Нам нужна… революция - Александр Глазунов

Нормально? В правилах охоты Российской Федерации сказано, что «добыча диких копытных животных или бурого медведя в целях любительской охоты при их переправе через водоёмы или с применением самоловных орудий» запрещается. Значит, стрелять медведя при переправе через реку нельзя по законам чисто человеческим: когда зверь лесной находится в экстремальной ситуации, он беззащитен от посягательств охотника, не только оснащённого оружием дальнего боя с оптическим прицелом, но и обладающего ещё высшим разумом и чувствами. И это правильно и гуманно по отношению к «братьям нашим меньшим», тем более что вопрос стоит не об охоте ради выживания человека, а о его развлечении, досуге, времяпрепровождении. Однако остатки человеческого милосердия буквально испаряются, когда в тех же правилах охоты мы читаем о возможности отстрела медведя на подкормочных полях. Получается, подобное входит в рамки закона и приличия? Охотуправлением и Обществами охотников и рыболовов предписывается проводить биотехнические мероприятия, направленные, в частности, и «на улучшение угодий за счёт повышения их кормовых, защитных» и иных свойств. В то же время на подкормочных овсяных полях, засеянных человеком специально для подкормки животных, можно сказать, для поддержания их жизнедеятельности, зверей целенаправленно убивают. Зачем же тогда посев овса на участках относить к подкормочным полям, то есть к мероприятиям биотехническим, когда они всего-навсего служат приманкой для отстрела зверей? Или возведение егерями охотуправления отстрелочных вышек на полях сразу после посева овса? Может, коммерческая охота на медведя в Вологодской области стала тоже частью охранных мероприятий охотуправления?

«Да, а всё же не зря припомнилась та охота с Пономаренко», — усмехнувшись про себя, подумал Мельников. Ведь начинали банкиры вполне пристойно, но вскоре вошли во вкус, не жалея уже ни денег, ни медведей…

Сентябрь стоял тёплый, осенняя листва ещё только начинала устилать придорожье, а заходящее солнце высвечивало на деревьях желтизну и багрянец, словно подольше пыталось удержать эти краски своим живительным теплом. Однако такое привычное разноцветье вокруг чем-то всё же задевало и будоражило Валерия Ивановича, будто и он имел отношение к неприглядной истории с подранками, о которых узнал сегодня утром.

Заявившись в контору, Валерий Иванович застал охотоведа уже на месте — хмурого и чем-то здорово озадаченного. Таким он видел его впервые, сразу сообразив, что что-то произошло. Архутик долго куда-то звонил, потом отвечал на звонки, но довольно односложно и неохотно, багровея от какого-то внутреннего напряжения. Наконец он бросил трубку и раздражённо произнёс:

— Поезжай в Верховье, там охотники двух медведей-подранков нашли. Рядом с подкормочными площадками. — Виктор Васильевич поморщился, вытащил из кармана пачку сотенных и, не считая, бросил их на стол старшего егеря. — Заплати Самодурову и Шамонину, чтобы не трепались, нам в разгар сезона только этого шума не хватает. Шкуры снимешь, одну им оставишь. Пулю извлечёшь обязательно сам. Не забудь акт о найденных подранках забрать у Шамонина. Привезёшь мне вместе с пулей. — Он пытливо взглянул на старшего егеря и, пожав плечами, неуверенно произнёс: — Из Вологды начальство приезжало, охотились там, а вот добрать подранков, очевидно, времени не хватило… Шамонину скажешь — туши пусть закопает, чтобы и запаха не осталось…

Мельников вздохнул, рассеянно глядя на дорогу и припоминая, что утром он засомневался в словах Архутика. Когда ночью Валерий Иванович сидел в гараже районного охотоведа и снимал шкуру с очередного трофея Скоробогатько, банкир возбуждённо говорил Пономаренко:

— …Неделю назад пять шкур увёз, жаль тебя не было… Сегодня, правда, добыл всего одну, так два медведя ушли, хотя я видел, что попал…

Теперь вот старший егерь вёз Архутику акт об обнаружении двух медведиц, которых охотники нашли в десятке метров от засидки, и извлечённую пулю. Выпущена она была, судя по калибру, из карабина иностранного производства. Такого оружия не было ни у кого в округе, даже у вологодского губернатора. Его имели лишь Виктор Архутик и московские банкиры. Так что вологодское начальство здесь было ни при чём, а получалось — тех подранков бросили Скоробогатько и Архутик.

