Тайна архивариуса сыскной полиции (СИ) - Зволинская Ирина

Как-то незаметно нашелся экипаж. Анастасия заплатила мужчине.

– Госпожа Дюбуа, я провожу вас, – безапелляционно сказала Денских.

Парижанка попыталась возразить, Настя достала портсигар, и я поняла, что не могу и не хочу смотреть на то, как она курит. Мне почему-то больно видеть это, больно понимать, насколько она чужая. Я быстро пожала ладошку Клер, попрощалась с ними обеими и, пообещав непременно написать, ушла. Убежала, если быть честной. Мадам Дюбуа давно пора в Университет.

Что Денских эта встреча? Она не сдержала улыбки, когда я сказала о письмах. Ворох конвертов, что я отправляла… Я тоже давно перестала ждать.  

– Брак – это сомнительное предприятие, – шепотом делюсь я с Настей своими мыслями. – Говорят, любовь быстро проходит.

Она хохочет в подушку – боится разбудить соседок. Наши кровати совсем рядом. Перед сном, и просыпаясь, я вижу лицо любимой подруги.

– Вот если бы между супругами была еще и дружба? – глубокомысленно рассуждаю я. – Как думаешь?

– Дружба? – спрашивает Настя. – А разве дружба – не есть любовь?

– Не знаю, – смотрю в потолок, – наверное…

– А я знаю, – отвечает она и отворачивается.

Совсем скоро между нами будет лишь пустота.

Глава 7

Жизнь – череда испытаний, ниспосланных нам Всевышним. Смирение перед его волей – тот урок, что мы должны усвоить. Только как тяжело дается этот урок. Вереница потерь, и почти осязаемые путы ненужных чувств. 

Последний взгляд на шпиль собора, и почти невидимого сейчас посланника небес. Такого прекрасного, гордого и бесконечно одинокого. 

Я рядом, легче ли тебе нести свою ношу? 

Мой дар, проклятье или благо? Тот самый невидимый меч в руках ангела, защищающий Его паству? Или же это рог, протяжный зов которого предвещает гибель всему живому? 

Ведь у этой городской легенды две стороны. Отец Павел как-то давно рассказал мне: судный день ближе, чем мы можем представить. Он случится, когда ангел Петропавловского собора дунет в невидимый рог. 

Печальная дорога домой. Сонный трамвай. Темный двор. Черные лабиринты пустых обшарпанных арок. Шум автомобильного мотора где-то на улице. Я так увязла в своих мыслях, что привычно срезала дворами путь. А когда очнулась, почувствовала, что иду не одна. 

Кто-то шел следом, почти не таясь. Тяжелые шаги и пристальный взгляд в спину. Совсем как утром. 

Страх сковал внутренности, но я смогла ускорить шаг, а потом побежала, чувствуя, как бешено стучит сердце. 

Грязь под ногами, сваленные в кучу дрова, обрывок бумаги – неожиданно белое пятно. И моё рваное дыхание. Он близко. Я чувствую чужой азарт и почти ощущаю, как чужие руки хватают пустоту в миллиметре от меня. 

Убийца, тебе не придется рисовать шрам на руке своей жертвы. Ты настиг свою дичь. 

Впереди, наконец, показался свет. Темный нескончаемый тоннель перестал быть таковым. Я сделала последний рывок и неожиданно угодила в чьи-то объятия. Знакомый запах, кольцо сильных рук. Он приехал, как и обещал. Я вцепилась в Бортникова, как утопающий за соломинку. Никакая сила не смогла бы оторвать меня от него. 

– Мария? Что случилось? – спросил Иван. – Почему вы дрожите? 

Я всхлипнула, силясь сказать хоть что-то. Не вышло, стучали зубы, и язык ни в какую не хотел слушаться. Лишь сильнее вцепилась в мех на лацканах зимнего пальто адвоката. 

Un, deux, trois – возьми себя в руки! Там, в темном дворе, никого не было! 

С неба светил месяц. Тонкая струйка желтого света падала на серую штукатурку моего временного дома. Мистические тени ложились на вылепленных чьей-то талантливой рукой херувимов, делая невинных младенцев похожими на монстров преисподней. Впрочем, думаю, так казалось лишь мне одной.

Распаленное страхом воображение и ангелу бы сейчас пририсовало хвост. 

Быстрый пульс стучал в висках. 

