Сердолик – камень счастья - Анна Корнова

состоянии? — пытается её перекричать Слава.

— Смысл выкидывать деньги на ветер? Сегодня Инна врачом хочет стать, завтра — балериной.

— При чём здесь балерина?

— При том, что это так же ею недостижимо, и результата в обоих случаях не будет.

Инна стояла в коридоре и слушала про свою бездарность. В ней боролись два желания: первое — вбежать на кухню и закричать, что ей не надо никаких денег от родителей, она сама заработает, а второе желание — ничего никому не говорить, а закрыться у себя в комнате, зарыться лицом в подушку и плакать от обиды.

Хлопнув дверью, в коридор вышел отец, увидел дочь, на секунду смутился:

— Не обращай внимания! К тебе это отношения не имеет. Это наши финансовые разбирательства.

— Папа, не надо из-за меня ругаться. Я семейному бюджету ущерба не нанесу.

— Инн, прекращай. Нашему бюджету ущерб трудно нанести, просто мама бухгалтер, и она привыкла считать деньги.

— Да, я привыкла считать, — из кухни вышла Лидия, — мы планируем расширяться, берём под это кредит. В следующем году не то, что каждый рубль, каждая копейка на счету будет.

Слава зло бросил Лидии, что с её предложениями по расширению фирмы он не согласен, Лидия принялась доказывать, что это не её предложения, а логичный этап развития компании. Они снова кричали, унижая друг друга, — словом, всё было как всегда.

Ложась спать, Инна делилась с мамой обидой. Этот мысленный диалог всегда успокаивал, но тем вечером, чем больше она разговаривала с фотографией смеющейся девушки, тем обиднее ей становилось:

— Мамочка, зачем ты погибла? Если бы ты была жива, всё было совсем по-другому.

— Не плачь, всё будет хорошо. Ты сможешь в этом году поступить в институт.

— А если не поступлю? Я, правда, не очень способная. Вот Алина, та с ходу всё понимает, быстро соображает. А я тугодумка.

— Глупости! Никакая ты не тугодумка, просто не веришь в себя. Тебе что доктор Мишкин вчера сказал? Из тебя получится хороший врач.

— Мишкин просто очень добрый. А что мне теперь делать?

— Верить в себя. А почему сердечко сердоликовое не носишь? Оно счастливое.

— Я про него забыла. Завтра надену.

— Надень, и всё наладится.

Глава 8

Та зима промчалось удивительно быстро — работа у Инны, учёба у Алины, подготовка в вуз — и сёстры с удивлением обнаружили, что уже наступила весна. Для Инны сигналом смены времен года стала мартовская досрочная сдача ЕГЭ, а для Алины — знакомство с Костиком. Костик был похож на ангела — худощавый, белокурый, с огромными серыми глазами. У ангела были нежные губы и сильные тонкие пальцы. Он учился в консерватории на композиторском факультете, играл Алине на рояле красивые мелодии, а потом ласкал её так, что Алине думалось: Костик хотя и похож на ангела, на самом деле дьявол-искуситель. Но, несмотря на все таланты Костика за роялем и в постели, роман этот продлился недолго. Летом Алина блестяще сдала экзамены и легко поступила в университет на романо-германское отделение. Ощутив себя студенткой, ей захотелось изменений — она купила трессы и покрасилась в радикально чёрный цвет — Слава сказал, что дочь стала похожа на женщину Востока, а Лидия только умилилась: «Какая же, доченька, ты красивая!». Но на этом преображения не закончились, изменений внешности Алине было недостаточно: хотелось измениться полностью, хотелось любви, настоящей, чтобы весь мир клином сошёлся на любимом человеке, чтобы горло сжималось в спазме, а по спине бежали мурашки. От Костика горло не сжималось.

— Мне во всей этой истории только рояль импонирует, — признавалась Алина сестре. — Играл бы на пианино, так бы не впечатляло. А тут — огромная комната, практически зал, и рояль! Элегантно, хоть кино снимай.

Инне Костик нравился: красивый, интеллигентный, но он сравниться с Митей, по её мнению, не мог. Не было у Костика ни той широкой открытой улыбки, ни добрых, широко распахнутых глаз, как у Мити. С Митей Инна по-прежнему перезванивалась, иногда они встречалась, если Мите надо было поделиться очередными переживаниями и поговорить об Алине — забыть Алину он не мог. Но встречи эти стали редкими, поскольку свободного времени у Инны практически не было — к удивлению родных она, прекрасно сдав не только русский язык, но и сложнейшие ЕГЭ по химии и биологии, поступила, как и хотела, на лечебный факультет. Слава гордился дочерями безмерно, да и Лидия не уставала повторять, что всё её силы, вложенные в дочерей, сторицей окупились: «Обе поступили на бюджет, и теперь обе студентки престижных вузов».

Инна всё время проводила за книгами — анатомия, латинский язык, эмбриология, рентгенология, многое было знакомо ещё с колледжа, но теперь это надо было изучать на значительно более серьёзном уровне.

— Поражаюсь тебе: сколько можно зубрить! — Алина тряхнула гривой иссиня-чёрных волос. — Поедем в выходные на дачу. Снег наконец выпал, я на лыжах покатаюсь, ты свои кости-мышцы поучишь. Одну меня не пустят, а с тобой может прокатить.

— Ты с Костиком поедешь?

— Наоборот, поеду от него отдохнуть. Надоел.

— Алин, Митя тебе надоел, Костик надоел… У тебя так никогда никаких серьёзных отношений не будет. Может быть, дело в тебе самой.

— Конечно, во мне. Я однолюбка — всю жизнь люблю себя, ненаглядную, — Алина очаровательно улыбнулась. — Ну, едем в выходные на дачу?

В выходные на дачу поехали втроем: Лидия тоже отправилась с дочерями «отдохнуть от города и вашего отца», как она выразилась. Машина быстро бежала по припорошённому снегом шоссе. Лидия вела автомобиль уверенно, и настроение у неё было прекрасным — впереди два выходных, можно перезагрузиться и отдохнуть от бесконечных рабочих цейтнотов, с чашкой горячего кофе посидеть на веранде, наслаждаясь очарованием заснеженного сада, и, главное, можно эти два дня постараться не думать об очередном романе мужа. Слава, конечно, рассказывает, что он ведёт какие-то иллюзорные переговоры с заказчиками, но она прекрасно понимает, почему он поздно возвращается, подолгу утром стоит перед зеркалом, поменял парфюм… Лета было ему, кобелю, мало, пока жена на даче жила, — не нагулялся! Лида поморщилась: обещала себе на выходных не вспоминать о «художествах» мужа, а вот опять этот негатив лезет в голову. Разумеется, и она не без греха, но если позволяла себе адюльтер, то только на отдыхе, этакие легкие курортно-санаторные романы, которые никак на семье не отражались. А у Рождественского и после поездок ещё долго дым из ушей шёл. Отдыхали супруги всегда поврозь, прошлым летом хотели вместе полететь в Испанию, да Бог отвел — нога подвернулась, а то бы наблюдала, как