Экстремальная дама - Анастасия Валеева

— Видела, — интригующе усмехнулась Яна, — во сне, — добавила она, чтобы сбить Смурыгина с толку.

— Ну, — он заулыбался, — это уже из области фантастики.

— Это вы так думаете, — усмехнулась Милославская, — у меня же на этот счет другое мнение.

— Ладно, ладно, — отмахнулся от нее, словно от назойливой мухи, Смурыгин, — думайте что хотите, только меня оставьте в покое. Если у вас все, дайте мне работать. Деньги просто так с потолка не капают.

— Хорошо. — Яна Борисовна поднялась и шагнула к выходу, но тут же остановилась, повернувшись к Виктору Сергеевичу. — Еще только один вопрос. Вам ведь тоже выгодна смерть вашего начальника?

— Что-о? — Смурыгин вылупил глаза и даже привстал с кресла. — Какого черта вы себе позволяете? Ира-а, — заорал он и, дождавшись, когда взволнованная секретарша залетела в кабинет, ткнул толстым пальцем в сторону Милославской, — проводи посетительницу.

Он со свистом выпустил воздух через ноздри и тяжело плюхнулся в кресло.

Глава 6

Яна вышла на улицу со смешанным чувством удовлетворения и досады. Досады на то, что не удалось выведать у Смурыгина большого количества информации, и удовлетворенная, что кое-что узнать все-таки удалось. Было ясно, что Смурыгин сделал все, чтобы не сказать правды. Милославская даже не была уверена, что он говорил правду, находясь в состоянии гипноза. Впрочем, ей была важна любая информация, даже ложная. Уверенно она могла сказать только о том, что Смурыгин врал ей, говоря, что не слышал фамилию Парамоновой. Даже если Инна Петровна Парамонова и не является родственницей Насте Парамоновой. Был, конечно, небольшой шанс, что Смурыгин просто позабыл об этом, но это было легко проверить.

Милославская достала из сумки небольшой блокнотик с ручкой и записала на всякий случай адрес Инны Петровны. До Складской улицы, где располагался этот четырехэтажный дом сталинской постройки, Яна добралась на троллейбусе, благо время было не пиковое, и народу в транспорте набралось немного.

От остановки ей пришлось подняться пару кварталов вверх от Волги. Она вошла во двор, образованный, кроме дома Парамоновой, еще двумя такими же домами, и прошла вдоль дворового фасада, отыскивая квартиру номер десять.

"Кажется, здесь”, — она вошла во второй подъезд и с озадаченным видом остановилась перед тяжелой металлической дверью с надписью “Служебный вход”.

"Что-то здесь не так”. Милославская повернулась к другой двери, на которой была прикреплена табличка с цифрой “девять”.

Решив все-таки не сдаваться, она взялась за ручку металлической двери и потянула ее на себя. Дверь не поддалась. Не было там и звонка, чтобы позвонить. Тогда она костяшками пальцев постучала по холодному металлу. Подождав несколько секунд, повторила попытку. Ее усилия все же увенчались успехом. Дверь девятой квартиры приоткрылась на длину цепочки, и из прихожей на нее уставилась пара любопытных глаз, принадлежавших скорее всего пожилой женщине. Милославская более почувствовала, чем увидела в полумраке ее сморщенное, как печеное яблоко, лицо.

— Извините, — Яна шагнула в сторону девятой квартиры, — я ищу Инну Петровну Парамонову.

Дверь захлопнулась у нее перед носом, и Милославская уже хотела было снова приняться барабанить по металлу, как дверь девятой квартиры распахнулась и на пороге появилась маленькая старушка — божий одуванчик с кожей, похожей на папиросную бумагу. Казалось, одно неосторожное движение — и кожа лопнет, обнажая мышцы и сухожилия, которые прикрывала. Может быть, поэтому старушка двигалась медленно и плавно, как при замедленной съемке.

— А вы кем Инне Петровне приходитесь? — старушка говорила настороженно и в то же время мягко и вкрадчиво, словно обволакивая Милославскую своим голосом.

Вообще, что-то в ее появлении Яне показалось мистическим, нереальным. Она даже прикрыла на мгновение глаза, ожидая, что видение исчезнет, но когда она вновь их открыла, старушка все еще стояла перед ней.

— Мне нужно поговорить с Инной Петровной по поводу ее дочери — Насти. Вы не знаете, где я могу ее найти?

— Могу только сказать, что здесь вы ее точно не найдете, — настороженность старушки сменилась любопытством. — Вы из страховой компании?

— Нет, — покачала головой Милославская, — просто мне нужно поговорить с Инной Петровной.

— Она здесь давно не живет, — сообщила, немного помолчав, старушка. — С тех пор как они с мужем продали свою квартиру. Теперь здесь продуктовый магазин.

— А где сейчас живет Инна Петровна, вы не знаете?

