Керенский. Вождь революции (СИ) - Птица Алексей

— Но…

— Да. Вся власть Временному правительству! А Временный Комитет, в котором я имею честь состоять, будет в качестве помощи ему.

— Значит, мы не договоримся с вами, господин министр юстиции?

— Отчего же, мы всегда сможем договориться, но пока нам не о чем разговаривать. А, кроме того, есть ещё и Петросовет. Они-то уж точно не будут делиться с вами властью. Три полугосударственные структуры, которые борются за влияние, ничего не принесут ни Российской Империи, ни народам, её населяющим. А я как вы, уважаемый Михаил Владимирович, помните — ещё являюсь заместителем Председателя Петросовета Чхеидзе. Так что я не позволю вставлять палки в колёса Совету солдатских и рабочих депутатов!

— Вооот как вы заговорили, уважаемый Александр Фёдорович! — деланно мягким тоном протянул Родзянко, — Но это мы ещё посмотрим, кто кого. Князь Львов — не самый удачный выбор для главы Временного правительства, не думаю, что его надолго хватит. Народу не нужны министры-капиталисты. Ему нужна свобода и еда. А уйдёт он, уйдёте и вы, вместе с ним, на свалку истории. Вот так! — Родзянко откинулся в глубокое кресло и удовлетворённо улыбнулся, максимально довольный собою.

— Возможно, вы и правы, — Алекс Кей даже и не подумал принимать эти слова всерьёз, — Но я хотел бы вернуться к этому разговору намного позже. Я ещё плохо себя чувствую, и долгие беседы меня утомляют, господин Родзянко. А за сим, спешу откланяться, меня уже давно ждут в Мариинском дворце. Каждая минута буквально на счету!

— Дело ваше, всего хорошего, сударь.

— И вам не хворать! — не удержался от колкости Керенский.

— Ну, я так долго не болел, да и, надеюсь, что ни лошадь, ни автомобиль меня не собьют, — Хохотнул глава Комитета.

— Блажен, кто верует! — никак не мог остановиться Керенский, — Но, впрочем, мне пора. До скорого свидания.

И, встав из-за стола, он быстро вышел из кабинета Родзянко, не желая больше вступать с ним в бессмысленную полемику и тратить драгоценные минуты на пустопорожнюю болтовню вкупе с бессмысленными угрозами.

Вслед за ним вышел и Коновалов, который просидел молча всю беседу и так и не вставил ни одного слова. Впрочем, этого ему и не хотелось, он был заражён пылом и страстью Керенского и практически не узнавал человека, с которым был очень долго знаком. Это все еще оставался его друг, но вот новые поступки и слова стали какими — то более эксцентричными и непримиримыми.

«Вот так и меняет людей революция», — С грустью подумал он о Керенском, и поспешил за ним на выход.

— Ну что, мой друг, есть ли здесь еще кто-то, с кем необходимо поговорить? — обратился Керенский к Коновалову.

— Тебе, Александр, надо бы переговорить с Чхеидзе или с кем-нибудь из фракции меньшевиков. Но ни Чхеидзе, ни Скобелева, как я узнал, сейчас в Таврическом дворце нет. А с остальными беседовать пока смысла нет, они второстепенны и ничего не решают.

— Ну, хорошо, тогда поехали во Временное правительство?

— Да, лучше сразу переговорить с министром финансов Терещенко. Я сейчас туда позвоню и узнаю, кто из министров на месте. Пойдём!

Коновалов зашёл в секретариат Государственной Думы, снял со стоящего там телефонного аппарата трубку, раскрутил его ручку, чем послал электрический сигнал на телефонную станцию.

— Телефонная станция! Я вас слушаю, — отозвался из трубки немного нервный женский голос.

— Алло, барышня, соедините меня с Мариинским дворцом.

— Соединяю.

Треск и шум, отчетливо послышавшиеся при соединении, вскоре сменились ровным гудением, и в трубке послышался голос одного из клерков Временного правительства. Задав несколько вопросов невидимому абоненту, Коновалов разъединился и, повернувшись к Керенскому, сказал.

— Александр, Терещенко точно на месте, остальные кто где, но они тебе и не нужны сейчас. Уже наступает вечер, становится небезопасно. Ты сегодня всё равно не успеешь кроме него больше ни с кем поговорить.

