувствовать только того, кто рядом…

Глава 3

Романтизм вреден для работы, поскольку романтичное отношение к вполне практичным вопросам приводит человека к неадекватной оценке стремлений и сил. Прежде всего, в рабочих вопросах важен профессионализм, а лирика хороша исключительно при танцах в клубе.

Приписывается И. В. Сталину

Утро началось в обычном рабочем режиме. Отто вышел из каюты, маясь головной болью, от которой не спас контрастный душ.

Ночь была откровенно дурацкая, после всех разговоров с Леоном ему снились звереющие колонисты, норовящие кого-нибудь отсепаратиздить, и подлые правительства, норовящие накинуть долговое ярмо на всех окружающих. При этом, что особенно подло, и те и другие норовили использовать для этого мозг спящего Лемке. Только правительства считали, что это новое здание парламента, а колонисты — что вместо мозга у Отто вычислительная машина. Не помогло Лемке и принятие контрастного душа, отчего настроение стало совсем преотвратным. Решив, что в его случае работа — лучшее лекарство, Отто сразу направился в медблок.

Посреди помещения блока расположились криобоксы с выжившими, снятыми с эсминца. Все три бокса весело перемигивались огоньками и явно напрашивались на внимание медика. Лемке внимательно прочитал отчеты аппаратов и пришел к выводу, что завтра можно будет доложить о готовности к пробуждению. А там пускай Макс решает, будить их или нет.

Дверь медблока открылась, вошел Кай Арро. Мрачный, вместо его обычного жизнерадостного настроения, и явно чем-то недовольный. Да и синяк на его физиономии переливался шикарными красками, явно оттеняя тоскливое настроение марсианина.

— Мистер Лемке, у нас есть что-нибудь антиотечное?

— Есть. Даже нескольких разновидностей. Решили избавиться от привета из Китая?

— Совершенно верно. Простите, мистер Лемке, а можно задать вам нескромный вопрос?

— Задавай, в чем проблема? Чем старина Отто может тебе помочь, Кай?

— Понимаете… Мне очень неловко… Как вы считаете, мистер Лемке, у меня есть шансы?

— Шансы? Какие шансы, Кай? В чем?

— Ну… Я про мисс Реньи, если вы можете меня понять, мистер Лемке…

— Ах вот оно что… Ох, Кай, вот, если серьезно, ты не пробовал сам с ней поговорить?

— Нет, что вы. Я вчера планировал попробовать, но из-за мисс Ци…

— Кай, давай договоримся? Ты перестаешь добавлять к именам свои «мисс» и «мистер», а мне становится гораздо проще с тобой общаться. И, пожалуйста, перестань обращаться ко мне во множественном числе, хорошо?

— Я попробую, Отто. Так лучше?

— Да, так гораздо лучше. Итак, из-за Ци ты вчера не поговорил с Еленой, так? А после того, как командир тебя опередил, ты переживаешь и подсчитываешь собственные шансы?

— Ну, вообще-то… Да.

— Так вот, Кай. Шансов на благосклонность Елены у тебя ни больше ни меньше, чем вчера. То, что она решила сегодняшнюю ночь провести с Максом, для тебя ничего не меняет. Поскольку я сильно сомневаюсь, что она или командир собираются провести вместе всю оставшуюся жизнь. Как минимум, этому не способствует обстановка в группе, а как максимум — я сильно сомневаюсь, что в планы Заславского входит создание семьи в параллели с работой. Он отставной военный, для него экспедиционная работа проста и привычна. А семья — немного другое все-таки.

— Но при чем здесь семья, мистер Лем… Отто? Ведь, даже если они просто решат остаток экспедиционного времени не коротать в одиночку в постелях, у меня все равно не остается шансов!

— Кай, дружище, давай рассуждать логически, а?

— ???

— Смотри. Мы все работаем тут почти три месяца, так?

— Так.

— То есть почти три месяца несчастная женщина коротала ночи одна, а ты даже не удосужился попробовать с нею поговорить, так?

— Так…

— И когда ты наконец решился, выяснилось, что она тоже решилась. Только вот не в твою сторону, так?

— Так. И о каких шансах после этого речь?

— А кто тебе сказал, что она осталась довольна ночью с Максом?

— Но ведь мне с ним даже равняться смешно! — Марсианин всплеснул руками. Жест этот оказался настолько трагическим в его исполнении, что Отто остро захотелось напоить молодого человека до бесчувствия, наговорить утешаюших слов. Наконец, дать ему понять, что жизнь не заканчивается на том, что одна, вполне конкретная, женщина не обратила на тебя своего внимания.

— Кай, да пойми ты, речь не идет о профессиональных или личностных качествах! Мы же не о любви говорим и не о семье. А секс не является той сферой деятельности, где вся командирская бравость и весь его военный и профессиональный опыт хоть чего-либо стоят. Он такой же мужчина, как и ты.

— Но предпочла-то она его!

— На вчерашний вечер — да. Но я не считаю, что вчерашний вечер является основанием для таких далеко идущих выводов. Она свободная женщина, пойми это. И, насколько я могу судить, весьма изголодавшаяся по мужскому обществу.

— А ты?

— Что — я? — Отто отошел на шаг назад от Кая. — Кай, я по мужскому обществу не голодаю. Я не по этой части. Я сугубо гетеросексуален, знаешь ли!

— Черт, — Кай рассмеялся весело и заливисто, — Отто, я не в этом смысле! Я хотел спросить, не является ли Елена для тебя тоже объектом притяжения!

— Уфф. Кай, ты извини меня, я, наверное, отвык от таких разговоров по душам. Нет, для меня — не является. Я вообще на работе асексуален в принципе.

— То есть? Это как?

— Это, дружище, очень просто, — Лемке покровительственно похлопал Кая по плечу, — для меня экспедиция на Светлую является исключительно рабочей фазой. Все свои сексуальные симпатии и антипатии я оставляю до момента, когда работа будет закончена. Ибо личная заинтересованность вредит делу, на мой взгляд.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});