— Дочка купила родителям квартиру где-то в района аэропорта, — вздохнула женщина, — точного адреса я не знаю.

— Дочка? — переспросила Яна. — Они что же, не могли купить квартиру сами? Как я поняла, эту квартиру они продали?..

— Про-да-ли, — протянула старушка, — только денег, которые они получили за нее, им хватило разве что на сарай. Фирма, с которой связались, просто-напросто их надула. Кинула, как сейчас выражаются, — добавила она.

— Так можно было заявить в милицию, подать в суд, — предположила Яна Борисовна.

— Наверное, кто-нибудь и мог бы, — вздохнула бабушка, — только Инна Петровна не из тех, кто может добиваться правды в судах, да и муж ее Иван Митрофанович — совсем больной. Они из-за этого и хотели квартиру-то продать, чтобы деньги были на лечение. А получилось так, что ни квартиры, ни денег. Если бы не Настя, вообще остались бы на улице. Вы, может быть, пройдете в дом? — старушка подняла на Милославскую маленькие слезящиеся глаза, которые постоянно вытирала кружевным платочком.

— Спасибо, — поблагодарила Яна, — а у вас есть телефон?

— Конечно, конечно, — засуетилась старушка, — проходите, пожалуйста.

Старый телефонный аппарат стоял тут же, в большой прихожей, так что Милославской не пришлось даже проходить в комнату. Она сняла трубку и набрала телефонный номер Руденко.

— Да, — резко ответила трубка на том конце провода.

— Семен Семенович? — спросила Милославская.

— Ну, — буркнул Руденко, — это ты, что ли?

— Я, Сеня, — ответила Яна. — Не окажешь ли мне небольшую услугу?

— Здесь уголовный розыск, Яна Борисовна, а не бюро добрых услуг, — довольно нелюбезно отозвался Руденко.

Впрочем, Яна знала, что за этой выставляемой напоказ грубостью скрывается доброе, в принципе, сердце, настолько доброе, насколько, оно вообще может быть добрым у работника внутренних органов. Поэтому она совсем не обиделась, а сказала:

— Семен, мне нужен адрес Настиных родителей. Я бы могла узнать его в адресном бюро, но ты ведь наверняка уже у них побывал, так что это не составит тебе никакого труда., Я угадала?

— Угадала нагадала, — с каламбурил Руденко, — сейчас посмотрю.

На некоторое время в трубке повисло молчание.

— Ты меня еще слушаешь? — снова возник в трубке голос лейтенанта.

— Конечно, Сеня, — проворковала Милославская.

— Записывай.

Семен Семенович продиктовал адрес.

— Только ничего интересного ты там не узнаешь, — добавил Три Семерки, — Настя не появлялась у них уже несколько дней.

— Я уже кое-что узнала, Семен Семеныч, — Яна решила немного поинтриговать Руденко.

— Ты ведь скажешь мне, правда? — спросил Три Семерки.

— Скажу, товарищ Руденко, — усмехнулась Яна, — мы же партнеры.

— Тогда двигай ко мне, — в голосе лейтенанта появились командирские нотки, — я тебя жду.

— Сперва мне нужно еще кое-что уточнить, — немного осадила его Милославская, — а как только освобожусь, тут же примчусь к тебе.

— Ладно, — крякнул Руденко и в сердцах швырнул трубку на рычаг.

Милославская усмехнулась и пожала плечами. Она только что заметила, что старушка все стоит в прихожей, которая освещалась, очевидно, из экономии, тусклой сорокаваттной лампочкой.

— Хотите чаю? — предложила хозяйка, когда Яна закончила разговор.

— Как-нибудь в другой раз. И спасибо вам, — поблагодарила Яна и вышла на улицу.

* * *

Ветер не унимался, но Яна чувствовала, что это ветер перемен. Он унесет зимние холода и пригонит откуда-нибудь с юга антициклон, а с ним тепло, первую травку, вылезающую из-под снега, перелетных птиц и голубое небо, которое бывает таким чистым только весной.

Чуть-чуть постояв на перекрестке, Яна двинулась по Рабочей в сторону улицы Чапаева. Незаметно для себя она прошла три больших квартала, размышляя о том, что узнала от бывшей соседки Парамоновых. Если все, что сообщила ей старушка, правда, а сомневаться в этом у Милославской не было причин, то получается, что у Насти был мотив, чтобы отомстить фирме, которая облапошила ее родителей. Не фирме, конечно, поправила она себя, а ее хозяину — Санталову. Если только… Если только “Уют” — это именно та фирма, а Инна Петровна — мама Насти Парамоновой.

Вскоре подошел длинный импортный автобус, и Милославская удобно устроилась в салоне на кресле. Почти всю дорогу до нового жилья Инны Петровны она просидела расслабившись, лишь краем глаза, полубессознательно поглядывая в окно.