Мельников прибавил скорость, чувствуя, как внутри у него всё кипит. Но улики налицо, и кто браконьерствовал в Верховье, установить будет нетрудно. Тем более что есть и живые свидетели, которых нашёл неугомонный Алексей Попов. Его «Жигули» Мельников встретил на окраине Власьевки и остановился. Оказалось, Алексей ездил в колхоз «Аврора» и разговаривал там с местными охотниками. Вчера в половине двенадцатого ночи жители деревни Мартьяновской на дороге видели машину охотоведа — жёлтый уазик с номером 71–16. Так что если понадобится, то они это подтвердят…

Да, иного пути обезвредить браконьера в законе Архутика просто не существовало. Он позволял банкирам отстреливать медведей без ограничений, иногда лишь закрывая на них лицензии в конце охотничьего сезона. По своим записям Мельникову удалось высчитать, сколько медведей ими было уничтожено браконьерским способом, а вот доказать он ничего не мог. Очевидно, от подобного бессилия Валерий Иванович и высказывал всё напрямую районному охотоведу, взывая к его совести, но тот с усмешкой отмахивался от него, как от назойливой мухи. И совесть мучила только старшего егеря…

Тарногский городок уже погрузился в синие сумерки, когда Мельников подъезжал к конторе Архутика. У входа стоял его жёлтый уазик — значит, ждал. Войдя, Валерий Иванович увидел, что охотовед в кабинете один, и молча положил ему на стол акт и пулю.

— Из иностранного карабина стреляли, — не удержавшись, заметил старший егерь, — так что браконьера найти будет несложно…

— Завтра отправлю в Вологду, пусть там решают, — открывая сейф и пряча в него улики, с облегчением произнёс Виктор Васильевич.

О том, что Попов нашёл в деревне свидетелей, видевших машину районного охотоведа, Мельников говорить не стал. Он действительно надеялся, что они скоро понадобятся. Впрочем, как надеялись и сами верховские охотники. Но они опять просчитались — какая-то злая сила хранила изворотливого охотоведа. И когда спустя пару недель старший егерь поинтересовался у Архутика, как идёт расследование по факту браконьерского отстрела двух медведиц в Верховье, тот с сожалением развёл руками и огорчённо проговорил:

— Так разве я тебе не сказал? Совсем из головы вылетело. Пуля-то у меня пропала. Да, вот такой случай, не знаю, что и думать. Солдатенкову я сразу доложил, сказал, что из Архангельска мужики отхотились, в Тарноге были проездом, поэтому доказать мы ничего не могли…

Очевидно, выражение лица старшего егеря при этих словах стало таким, что Архутик мгновенно перестал улыбаться и медленно поднялся из-за стола. Мельников понял, что сейчас он всё ему выскажет прямо в глаза, которые продолжали смеяться. Над ним! И Валерий Иванович заговорил — сумбурно, нервно, почти не слыша себя, однако каким-то уголком сознания догадываясь, что районный охотовед его не слушает. Вернее, не слышит, не хочет слушать…

Из письма № 1601/03–5 от 5 июня 2001 г. первого заместителя губернатора Вологодской области С. М. Громова первому заместителю Министра природных ресурсов РФ Ю. А. Кукуеву: «Администрация Вологодской области, рассмотрев Вашу просьбу по предоставлению государственным лесхозам права ведения охотничьего хозяйства, сообщает, что государственным лесхозам объекты животного мира не могут быть предоставлены, так как это противоречит законодательным и нормативным актам…

В настоящее время функции государственного управления, контроля, охраны и регулирования использования охотничьих животных осуществляет государственная служба охотнадзора (в её состав входят 29 охотоведов, 37 госохотинспекторов, 99 егерей по охране государственного охотничьего фонда и 14 егерей госзаказников), поэтому организация параллельной егерской службы МПР России является грубой ведомственной попыткой перераспределения государственных полномочий в сфере охраны, контроля и использования животного мира. Об эффективности лесной охраны по вскрытию нарушений правил охоты свидетельствуют цифры: в 2000 г. службой лесной охраны, насчитывающей 1600 штатных работников, вскрыто 14 нарушений правил охоты, в то же время работающими на общественных началах общественными охотинспекторами в 2000 г. вскрыто 48 нарушений правил охоты. Информация о том, что Тарногский, Вашкинский и Вытегорский лесхозы МПР России в течение ряда лет осуществляют охрану животного мира, абсолютно недостоверна — за период с 1980 по 2001 г. штатными работниками этих лесхозов не вскрыто ни одного нарушения правил охоты…»

Они стояли друг против друга — Архутик и Мельников. Первый, глядя на своего подчинённого, как смотрят на убогого или совсем недалёкого человека, не способного ни оценить создавшегося положения, ни осознать текущего момента, а уж тем более попасть в струю круговорота современной жизни. Такие обычно в ней и тонут. Смеющиеся глаза охотоведа словно бы говорили, что игра в донкихотов давно признана экономически не рентабельной, здесь тайга, закон в ней всегда правил один…