Мерзкий старикашка - Сэй Алек

Да, эти гады бриться моим или подобным кошмаром цирюльника не обязаны. Даже строго наоборот — обязаны только монахи.

В Ашшории вообще социальный статус человека можно легко определить по его прическе и растительности на лице, а вовсе не по одежде и украшениям. Князья носят бороды и распущенные длинные волосы, которые часто завивают; чиновникам и витязям, сиречь безземельным дворянам, волосы завивать запрещено. А бороду, причем недлинную, можно носить лишь находящимся на государевой службе на офицерской должности (и, соответственно, получающим либо жалованье, либо вместо или поверх него деревеньку в ненаследуемое оперативное управление и хозяйственное ведение), в прочих же случаях только усы дозволяются. Клир бреется гладко, длинные волосы заплетает в косу. Купцы и лавочники с трактирщиками усы носят, но вот волосы дальше середины шеи им отпускать нельзя — биты будут палками. Зато поставщикам царского двора из их числа можно отращивать бакенбарды. Городским работягам растительность на моське заказана напрочь, а рекомендуемая стрижка — «под коленку», на чем сословие брадобреев (натурально носят оселедец) неплохую деньгу зашибает. Крестьяне — ну, это отдельная песня. С одной стороны, на каждый хутор парикмахеров не напасешься, с другой — и уравнивать сельский пролетариат с князьями как-то некошерно, потому бороды им разрешены, только хлебопашцы их в косу заплетать обязаны в знак смирения, ну и прическа исключительно «под горшок». Так-то вот, целая система.

А одежку каждый себе по деньгам выбирать волен, хотя тоже имеются кой-какие ограничения и в этом плане.

— Бара-а-ана, — протянул я. — Мозгов у тебя, князь, как у барана. Надо же, один из первейших денежных мешков Ашшории, владетельный деспот Хатикана и Горной Аршакии, а за первенца у молодой жены решил бараном отделаться. Ну и что ты ожидал за такое скопидомство, сына, что ли?

Хатиканский князь поперхнулся, зато на физиономии третьего из князьев расплылась наидовольнейшая ухмылка.

— Ну а ты-то, ты чего разулыбался, князь Арцуд Софенский? — развернулся к нему я. — Помню я то золотое блюдо с речным жемчугом, что ты восемь лет назад монастырю в дар преподнес, как не помнить? И как ты пил беспробудно в паломничьем доме да прислугу гонял, помню тоже. Кабы не искренняя молитва одного из братьев, разве стал бы ты князем в обход своего дяди?

Молитва та была вознесена прошлым, ныне почившим братом-кормильцем и звучала так: «Солнце, даруй ты уже быструю смерть всей родне этого пропойцы, чтобы он отсюда наконец уехал!»

Улыбка на лице князюшки увяла, и теперь на меня таращились три бородатых мужика с постными мордами.

А вот так, знай наших! Первым делом с вас, мои дорогие феодалы, спесь надо сбить, а там уж можно и поторговаться.

— Не жури их, брат Прашнартра, — вмешался Тхритрава. — Князья проделали долгий путь и еще не отдохнули толком после тяжелой дороги. Но, я убежден, они приготовили надлежащие дары нашей обители. Не так ли?

Какой же умница все же наш настоятель — так выделить последнюю фразу голосом, что не отстегнуть в его казну кругленькую сумму нашим гостям теперь то же самое, что лицо потерять. Они еще соревноваться будут в том, кто дар побогаче преподнес, и хвастать напропалую своей щедростью и набожностью.

— Не гневайтесь, божьи люди. — Молодой князь, Зулик Тимарианийский кажется, если я верно разглядел его стяг, приложил руку к сердцу. — Мои братья-князья давно осознали то, о чем брат Прашнартра сейчас говорил. Именно потому не стали мы брать с собой ни злата, ни лалов да смарагдов, ни жертвенных животных, на разумение свое не полагаясь и боясь, что дары наши окажутся никчемными. Но, по слову вашему, пошлем гонца за тем, что Троих Святых и всей Великой Дюжины достойно.

Ишь ты! Умный…

Впрочем, другого с князьями Хатикани и Софенине не послали бы — их рода давно уже соперничают из-за контроля над Аршакией, и раз кровные враги приехали меня на царство звать, это должно символизировать волю всего Совета князей. Ну или значительной его части.

Традиция такая — демонстрировать серьезность намерений эдаким вот образом. А чтобы намерения по дороге один другого не зарезали, с ними всегда шлют нейтрала поумнее и поязыкастее, дабы вовремя их от смертоубийства мог удержать.

— Вот скажи, просветленный Прашнартра, какие дары принести нам уместно?

Ух ты, реально умный. Проверить решил мою соображалку. А я вот прикинусь ветошью!

— Не мне то решать. — Я пожевал губами. — Такие вопросы должно определять брату — хранителю Реликвии.

Чистая правда, его епархия. Вон как у настоятеля физиономия вытянулась, а у гостей, наоборот, в глазах радость. Продешевит Круврашпури, прям к гадалке не ходи. Потому, помолчав пару мгновений, я добавил:

— Конечно, он излишне скромен и навряд ли примет решение, не посоветовавшись с Советом Благих обители. Особенно с братом Асмарой, чья самоотверженность в служении Святому Солнцу общеизвестна. Верно, отец Тхритрава?

Жаль, демонический хохот изобразить было неуместно, а то он прекрасно подошел бы к ситуации — уж кто-кто, а наш брат-кастелян с них вытрясет все до последнего бисти.

— Истину глаголешь, брат Прашнартра, — кивнул наш главный. — Многими благодатными талантами Святое Солнце наделил брата Асмару.

— Ну вот и славно. — Я с кряхтением поднялся. — Пойду помолюсь о том, чтобы боги и святые послали вам знак о должных жертвах, потребных для исполнения желаний князей. А уж как пошлют, так снова зовите, если понадоблюсь.

— Ты, брат, так уверен, что они снизойдут до нас и чудо явят? — спросил князь Хатикани.

Нет, вы гляньте — он торговаться пытается! Э, брат, супротив настоятеля и кастеляна — это дохлый номер.

— И быть иначе не может, — ответил я. — Нет равных отцу Тхритраве в толковании знаков Книги Перемен Сущего.

Да, нечто вроде «И-Цзин» и тут имеется. Как и любая гадательная фиговина, книга составлена так, чтобы толковать предсказания можно было абсолютно любым образом. Что, собственно, сейчас нашей обители как нельзя лучше и подходит. Ну и князей-переговорщиков настроит на нужный мне лад. На неборзый. Главное, чтоб Тхритрава не шибко увлекся и скупость обуздал — вон у него какая мечтательность появилась во взгляде…

Ну, Люкава понесся монастырский актив собирать, а я пошаркал к своей келье. Угадайте, кто меня возле нее ждал, изнывая от нетерпения?

— Брат Прашнартра, ну где ж ты ходишь? — укоризненно произнес Тумил. — Меня за тобой Круврашпури послал, велел привести к нему срочно.

— Да можешь уже не торопиться, — отмахнулся я. — Настоятель Совет Благих созывает вот прямо сейчас. Не до меня теперь брату-хранителю. Но за исполнительность — хвалю.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});