Кровавый навет в последние годы Российской империи. Процесс над Менделем Бейлисом - Роберт Вейнберг

способна связно изложить то, что знала об убийстве, и усилия по прояснению ее показаний еще больше подорвали позиции обвинения. Шаховская рассказала под присягой, что полиция вынуждала ее признаться в том, что ее муж и Волкивна видели, как Бейлис схватил Андрея, и обещала вознаграждение за сфабрикованные показания (см. Документ 41). Кроме того, показания Волкивны ставили под сомнение объективность Шаховских во время выступления перед судом (см. Документ 42).

Противоречия в показаниях Шаховских вскрылись, когда их спросили о Коле Калюжном, мальчике, якобы слышавшем рассказ Волкивны Шаховской о бородатом мужчине, который, по ее словам, уволок Андрея утром 12 марта. Обе женщины, как и в предыдущий раз, выдали версии событий, противоречившие не только друг другу, но и их собственным недавним свидетельствам. Шаховская, кроме того, опять заявила, что полицейские давали ей указания насчет того, что следует сообщать о ее разговорах с Волкивной (см. Документ 43).

Шаткость позиции обвинения продемонстрировали и утверждения Шаховских о том, что, когда они видели Андрея 12 марта, при нем не было учебников. Соответственно, убийца (или убийцы) должен был оставить их в пещере, рядом с телом мальчика. Возможно, Андрей взял учебники с собой, отправляясь на кирпичный завод, и Бейлис забрал их, когда похитил мальчика. Но это предположение имело смысл только в том случае, если Бейлис действительно был убийцей. Более вероятно, что Андрей оставил учебники в квартире Чеберяк, когда в первый раз зашел туда утром 12 марта. После убийства Вера Чеберяк и «тройка» решили уничтожить все следы посещения Андреем квартиры, оставив учебники в пещере вместе с телом. Иными словами, только у убийц были мотивы и возможность сделать что-либо с учебниками.

Слабым местом обвинения стали также показания Петра Сингаевского: примерно через год после убийства он признался, что совершил его вместе с двумя другими членами «тройки» и Чеберяк. После увольнения из полиции Красовский уговорил С. Махалина, революционера со связями в криминальных кругах, сдружиться с Сингаевским. Махалин заручился поддержкой другого революционера, А. Э. Караева; оба согласились помогать Красовскому, возмущенные тем, что полиция старается возложить вину на Бейлиса. Сингаевский, в свою очередь, был польщен: сам Караев, легенда киевского преступного мира, просит помочь ему устроить побег заключенного! Позже Сингаевский рассказал Караеву и Махалину о своей причастности к убийству Андрея в подтверждение того, что он прошел криминальную закалку. Когда Махалин на процессе показал, что Сингаевский признал свою вину, тот подтвердил, что встречался с Махалиным, но опроверг свою причастность к преступлению. Власти сослали Караева в Сибирь, чтобы он не смог выступить на процессе. Данные Красовскому показания Караева, где он сообщил о признании Сингаевского, были зачитаны на суде, но Сингаевский стал отрицать показания Махалина, что играло на руку обвинению (см. Документ 44).

Показания Чеберяк, данные на процессе, не выдержали испытания вопросами защиты и возбудили подозрения в том, что она сотрудничала с властями с целью возложить вину на Бейлиса. Как она заявила следователям в середине 1912 года, перед смертью Женя утверждал, что Бейлис схватил его и Андрея. Полиция так и не задала ей вопроса о том, почему она лишь год спустя вспомнила этот важнейший с доказательной точки зрения эпизод. Скорее всего, она попросту сделала это по собственной инициативе или в сговоре с Чаплинским, чтобы прокурор получил желаемое – дополнительные сведения, которые можно использовать против Бейлиса, пусть даже неправдоподобные и ненадежные (см. Документ 45).

Суд также выслушал свидетеля, предположившего, что во время расследования Чеберяк изо всех сил старалась перевести подозрения с себя и своей шайки на других. К примеру, первоначально она обвиняла в гибели Андрея его мать и отчима. После встречи с Бразуль-Брушковским она стала утверждать, что убийство совершил ее бывший любовник, молодой француз Павел Мифле. Более того, она обвинила сестру Мифле в отравлении двух детей Чеберяков за то, что сама Чеберяк в конце 1910 года из ревности плеснула в лицо любовника кислотой. В отместку тот рассказал полиции, что Чеберяк стояла за рядом нераскрытых преступлений. Чеберяк была задержана и в начале 1911 года провела некоторое время за решеткой. Однако на процессе выяснилось, что обвинение в адрес Мифле было попыткой отвести подозрения следователей от нее самой.

Помимо этого, адвокаты подсудимого оспорили данные в конце 1911 года показания Василия Чеберяка о том, что Бейлис гнался за Женей и Андреем. Если верить Василию, сын сразу же рассказал ему о том, как Бейлис и еще двое, одетые как раввины, потащили Андрея к печи. Но после вопросов Грузенберга стало понятно, что Василий работал в то самое время, когда, по его словам, Женя рассказал ему о случившемся на кирпичном заводе (см. Документ 46). Далее, одна соседская девочка отрицала рассказ Люды Чеберяк – оставшейся в живых дочери Веры Чеберяк – о том, что они и другие дети наблюдали за похищением. Тезис обвинения – несколько человек схватили Андрея на виду у группы детей, не говоря уже о рабочих кирпичного завода, – после этого выглядел смехотворным. Вслед за таким событием дети, по идее, должны были побежать к родителям и рассказать им все, но ни один из взрослых, живших по соседству, не сообщил о происшествии в полицию. Кроме того, власти утверждали, что Бейлис, занятый на работе все утро, тем не менее нашел время, чтобы схватить Андрея и поволочь к печи, затем убить его и вернуться к работе – так, чтобы никто этого не заметил. Кроме того, Бейлис и его сообщники должны были заранее знать, что 12 марта соседские дети собираются играть на территории завода: только тогда их план мог увенчаться успехом. Эта версия продемонстрировала нелогичность построений обвинителей.

На четвертый день процесса Чеберяк попробовала провернуть номер, который, однако, ей не удался. В надежде придать видимость достоверности своим показаниям о том, что ее сын рассказал, как Бейлис на глазах у него и у других детей схватил Андрея, она подошла к мальчику по имени Назар Заруцкий, ждавшему за дверями зала суда, когда его вызовут для дачи показаний. Одна женщина подслушала их разговор и сообщила о нем судебным чиновникам. Чеберяк предложила Заруцкому солгать, сказав, что он видел, как Бейлис хватает Андрея утром 12 марта. Когда судья вызвал обоих, желая выяснить, что именно случилось, Заруцкий отказался делать то, на что его подбила Чеберяк, и не стал лгать. Оказавшись в ситуации «слово Заруцкого против слова Чеберяк», суд не стал дальше разбираться в этом, но различия в их свидетельствах выявили проблемы с показаниями Чеберяк (см. Документ 47).

Правдивость Чеберяк оказалась под вопросом и