Главная роль - Павел Смолин

— проследим мой взгляд, пояснил взявший на себя обязанности гида сэр Дональд Мэкензи Уоллас.

Не только в нас разбирается, получается, но и в других народах.

— Вода — это воистину источник жизни! — жизнерадостно заявил я зажавшим носы надушенными платочками Никки и Георгу. — Какой же мощи миазмы стоят в районах, где бедолаги лишены даже этого? — указал на речушку.

— Если бы они гадили меньше, им бы не пришлось так страдать, — проявил здоровый цинизм цесаревич.

— Чудовищная нищета, — посочувствовал аборигенам Георг.

— По крайней мере здешний климат не позволяет им умереть от холода, — пожал я плечами.

— В наших странах жить так проблематично, — моментально оценив возможность списать все на климат, примазался к нашим погодам англичанин. — Суровый климат закаляет характер. Тепло развращает и превращает человека в лентяя. Империя сделала достаточно, чтобы имеющий внутренний стержень дикарь приносил пользу, получая соответствующее вознаграждение. Предложи любому из этих, — он окинул трущобы надменным взглядом. — Работу или завербоваться в армию, они тут же примутся рассказывать, как сильно больны и как много у них нуждающихся в уходе братьев, детей, бабушек и прочих.

Аборигены, вопреки его словам, бездельниками не выглядели: кто-то что-то опасливо тащил, кто-то жарил хрючево для продажи соседям: аромат пищи вызывал приступы тошноты еще круче, чем царящие в трущобах миазмы — и порой попадались рынки, прачечные, стучали металлом о металл инструменты, закопченные индусы обжигали рукодельную, вполне пристойного вида посуду. Поколения гончаров, видимо, лепить умеют как надо.

— В Петербурге, к моей великой скорби, тоже есть бедняцкие районы, — признался Николай, мудро умолчав о состоянии провинции.

— Даже в Лондоне хватает мест, в которых приличному человеку нечего делать, — покивал сэр Уоллас.

Классовое расслоение, конечно, штука неприятная, но неистребимая. В «жупел» его коммунисты превратить еще не успели, и почти все принимают такое положение дел как должное. Так же буду и я — ориентироваться на самого нищего в мире, крепко пьющего батрака при построении государства чревато. Я буду ориентироваться на большинство: оно сейчас регулярно голодает, плохо образованно, испытывает острый недостаток инфраструктуры и благ цивилизации — в основном выражается в дефиците врачей — но в целом живет не так уж по этим временам и плохо. Население же растет, и тут не только наука и пропаганда поповская постарались, но и другие факторы. Например — наличие жратвы, которое и позволяет народу плодиться. Прекратить лет за пятнадцать массовые голодания — более чем достойная цель, воплотить которую вполне реально, особенно если учесть, что хлеба и прочего в Империи навалом. Отладить логистику, нарастить железные дороги — уже несоизмеримо легче будет.

Местные к туристам привыкли, и спустя минут десять с момента, когда мы въехали в трущобы, к дороге потянулись индусы — одетые в лохмотья, худющие мужчины и женщины с маленькими, голыми или почти голыми детьми. С судорогой на душе посмотрев, как индуска моет в ручье лицо своему двухгодовалому сыну, я запустил руку в коробку на столе посреди кабины, отодвинул москитную сетку и принялся разбрасывать сладости: пастила, леденцы, сухофрукты.

Я бы и монеты побросал, но за них здесь и убить могут — англичанин предупредил.

Никки и Георг занялись тем же, с явным удовольствием глядя на спешно хватающих и прячущих в недра лохмотий угощение аборигенов. Почти как голубей кормить. На пару секунд позади нас вспыхнула драка, но ее быстро пресекла охрана при помощи нагаек. Очень грустно, но многие взрослые отбирают гостинцы у опередивших их детей. Не мои подданные, мне-то что? Или это такая предусмотрительность — потом продаст кусочек пастилы и купит, например, лепешек на всю семью.

— Взять с собой сладости для этих несчастных было хорошей задумкой, Жоржи, — похвалил меня Николай.

— Несчастными они не выглядят, — заметил Георг.

— Они могут круглый год греться под теплым солнцем и питаться отбросами, — поделился наблюдениями бывалый этнограф сэр Уоллас. — Когда целый день неподвижно лежишь под солнцем, потребность в пище снижается. Солнечные лучи так же придают дикарям хорошего настроения. Не находите ли вы сходства между индусами и неграми, Ваше Императорское Высочество?

Побывавший в Африке Николай величаво кивнул:

— Сходство налицо. Однако у негров менее замысловатая система общества.

Климат тот, так сказать.

Очень интересно будет посмотреть на реакцию Никки, когда мы через всю Империю будем возвращаться в Петербург. Ну и просто посмотреть интересно, посравнивать: колониальную роскошь я видел, колониальную нищету наблюдаю прямо сейчас, и на обратном пути заценим, где в этой «вилке» застряла основная масса русского народа.

Нахватавшись впечатлений, покормив москитов и пофографировавшись на фоне местной архитектуры…

— Любишь же ты фотографирование, — улыбнулся Никки.

— Через век-другой нас не станет, — развел я руками. — А фотографические карточки останутся. Не знаю, как тебе, но мне приятно думать, что кто-то спустя века будет на эти фотографии смотреть.

— Поэтому ты снимаешь шляпу? — спросил Георг.

— Она помешает потомкам любоваться моим мужественным лицом, — подтвердил я.

Николай с Георгом хохотнули, и я принялся их учить принимать эффектные позы.

…мы вернулись в гостиницу. Слуги меня помыли и переодели. Далее состоялся обед — постная диета соблюдалась и вчера, за ужином, и сегодня, за завтраком и обедом — по истечении которого было объявлено свободное время до ужина.

Поднявшись наверх, мы столкнулись со ждущим лифта Шевичем. Никки не удивился, а я спросил:

— Покидаете нас, Дмитрий Егорович?

— Так точно, Ваше Высочество, — поклонился он. — Получил предписания от его Высокопревосходительства Министра иностранных дел Гирса и незамедлительно отправляюсь с ними в Токио.

— Какие? — заинтересовался я.

— Жоржи, далась тебе эта дипломатия, — влез «беспечный ездок» Николай. — Дмитрий Егорович, буду ждать нашей встречи в Нагасаки.

Что ж, я и так знаю — в ультимативной форме требовать права для русской эскадры заходить в любой японский порт, что станет кульминацией долгой истории о похождениях многоопытного дипломата Шевича в необычной стране Японии.

— Я буду ждать ее еще сильнее, Ваше Императорское Высочество, — поклонился Шевич снова.

Мы разошлись по номерам, слуги снова меня переодели, я прилег на мягкий диван под открытым окном — сетка помогает от кровопийц — и спросил:

— Андреич, Карлуша и Кирил ходили в город?

— Велите позвать? — замаскировал он утвердительный ответ.

— Зови, — махнул я рукой.

Илюха эту историю много раз рассказывал, даже я запомнил. До назначения в Японию Шевич