«Да, сегодня уже двадцать второе марта по новому стилю. Время ещё есть, но его катастрофически мало».

— Тогда поехали к министру, Александр Иваныч! — И они заторопились на выход.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Снова усевшись в ожидавший их автомобиль, двое друзей отправились в сторону Невы и Невского проспекта. На этот раз поездка длилась намного дольше. Примерно через полчаса езды, свернув перед каналом на Большую Морскую, они остановились перед главным входом в Мариинский дворец, где проходили заседания Временного правительства.

Войдя в холл, товарищи попали в то же царство солдат, матросов и рабочих, что по делу и без дела перемещались по холлам и лестницам Таврического дворца. Благо, что здесь их оказалось в разы меньше. Часть из праздношатающейся толпы вообще находилась здесь в качестве охраны от контрреволюции и монархистов, если бы те вдруг пожелали свергнуть Временное правительство. Это была глупость, охранять Временное правительство надо было как раз от них самих.

Поднявшись на третий этаж и пройдя по длинному коридору вперед, Керенский с Коноваловым вошли в красиво отделанный зелёным и белым кабинет министра финансов. Его владелец сидел за длинным столом из красного дерева и сосредоточенно что-то писал. Услышав стук в дверь, он отвлекся и заинтересованно поднял голову.

Михаил Иванович Терещенко оказался высоким молодым человеком с умным и одухотворённым лицом мечтателя. Прекрасно образованный, знающий три иностранных языка, он был весьма успешным заводчиком, активно внедряющим промышленную обработку сахарной свеклы в Малороссии. Всё его производство было замкнутого цикла, ему принадлежали поля, на которых выращивалась свекла, сахарные заводы и лавки, торгующие сахаром. Это был умный, успешный и очень богатый фабрикант.

Все сведения о личности министра по дороге в Мариинский дворец Керенскому «напомнил» Александр Коновалов. Весьма интересный субъект, да ещё и с Малороссии, а точнее, с города Глухова и, собственно, Киева. Специфично, знаете ли.

Войдя в кабинет, Керенский сразу протянул руку Терещенко и энергично её пожал. Завершив обмен любезностями и присев на услужливо предложенный хозяином стул за столом, Александр приступил к разговору.

— Господа, давайте обсудим ситуацию, в которой мы находимся, в кратком формате. Я найду время поговорить и с другими министрами, но они не смогут мне помочь так, как вы. А это сейчас крайне необходимо.

Терещенко не удивился такому эмоциональному порыву эсера Керенского. До этой встречи они часто общались и подчас имели много совместно решаемых задач. Поэтому хозяин кабинета тут же согласно кивнул.

— Я рад видеть вас, Александр Фёдорович, в добром здравии, и всё таким же энергичным и необычным.

— Я тоже рад себя видеть и здорово чувствовать в этом теле, — Оговорился Керенский, но оба его собеседника не уловили скрытый смысл, заложенный в сказанной фразе.

— Какой вопрос вы хотели обсудить с нами, и почему бы не пригласить других министров нашего правительства?

— Нет нужды беспокоить других министров по той простой причине, что с вами мы будем обсуждать исключительно финансовые вопросы Российской Империи и ничего кроме этого.

— Я вас слушаю.

— Да, Александр, не томи нас, ты так и не сказал мне по дороге, о чём собираешься поговорить с Михаилом! — отозвался Коновалов.

— Это весьма естественно, мой друг! А зачем об этом должен был узнать наш шофёр и мой адъютант? Или ты считаешь, Александр Иванович, что государственные дела принято обсуждать прилюдно?

— Нет, конечно! Ты не так меня понял.

— Вот мы сейчас и приступим к обсуждению тех идей, которые зародились в моей голове в результате ушиба лошадью и недельного вынужденного нахождения в обществе супруги и газет.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Сделав паузу, Алекс Кей лихорадочно обдумывал начало разговора. Многие темы нужно было затрагивать весьма аккуратно и подавать как можно мягче. От того, как отреагируют на его слова эти люди, зависело очень многое. Он, к сожалению, слишком мало знал о них, а узнать больше так и не удалось. Придётся бить наугад. Решившись, бывший управляющий гостиницы приступил к деловому разговору.