– Господи, я с ума сойду от страха за вас! Не дай боже с вами что-то случится, выходите за меня, Машенька, пожалейте мои седины! 

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Снова шутит... Я улыбнулась и подняла на мужчину глаза. Седины? Нет, ни единого проблеска. Он безупречен. От черной шляпы до начищенных ботинок. Обеспеченный человек, он может позволить себе отсутствие калош. Образован, богат, умен, вхож в высшее общество. Лишь один недостаток – он до сих пор холост. 

Почему? Не желал связывать себя семьей, не встретил подходящую женщину? 

Нет, он давно уже встретил … тебя. Выходите за меня, Машенька! Разве это похоже на шутку? Почему ты не видишь дальше своего носа? 

«Потому что за моих гостей тебе держать перед князем ответ, так?» «Так». 

Может быть потому, что все твои мысли занимает Алексей? 

– Машенька, сердце моё, не молчите! – воскликнул Бортников. 

Сердце моё … ну же, очнись от вечного сна! 

Я сцепила челюсти и, мотнув головой, потянулась к губам адвоката. Мужчина сжал меня в руках, со всей страстью отвечая на поцелуй, а меня затрясло. Легкие горели огнем, воздуха не хватало, я начала задыхаться. Он почувствовал, отступил. 

Потерять дружбу из-за минутной слабости! Мари, что ты наделала?! Жаркий стыд кровью прилил к щекам, я малодушно отвернулась. 

– Это всего лишь страх, вы искали защиты, я все понимаю, – спокойно сказал Иван, и я выдохнула, с радостью принимая это оправдание. – Что так напугало вас?

– Темнота, – я осторожно посмотрела на адвоката, страшась увидеть укор в прозрачных глазах. 

Ничего… он умело прятал эмоции. Профессия накладывает свой отпечаток. Бортников, пожалуй, был гениальным юристом. 

– Как это не похоже на вас, – улыбнулся мужчина. – Я принес вам мазь, – он протянул мне маленькую жестяную баночку. – Я уезжаю и вернусь к субботе, в Мариинском дают «Жизель», не откажетесь пойти со мною в балет? 

– Не откажусь, – приняла подарок из теплых рук.

Гулкое эхо усилило чьи-то шаги в укрытой темнотой арке. Это в ней мне чудился преследователь. Я вздрогнула, баночка вылетела из моих рук. Наклониться бы, да подобрать, но оторвать взгляда от мужчины в арке было выше моих сил. Он вышел на свет. 

Только мне и видеть не надо, чтобы узнать. 

– Добрый вечер! – поздоровался с нами Милевский. 

– Добрый, – ответил Бортников и с усмешкой добавил: – Быстро вы вернулись, князь.

– Белянин вызвонил, – холодно заметил Алексей. Подошел ближе и протянул мне сложенную пополам бумагу. – Прочти, – бросил он мне и вновь посмотрел на Ивана. – А вот вы – задержались.

Я развернула листок, глазами впиваясь в знакомый оттиск печтати управления. Приказ, заверен подписью Белянина. Буквы плясали перед глазами, так страшилась я узнать среди них «произвести расчет». Поступить в полное распоряжение … в интересах следствия… командировочные…?  Я недоуменно посмотрела на князя.

– Я не тороплюсь, – возразил Милевскому Бортников и нагнулся, поднимая с земли упавшую баночку.

Князь хмыкнул, покачал головой:

– Мари?

Мари… Я упрямо мотнула головой. Командировка. Надо признать, решение весьма изящно. И не откажешь – приказ. Господин Милевский даже мою мнимую самостоятельность превратил в очередной рычаг.

– Всё в порядке, Иван Петрович, благодарю за мазь, – я забрала ледяной подарок и крепко вцепилась в него пальцами. – До встречи.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Бортников не позволил себе даже поморщиться.

– Я пришлю вам билеты с посыльным, – сказал мужчина и вежливо мне поклонился. Приподнял шляпу, повернувшись к Алексею, и ушел, крепко удерживая трость параллельно земле.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я сложила бумагу по сгибу и вернула Милевскому приказ.

– Зачем? – поджала губы.

– В поместье моей тетки произошла кража. Княжна Давыдова – особа, приближенная к государю. Дело взято под высочайший контроль. Но Анастасия Алексеевна не любит полицейских и не пускает их в дом. Ты поедешь туда со мной в качестве моего секретаря и осмотришь место преступления.