Кровавый юбилей - Олег Владимирович Ракитянский

так и в УССР.

2. 1–3 июля 1921 г. во Львове состоялся украинский студенческий съезд с участием свыше 250 делегатов (среди них было несколько членов Стрелецкой рады). Съезд принял резолюции, в которых решительно поддержал идею украинской соборности и осудил попытки различных политических сил изолировать дело Галиции от национально-освободительной борьбы Надднепрянской Украины. Решения съезда были направленным известным образом и против диктатуры ЗУНР. Делегаты обратились к западно-украинским партиям с призывом создать в Крае галицко-украинское правительство, которому диктатура должна была подчиняться как его заграничное представительство.[65]

3. В развитие этой темы для Е. Коновальца оказалось очень важно то обстоятельство, что в Вене именно весной 1921 г. он вынашивал намерения переоформить молодёжную организацию «Молодая Гали́ция» в общественно-политическую организацию, способную если не конкурировать, то при необходимости функционировать наравне с ведущими украинскими партиями. И вот теперь, ему представился случай возглавить аналогичную политическую структуру непосредственно в Крае, что явно придавало его персоне «патриотический» антураж и превращало в некоего «политического тяжеловеса» на эмигрантской сцене.

4. Решения студенческого съезда вызвали резко негативную реакцию диктатора ЗУНР Е. Петрушевича и его окружения. Факт участия в работе этого объединения нескольких представителей Сечевой рады был расценен политиками ЗУНР как окончательное доказательство враждебности Е. Коновальца и его соратников к государственному центру ЗУНР (ДЦ ЗУНР). В свою очередь полковник поддержал решения съезда. Безусловно, всё это крайне обострило отношения ССО и диктатора. Призывы соборности и ориентации на собственные силы, которые задекларировала га́лицкая молодёжь, нашли своё созвучие в политической позиции, бывшего командира Сечевых стрельцов. Как пишет В. Мартинец: «…Решения студенческого съезда, очевидно, вернули Коновальцу надежду на возможность успешно продолжать национально-освободительную борьбу. Одновременно это событие убедили его в том, что в условиях оторванности от родного края, в «нездоровой» эмигрантской атмосфере распрей, успешно разворачивать политическую деятельность невозможно. В июле 1921 г. Е. Коновалец пришёл к выводу, что центр политической работы необходимо перенести в Гали́цию. 20 июля 1921 г. Е. Коновалец, бывший атаман армии УНР и командир корпуса СС, прибыл из Вены на постоянное жительство во Львов».[66]

Итак, решение Е. Коновальца о возвращении на ЗУЗ стали логическим завершением его попыток реализации в качестве нового украинского лидера, осознавшего, что время Е. Петрушевича и С. Петлюры уже ушло. Что же представляла на тот период ВО-УВО, которую полковник наметил в качестве главного трамплина для своего взлёта в большую, национально-освободительную политику? Не будем забывать, что с позиции государственной принадлежности статус территории западно-украинских земель весной и летом 1921 года по-прежнему оставался не урегулированным с претензиями на её управление, как со стороны Польши, так и более законного хозяина – ЗУНР. Обе стороны проводили враждебную друг другу политику по отстаиванию своих интересов и прав требования перед странами Антанты, за которыми сохранялся мандат на правление Краем.

Официальных документов ВО-УВО или Правительства ЗУНР, относящихся к деятельности Е. Коновальца в период его пребывания во Львове, не обнаружено. Возможно, они хранятся в каких-нибудь архивах на Западной Украине, однако на исследование специалистам-историками они не представлены. Это не значит, что документальные материалы по указанной теме отсутствуют. Некоторые из них, достаточно весомые с позиции исторических реалий, уже приводились в нашем повествовании.

Итак, исходя из предложенной украинскими историками версии полковник Е. Коновалец, по прибытии во Львов 20 июля 1921 года, начал знакомство с экспозитурой ВО-УВО. Первые же впечатления от состояния дел в военной организации произвели на него не «радостное» впечатление. Руководство Львовской группы ВО-УВО составляли бывшие военнослужащие УГА: Я. Чиж, М. Матчак и В. Кучабский. Они считали создание разветвлённой краевой организации из бывших офицеров и солдат УГА своим несомненным успехом. «Мы создали военную организацию. Война ещё не окончилась и даже если окончится, нам необходимо сохранить свои воинские кадры, чтобы продолжать борьбу протии обоих оккупантов, иметь на всякий случай готовую военную силу», – так объяснил ситуацию в начале сентября 1921 г. сотник Я. Чиж бывшему старшине УГА О. Навроцкому.[67]

И это при том, что в самом начале их приезда из Вены во Львов в сентябре 1920 г.: «…чёткого плана работы сечевики также не имели. Как вспоминал со временем Я. Чиж, М. Матчак и В. Кучабский, выезжая в Галицию (по заданию правительства ЗУНР. Выделено автором – О. Р.), они «не умели сформулировать даже сами перед собой, как и в какой направлении организуем работу в Крае».[68]

Ознакомившись с деятельностью экспозитуры, Е. Коновалец окончательно убедился, что Львовская группа ВО-УВО функционировала независимо от Стрелецкой рады с одной лишь целью продолжать борьбу с поляками вне рамок воссоздаваемой полковником Сечево-стрелецкой организации, несмотря на авторитет полковника. Больше того, руководство львовских сечевиков очень быстро дало понять полковнику, что оно против его участия в планированных мероприятиях по линии ССО. Лишь после этого Е. Коновалец понял, что со своими масштабными прожектами оказался во Львове никому не нужным и в полной изоляции. Об этом он написал осенью 1921 г. в письме А. Мельнику: «…Работа здесь очень тяжёлая. Не имею даже соответствующего отношения от наших… Михаила, Славика и Василия (М. Матчак, Я. Чиж и В. Кучабский – О. Р.). Они настолько увлечены своими успехами, что трудно вообще с ними теперь разговаривать. К нашему проекту (воссоздания ССО – О. Р.) относятся с достаточно великим предубеждением – и это является главным препятствием, из-за которого наши дела… не могут никак сдвинуться вперёд. В то же время без них начинать не стоит, а с ними тоже тяжело».[69]

Откровения полковника своему ближайшему товарищу довольно интересны и поучительны для оценки многих сторон деятельности как самого Е. Коновальца так и ВО-УВО. Прежде всего, сам полковник подтверждает, что он к ВО-УВО никакого отношения не имеет в том числе и ко Львовской группе, как экспозитуре (представительство – О. Р.) ВО-УВО. Что дезавуирует такой источник, казалось бы, наиболее авторитетной информации как О. Навроцкий. Последний, в своих воспоминаниях, конкретно указывает: «…Комендантом Украинской Военной Организации будет полковник Е. Коновалец, он пока что в Вене, но старается как можно скорее приехать во Львов. К его приезду необходимо создать какой-нибудь руководящий орган, в первую очередь для связи с Правительством Президента д-ра Е. Петрушевича, с украинскими политическими партиями и вообще, с украинской общественностью и одновременно с этим для руководства всей деятельностью УВО».[70]

Как можно убедиться Е. Коновалец своим письмом опровергает утверждения О. Навроцкого единственного живого свидетеля событий тех лет, оставившего свои воспоминания. При этом стоит уточнить, что О. Навроцкий в свою очередь сместил некоторые события тех лет на один год вперёд. В частности, в